По итогам парламентских выборов в Италии победу одержали правоцентристские силы. Речь идёт о коалиции в составе партий «Братья Италии», «Лига» и «Вперёд, Италия». Джорджа Мелони, лидер партии «Братья Италии» с наивысшим рейтингом доверия, ожидается, станет первой в Италии женщиной-премьером. Но интереснее не этот факт, а то, каким в новых условиях окажется политический курс страны.
В Европарламенте есть опасения, что правоцентристская коалиция может поставить под угрозу единство Евросоюза в принятии ключевых решений, в том числе, касающихся ситуации на Украине, если во главе угла окажутся национальные интересы Италии. Недаром перед выборами глава Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен позволила себе выступить фактически с угрозой, что если Италия проголосует за правых, если они «пойдут в сторону Орбана (премьер Венгрии Виктор Орбан), Мазовецкого (известный польский политик Тадеуш Мазовецкий)», то ЕС найдёт способы наказать Италию за потенциальный отказ следовать общему курсу Евросоюза.
«Джорджа Мелони станет премьер-министром, для которой Виктор Орбан и Дональд Трамп — это примеры для политического подражания. В связи с этим победа на выборах в Италии коалиции из правоцентристских партий вызывает беспокойство», — высказывала также волнение в интервью Die Welt заместитель председателя Европарламента, немецкая социал-демократка Катарина Барли. Но, как бы то ни было, Италия по факту находится в зависимом от Брюсселя положении и нуждается в дотациях. Так ждать ли конфронтации?
«Родина на Неве» поинтересовалась у доктора политических наук, профессора кафедры европейских исследований СПбГУ Натальи Ерёминой особенностями прошедших в Италии выборов, а также попросила оценить перспективу качественной смены политического курса. Есть ли основания для того ажиотажа, который итоги выборов вызвали в отечественной прессе?
— Италия находится в составе Европейского Союза, где больший объём решений принимается согласованно, то есть речь идёт о коллективных, компромиссных решениях, и в этом смысле страны предпочитают не рисковать. Мы видели, что Италия не рисковала выступать с вето. Когда вводили только первые антироссийские санкции, на уровне посольско-консульских служб озвучивалось мнение, что Италия против, однако солидаризируется с Европейским союзом, потому что является его частью. На это российская сторона резонно говорила — если вы против и хотите, чтобы мы принимали это во внимание, то подобное заявление должно быть сделано не в личном общении, а на уровне Европейского союза. Иначе получается, что мнение вы принимаете солидарно, чтобы не выбиться из общего хора, но с другой стороны, требуете, чтобы к вам отнеслись лояльно и не вводили какие-либо российские санкции, касающиеся в том числе итальянских продуктов питания, которые Россия традиционно закупала. Речь идёт о необходимости чётко должны обозначить свою позицию.
Такой практики у Италии пока что нет. Но кто-то же должен первым начать эту практику. Примеры подобных выпадов уже были. И если национальный лидер действительно пользуется колоссальной поддержкой, если, как минимум, 50 или более процентов населения его поддерживают, в таком случае он способен делать заявления против общей линии Европейского союза. Пример — Виктор Орбан. Если такой поддержки лидер не ощущает или у него её нет, а политическое пространство скорее раздроблено, нежели консолидировано вокруг этого лидера, то, соответственно, он подобного заявления делать не будет вообще. Потому что в такой ситуации действительно нужно иметь поддержку и от общества, и от бизнеса.
Трудно сказать, насколько сильную поддержку имеют победившие в Италии силы, потому что традиционно политическое пространство этой страны очень пёстрое, и, по сути дела, нельзя сказать, что там лидирует какая-то политическая сила. Мы же видим, что они вынуждены формировать коалиции именно потому, что по отдельности партии не в состоянии завоевать для себя какое-то приличное большинство голосов. Они объединяются в коалиции по какой-то общей форме, общему контексту, и по этой причине также они не являются стабильными формами, которые могут просуществовать длительное время. У них могут начаться — и мы видели примеры — какие-то внутренние, внутрикоалиционные проблемы и разногласия.
Поэтому не всё здесь так очевидно. Я бы не стала делать однозначный вывод, что смена политических лиц приведёт к тому, что Италия немедленно станет играть более активную роль. Для нас важнее, скорее, тенденция. А она уже явно вырисовывается. Были проблемы, связанные с ковидными ограничениями, а сейчас возникают вопросы, связанные с украинским кейсом, отношениями с НАТО и США, и с Россией.
Понятно, что решать эти вопросы нужно, обращая внимание на свои национальные интересы. Сейчас идёт игра именно за перераспределение финансовых потоков глобального масштаба, и в этом контексте важно, чтобы национальные правительства осознали, что нужно подстраховаться, причём по многим позициям — в вопросах энергетики, внешней политики, безопасности, что нужно отстаивать свои интересы, прежде всего. Сейчас будет и ещё один удар — эмиграционный, Италия снова будет принимать его на себя, как это было и ранее. В целом, если они не будут принимать решения, которые интересны не Европейскому союзу и Брюсселю, а населению Италии, её гражданам, то можно будет поставить крест на этой стране, как на государстве, способном заявить о своих национальных правах.
