Эпохи глобальной исторической неопределённости случаются в жизни каждого народа. И не всегда оставляют по себе добрую память. До такой степени «не всегда», что практически у всех народов это намертво отпечатывается в культурном наследии. И самый яркий тому пример — известная китайская то ли пословица, то ли проклятие, с пожеланием оппоненту «жить в интересные времена».
Хотя, говоря уж совсем по чести, — никогда они, эти «интересные времена» по себе доброй памяти не оставляют. За исключением отдельных моментов. Таких, как, к примеру, едва уловимое ощущение захватывающих перспектив, когда будущее, как чистый лист. Но ощущение это накатывает уже на их излёте. А в начале и в процессе всем, мягко говоря, не до него. А знаете, какой самый главный вопрос, задаваемый себе людьми в «интересные времена»? Каким будет будущее. Это именно то, что, на самом деле, занимает людей в эти «трогательные моменты». Ведь глобальная историческая неопределённость — она совсем не зря так называется.
Но можно ли это понять? Или хотя бы предположить, каким оно может быть, это будущее. Давайте будем честны: не смотря на царящую «стабильность», вокруг нас именно они — интересные времена. Только в данный момент заметно невооружённым глазом это не везде. К примеру, в Донецке — заметно. В Ростове-на-Дону — не заметно, но чувствуется на уровне запаха, который приносит с собой дующий через границу донецкий ветер. А в Москве — нет. И на большей части территории Русского Мира тоже нет. Пока нет. Но на уровне подкорки наступление «интересных времён» чувствуют все. И задаются одним и тем же вопросом: что дальше?
Ну, так возможно ли то, о чём я спросил в начале?
Да, возможно.
Сразу хочу сказать: я категорический противник «подхода имени Нострадамуса». Нет, я не отрицаю, что он возможен сам по себе. Но не более того. И говорить я буду не с точки зрения чего-то мистического, а, что называется, «с точки зрения банальной эрудиции». Именно с этой позиции я попытаюсь ответить на вопрос о том, в чём можно рассмотреть образы возможного будущего. Задолго до того, как это будущее может наступить.
А знаете, какой самый главный вопрос, задаваемый себе людьми в «интересные времена»? Каким будет будущее. Это именно то, что, на самом деле, занимает людей в эти «трогательные моменты».
Не так давно состоялся у меня разговор с одним моим очень близким другом. Шёл он не о политике, не о философии и не о чём угодно подобном — на абсолютно отвлечённую тему. И вот я друга спросил: зачем ты смотришь ролики о российских рэперах? Ты же рэп не слушаешь и вообще он от тебя крайне далёк. На что получил неожиданный ответ: «Мне интересны субкультуры. Кто знает, за кем из них будущее? И вот тут я крепко задумался. А ведь действительно, кто может это знать? Ведь, по сути, субкультура — это маленькая культура, существующая в недрах культуры большой. Но здесь всё далеко не так просто. Давайте разберёмся, что же это такое на самом деле. Итак…
Если абстрагироваться от формы, то мы видим следующее. Субкультура — это всегда плотное сообщество людей. Оно всегда пассионарно (иначе такие группы не появляются априори). Для него всегда свойственна собственная этическая система (как правило, довольно стройная и чёткая), собственный язык общения, манера поведения, собственное целеполагание, собственный внешний вид. Очень часто субкультуры бывают крайне жёстко организованы (нередко, практически, по-военному). А ещё у любой субкультуры собственная картина мира.
Формироваться они могут по разным направлениям: этническому, культурному, профессиональному. А могут быть и политические субкультуры. Но это сейчас не столь важно: каждая субкультура без исключения несёт в себе зародыш большой культуры. И не имеет значения, что абсолютное и подавляющее большинство субкультур в историческом масштабе долго не живёт. Ведь если сравнить саму большую культуру с деревом, то субкультуры — его семена. Какое количество семян дерева, в итоге, хоть как-то прорастает? Малое. Критически малое. Какие-то семена склёвывают птицы и съедают животные. Какие-то сами по себе оказываются нежизнеспособными. Каким-то просто не везёт — ветер относит их туда, где шансов на собственную жизнь у них нет. Такова природа. И такова жизнь. И это правильно. Ведь если бы все рождённые слонята выживали — весь мир уже давно был бы покрыт слонами. С субкультурами то же самое.
