Уже скоро 1 сентября, и дети пойдут в школу… Хотя, кстати, не факт, что пойдут, во всяком случае, надолго. Нет конца упорным слухам о новом карантине, в том числе касающемся и образования, под предлогом второй волны коронавируса.
Классные руководители собирают с детей и их родителей видеоотзывы о дистанционном формате обучения, всячески одобряя и поощряя положительные и сконфуженно принимая отрицательные. Впрочем, педагоги люди подневольные – от них самих требуют одобрительных отзывов на тему, как прекрасен новый формат. Яркий и закономерный итог «развития» российской системы образования.
Первое сентября в Советском Союзе было одним из тех важнейших праздничных дней. Этот праздник символизировал собой не только в узком смысле стремление к знаниям, но общий для крайне пёстрого государства культурно-цивилизационный стандарт и общую устремлённость в будущее. Сейчас 1 сентября и для России, и для других постсоветских стран тоже является определённым символом общности, но, увы, куда в большей степени это общность системных проблем с образованием, а не достижений и прорывов в этой сфере. Проблем как на уровне технического функционирования системы, так и её целеполагания. Взять хотя бы «оптимизацию» образования (и других сфер тоже), в той или иной форме затронувшую большую часть постсоветского пространства.
Сейчас 1 сентября и для России, и для других постсоветских стран тоже является определённым символом общности, но, увы, куда в большей степени это общность системных проблем с образованием, а не достижений и прорывов в этой сфере.
Частных причин ситуации можно найти великое множество, и при переводе взгляда с одной страны на другие они будут варьироваться в зависимости от национальных условий и особенностей. Но в целом основная, общая для всех причина – восторжествовавший после краха советского проекта либеральный подход к проблемам образованиям (равно как и к тесно связанным с этой сферой проблемам культуры).
Либеральный сразу в двух аспектах, из которых и вытекают два основных бедствия. Первый – это либерализм финансово-экономический, оценка образовательного процесса исключительно с позиции вульгарной бухгалтерской цифири и эффективности использования разнообразных помещений. Причём экономическая либеральность зачастую отнюдь не сопряжена с классической политической либеральностью прав и свобод, а вводится директивными, едва ли не тоталитарными методами. Как со вздохом сказал мой заслуженный научный руководитель в одну из встреч с ним: «В лихие 90-е, когда государство о нас тотально позабыло, было легче, чем сейчас, когда чиновники не дают жизни бесконечными пресловутыми оптимизациями».
И второй либерализм, ещё, пожалуй, более пагубный, это либерализм ценностный, заключающийся в отсутствии ценностей как таковых и признании малейшей идейной насыщенности культуры и образования едва ли не преступлением.
В образовании экономическая либеральность зачастую отнюдь не сопряжена с классической политической либеральностью прав и свобод, а вводится директивными, едва ли не тоталитарными методами.
Вредной признаётся даже не какая-то конкретная идеология, а сама мысль о совершенствовании человека и приобщении его к надличностным, выходящим за рамки пошлого чавкающего индивидуализма приоритетам.
Как весьма красноречиво сказал один из бывших министров образования РФ: «Недостатком советской системы образования была попытка формировать человека-творца, а сейчас задача заключается в том, чтобы взрастить квалифицированного потребителя, способного квалифицированно пользоваться результатами творчества других».
Сильно, не правда ли? Министр бывший, но дело его живёт. Впрочем, эта же мысль в той или иной форме не чужда многим видным постсоветским политикам. Так, А.Г. Лукашенко не раз критиковал белорусские учебники за излишнюю насыщенность информацией (читай – за всё то же желание вырастить Творца и человека, глубоко и всесторонне укоренённого в пространстве родной культуры и исторической памяти). Глядя на нынешние волнения в Белоруссии, так и тянет съязвить: «Не хочешь учить детей – получи онижедетей». Нет прямой связи между тем и этим? Зато опосредованно-многоступенчатой сколько угодно.
Глядя на нынешние волнения в Белоруссии, так и тянет съязвить: «Не хочешь учить детей – получи онижедетей».
О том, что получается из молодёжи уже по окончанию полного курса обучения, не говорится, но и так понятно – ничего хорошего. Ничего формально плохого, впрочем, тоже – разливанное море клерков, «консультантов» и прочего офисного планктона, а также креативных блогеров и профессиональных тусовщиков. Создавать ничего реального они не создают, зато потребляют от всей души. Сторонник либерального взгляда на мир радостно поднимет палец вверх – лайк, мол, так и только так и надо жить. Для человека, воспитанного в советской парадигме, подобный расклад не выглядит оптимистичным.
Конечно, та же кутерьма творится и на Западе, откуда, собственно, доктрина выращивания квалифицированного потребителя на постсоветские просторы и прикатилась. С некоторых пор потребительство там дополнили новой идеологией, которая оказалась позабористей всех классических вместе взятых, а именно – агрессивной «толерантной политкорректностью» и нигилистическим постмодернизмом.
Результат мы видим буквально в режиме онлайн. Квалифицированные потребители и квалифицированные постмодернисты мало того что бессильны перед мигрантскими ордами, у которых с целеполаганием и рефлексией жизненных ценностей всё в порядке, но и сами с упоением громят и обращают в прах собственную историю, культуру и памятники. Легче ли нам от этого? У Запада есть весьма солидный капитал, жирок, который можно проматывать и сжигать в разнообразных самодурствах. У нас, русских, да и у других хомо постсоветикус, этого запаса прочности нет. Нет и прописки в «золотом миллиарде», даже близко – туда за наш счёт пытаются пролезть наши «золотые несколько десятков тысяч», но с весьма переменным успехом. И нет особой разницы, кто попытается стать нашим могильщиком, познавший все тонкости «науки потреблять» Запад или его победители с глобального Юга.
С некоторых пор на Западе потребительство дополнили новой идеологией, которая оказалась позабористей всех классических вместе взятых, а именно – агрессивной «толерантной политкорректностью».
Избежать этой печальной перспективы и вытекающих из нее перспектив ещё можно, лишь убрав из образования примитивный либерализм во всех его проявлениях, вернув ценностное измерение и идеал Человека-Творца, а также заменив отрицание либо тотальное упрощение прежнего образовательного опыта его аккуратным переосмыслением.
Не худо бы и их учителям, а в первую очередь чиновникам от образования помнить, что бесконечные «оптимизации» и примитивизации их отрасли сами по себе являются формой интеллектуального геноцида народа, и рано или поздно приводят к отсутствию иммунитета от геноцида со стороны. Но, боюсь, в рамках нынешней системы какие-то благие советы типа «помнить» бесполезны, бессмысленны и являются пустым сотрясанием воздуха. Она, эта система, идёт по образованию и по России в целом таким вполне захватническим катком, что совпадение Дня знаний и дня начала Второй мировой войны уже кажется не просто совпадением, а горькой усмешкой Истории.