При этом очевидно, что Италия — одна из стран, которая традиционно находится под очень большим контролем со стороны США, мы говорим о базах НАТО в том числе. В этом плане им тоже достаточно сложно отстаивать свой суверенитет. Но тем не менее, это нужно делать. Новые лица в политике сегодня чётко показывают тенденцию обращения внимания на себя и выступают с антиглобалистских позиций, что очень важно, потому что в любом случае Европейский союз рассматривается в их картине мира, как глобалистский проект. В этом плане очень интересно посмотреть, насколько хватит их задора. Чем больше голосов будет против, помимо Венгрии, тем проще будет нам реализовывать какие-то свои договорённости, и мы будем также понимать, что Европейский союз многие решения просто не примет.
ЕС, очевидно, может изменить правила голосования, чтобы продолжить продавливать решения. Но тем самым они покажут, что совершеннейший антидемократизм в Европейском союзе стал нормой жизни. В общем, нужно заявлять о своих интересах, смотреть реакцию, и это будет прояснять картину мира, в котором мы живём. Пока страны ЕС этого не делают, они очень сильно запутывают эту картину мира. Посмотрим, будут ли они озвучивать свои вопросы, свои переживания, и как они будут добиваться соблюдения своих интересов в ЕС — это очень важно.
— Что вы думаете по поводу непосредственно персоны Мелони, которая станет итальянским премьером?
— Она как раз очень активно занимается антиглобалистской повесткой. На этом фоне она делала себе громкое имя, обеспечивала его соответствующими заявлениями. И продолжает придерживаться своих взглядов. Она не вихляла, как другие политики, не говорила — есть же демократические нормы, которым мы должны следовать. Она в этом смысле твёрдо придерживается конкретных позиций, в отличие от других итальянских политиков, которые действуют по принципу — и нашим, и вашим: в принципе, мы за семью, но почему бы и ЛГБТ ( явление, признанное в России экстремистской организацией) не поддержать, и прочее в таком духе. То есть у многих политиков там и мухи, и котлеты — всё вместе. Она же как раз очень чётко их разделяет. Я думаю, Мелони в этом смысле очень интересная политическая персона, устойчивая в своих воззрениях. Посмотрим, насколько она будет придерживаться своей концепции дальше.
— В одной из публикаций в открытых источниках есть фраза: «Показательно, что именно Будапешт единственным в Европе официально поздравил Мелони с победой. Венгрия надеется, что вместе с Италией ей теперь удастся блокировать решения Брюсселя». Вы согласны с тем, что Венгрия на что-то подобное «надеется», и что такая коалиция сможет что-то блокировать?
— Если ЕС не изменит правила, и если будет использовано именно вето, ещё и не от одной страны, а от двух, то это очень серьёзный прецедент, он подразумевает отказ от принятия решения. Как минимум, оно будет пересматриваться, его будут переделывать — в плане, что нужно будет удовлетворить требования тех стран, которые выступают против. Возможно, даже придётся отказаться от него. Есть разные варианты. Другое дело, что Брюссель может изменить правила голосования, и принимать их уже каким-то определённым большинством, а не единогласным решением. Тогда, соответственно, практика вето не будет работать. Но, как следствие, страны начнут более открыто высказываться, сформируются некие антибрюссельские, антисоюзные коалиции, которые действительно будут пытаться влиять на политику Брюсселя.
Отдельно взятой страны и даже двух стран мало в общем объёме. Италия — важная страна, потому что она родоначальник интеграционного процесса, к тому же достаточно крупное государство, серьёзный промышленный и сельскохозяйственный центр. Но она играет хотя и большую роль, но не активную, не сопоставимую с ролью Германии или Франции. Но сейчас возникнет шанс себя проявить, защитить свои национальные интересы. Для успеха они должны делать коалицию изнутри, без этого невозможно.
От редакции:
Ряд СМИ спрогнозировал, что необходимость решать внутри страны проблемы энергетического голода и обнищания подтолкнёт руководство Италии к налаживанию отношений с Россией. Наталья Ерёмина в общении с «Родиной на Неве» призвала оценивать ситуацию трезво. И действительно: утром 28 сентября СМИ сообщили, синьора Мелони, отвечая на запись главы киевского режима Владимира Зеленского в Twitter, в которой он, поздравив её с успехом на выборах, заявил, что рассчитывает «на плодотворное сотрудничество с новым правительством Италии», написала: «Вы можете рассчитывать на нашу верную поддержку дела свободы украинского народа».
Юлия Медведева