Субкультура — это всегда плотное сообщество людей. Оно всегда пассионарно (иначе такие группы не появляются априори). Для него всегда свойственна собственная этическая система (как правило, довольно стройная и чёткая), собственный язык общения, манера поведения, собственное целеполагание, собственный внешний вид.
Их сходство с семенами этим не ограничивается. Каждое зерно покрыто оболочкой, отделяющей его от внешней среды. И субкультуры точно так же жёстко отделяют себя от окружающего мира. Всегда. Каждая субкультура повёрнута вовнутрь. Каждая субкультура живёт исключительно своим, маленьким мирком, крайне редко выходя за его пределы. Но если эта субкультура жизнеспособна и если её система ценностей несёт в себе агрессивное начало, при определённых обстоятельствах она может развернуться наружу. И резко дать всходы. Как зерно, лежавшее в почве, и вдруг рванувшееся к Солнцу. Разумеется, речь не может идти о таких субкультурах, как уже сошедшие на нет «эмо» и «готы», или даже те же рэперы. Но ведь, помимо них, существуют так же и политические субкультуры. И религиозные субкультуры. И если взять в качестве примера тех же исламистов — то это классическая субкультурная общность со всеми видовыми признаками. Замкнутость, собственный лексикон, собственная система ценностей, собственная манера одеваться, чёткое отделение себя от всего остального окружающего общества. Хотя, что там исламисты. Зачем так далеко ходить? В истории нашей собственной нации всего лишь 100 лет назад маленькая субкультура стала культурой, полностью заместившей собой культуру старую.
Вы видимо уже догадались — я говорю о большевиках.
Ведь, если вдуматься, большевики — это тоже классическая субкультура. С собственным языком. С собственной картиной мира. С собственной очень чёткой и стройной этической системой. Пассионарная. Плотная. И очень долго замкнутая на себя. Ну, а если кто желает возразить, пусть просто назовёт хотя бы один характерный признак субкультурного сообщества, под который большевики бы не подпадали. Я говорю это без малейшего оценочного суждения. Я просто констатирую факт. Большевики были политической субкультурой, которая, в определённый период, стала тем самым жизнеспособным и сильным зерном, оказавшимся в нужное время, в нужном месте и в нужных климатических условиях. И в рекордные сроки это семя проросло, заполнив собой всё русское пространство. Субкультура развернулась наружу и прорвала внешнюю оболочку.
Если сравнить саму большую культуру с деревом, то субкультуры — его семена. Какое количество семян дерева, в итоге, хоть как-то прорастает? Малое.
Разумеется, возможно это лишь тогда, когда большая культура (в том числе и культура политическая), либо рухнула, либо находится на последнем издыхании. Черёд субкультур приходит именно в этот момент. Не раньше и не позже. Всё прочее время они влачат маргинальное существование на периферии общественной жизни. И, если разобраться, то роль субкультурных образований в историческом процессе вполне логична. Ведь новые нарративы не рождаются из воздуха. Они всегда откуда-то берутся. Где-то вызревают. А идеальным инкубатором, в котором они могут вызреть, является как раз субкультура с её замкнутостью и внутренней накалённостью.
Соответственно, для того чтобы понять, каким может быть возможный образ будущего, имеет смысл присмотреться к существующим субкультурам определённого рода — обладающим способностью предложить рухнувшему обществу новый нарратив и, как его часть, новую систему социально-общественных отношений.
В России, всё более погружающейся в «интересные времена», их целый букет, хотя, настоящих субкультур с характерными свойствами, даже теоретически способных к «прорастанию», не так уж и много. Минувшие два десятилетия не всегда способствовали их росту и развитию. Но, с другой стороны, их количество прямо соответствует количеству образов будущего, которые могут наступить с наибольшей вероятностью. И именно в них необходимо вглядываться, чтобы это будущее увидеть.
И это — тема для отдельного разговора, даже если в том случае, если делать подобный обзор очень поверхностно. Потому, что из каждого семени может вырасти дерево, совершенно не похожее на остальные. И, даже несмотря на то, что подавляющее большинство из них заведомо нежизнеспособно, те, что остаются после того, как политический ветер отсеет лишние, отличаются большим разнообразием.
Эссе «Образы будущего».
Павел КУХМИРОВ
© Павел Раста