Виталий Салтыков: «Меньше всего хочется быть злободневным»

Знаменитый выборгский кинофестиваль «Окно в Европу» состоялся в завершении 2020-го года в изменённом из-за коронавируса формате. Показы перенесли с августа на декабрь, и в итоге они прошли без зрителей. Не приехал в Выборг президент фестиваля Армен Медведев, да и не все участники сумели добраться до кинотеатра «Выборг Палас». Режиссёра Виталия Салтыкова вирус свалил накануне премьеры. По просьбе «Родины на Неве» участник конкурса игрового кино, создатель фильма «Чувствовать», рассказал о том, с чем готовился ехать на фестиваль, какой реакции на своё творение ждал от зрителей, и что думает о меняющей мир ситуации с пандемией.

«»Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит». Фильм – своего рода трактовка евангельской фразы, взятой в качестве эпиграфа. Каждый из героев двух историй, из которых состоит фильм, предстаёт перед зрителем, находясь в пограничном пространстве между жизнью и смертью», – таким образом была анонсирована премьера фильма «Чувствовать» режиссёра Виталия Салтыкова на сайте XXVIII международного кинофестиваля «Окно в Европу».

Кино состоит из двух новелл: первая – история талантливого пианиста с трагической судьбой. В главной роли – Евгений Серзин. Вторая – рассказ о женщине, чьё счастье было прервано гибелью родного человека. Главную роль исполняет Таисия Вилкова. По признанию Виталия Салтыкова, кино достаточно далеко от модного нынче экшена и сделано в  формате кинопоэзии, поэтому и зритель нужен особый – думающий и чувствующий, который соскучился по тонкому, атмосферному и поэтичному способу повествования.

– Виталий, расскажите, что лежит в основе сценария, откуда взялась идея и форма вашего фильма?

– Изначально возникла вторая история, где играет Тася. Идея появилась под впечатлением от жизненной  драмы очень талантливой петербургской журналистки Маргариты Кондратьевой. История трагичная, но в ней проявилось что-то удивительное, в ней был свет, божественное присутствие. Своего рода женская Голгофа, так я для себя определил её суть.

Затем возникла ещё одна история. Необычная и про необычного человека. История гениального пианиста Алексея Султанова. И это уже была мужская Голгофа.

Работая над сценарием, я, конечно же,  попытался связаться с родственниками Алексея Султанова. Его брат Сергей сначала откликнулся, но потом перестал отвечать на сообщения, почему – не знаю. Он просил сценарий, я тут же отправил. Позже отправил и фильм. Но также – никакого отзыва не последовало. Видимо, есть для этого какие-то весомые причины.

Но, не получив ответа, я вынужден был изменить имя и фамилию героя, чтобы потом не было вопросов. Поэтому в фильме его имя – Евгений Королёв. Тут всё просто: мне с детства нравилось имя Евгений, я даже переживал, почему меня так не назвали. А фамилия: Султан – Король, вот и получилось «Королёв».

Когда мы уже завершали работу над фильмом, Ваня Гусаков, наш звукорежиссёр, вдруг говорит: «Так он же и сейчас, оказывается, концертирует! ». Я спрашиваю: «Кто?», «Ну, Королёв», – отвечает Ваня. Я говорю: «Не может быть, я ж его придумал». А он мне открывает страничку в интернете, читаю: «Евгений Королёв, немецкий пианист русского происхождения». Оказывается, очень серьёзный пианист, ныне живёт и здравствует в Германии и, что самое интересное, также как и наш киногерой, гастролирует вместе со своей женой.

Ну, и что делать? Изменить что-либо уже не было возможности. Фамилия героя произносится прямо в кадре, не переснимать же вновь! Витя Опекин, оператор и монтажёр фильма, тогда посмеялся и говорит: «Если с фильмом такие завихрения происходят, значит, всё правильно!». Да и я тоже думаю, что это случайное совпадение произошло не просто так. Попозже поймём, зачем и почему. Вообще, фильм был окружён огромным количеством любопытных и не совсем понятных вещей.

– Это не то, что называют булгаковщиной?

– Нет-нет. Это совсем другое. Некоторые локации, то есть места для съёмок, мы находили совершенно случайно. Как это было, например, с огромной горой. Ну, где в Ленобласти можно найти пустыню и в ней гору? А вот ехали-ехали, случайно посмотрел направо – о, наша гора и пустыня вокруг! Отлично!

Кое-кто из артистов к моменту приглашения в наш фильм вообще подумывал о расставании с профессией. Не хочу называть имена и фамилии. Это не так важно. Важно, что после съёмочного периода внутреннее ощущение изменилось,  и у человека появилась уверенность в правильности выбранного пути. И это меня сильно порадовало. Значит, не зря все наши мучения и приключения. Хотя предвижу, что многое нас ждёт впереди – я про приключения. Как я уже сказал, мы намеренно снимали нашу картину вне привычных ныне трендов, поскольку сам материал требовал другого киноязыка, который, как мне кажется, был найден. И для понимания этого киноязыка мне бы хотелось, чтобы поп-корн будет лишним. Сразу приношу извинения его производителям.

– Сколько прошло времени от идеи до воплощения? И где проходили съёмки, были какие-то интересные локации?

– И придумывали, и снимали очень быстро. Интересные локации? Одну я назвал – это наша областная пустыня с горой. И вот Санкт-Петербургская капелла, например. Причём там произошёл уникальный случай: нужна была очень большая массовка, зал-то приличный. Так вот, ради этой сцены был остановлен завод «Эстель» (не полностью, конечно!), и сотрудники пошли сниматься в кино. Решился на такую радикальную меру генеральный директор Лев Охотин. Продюсер и соавтор фильма.

Так что у нас было почти 800 человек в массовке. Обычно в фильмах зрительный зал «клонируют», это обычный приём, но нам такие технологии не потребовались. Зрителей было столько, что мы их с трудом в зале разместили, кому-то пришлось стоять в проходах. В общем, был абсолютный аншлаг, чего и требовалось для фильма. Мне кажется, можно вполне подавать заявку в книгу рекордов Гиннеса.

– Вам довелось увидеть публику, смотрящую ваш фильм? Реакция соответствовала вашим ожиданиям?

– В Выборге зрителей не было, да я и не смог приехать, поскольку накануне премьеры заболел. Но у меня были закрытые показы. Всё, что происходило с нашим зрителем, мне нравилось. Я чувствовал, что фильм нашёл отклик! Хотя сложно оставаться объективным, будучи родителем всей этой истории. У родителей ведь все дети любимые.

– Непростая ситуация прошедшего года, с ковидом и всем остальным, вас как-то задела? Такая ситуация становится источником вдохновения, творческих порывов?

– Год, конечно, был выдающийся. С обывательской точки зрения, он, безусловно, был так себе: с финансами – полный треш, поскольку множество проектов остановилось. Многие до сих пор в шоке. Но с точки зрения исторической, весьма любопытно. Идут мощные процессы, происходит глобальная переоценка. И мы с вами в центре всего этого! Хотя непонятно, чем это всё закончится. И, самое главное, когда? Взгляните, что происходит с окружающими нас людьми, с их внутренним миром.

Помните, во времена застоя, в 60-70-е годы, появилось поколение думающей интеллигенции, смелой, отчаянной. В контексте того, что происходило, они были настоящие герои. Они выходили всемером на Красную площадь протестовать против событий в Чехословакии, а потом коротали время на нарах. Рупором истины были Дмитрий Лихачёв и академик Сахаров. И многие-многие другие.

Сейчас происходит что-то похожее, но я ни в коем случае не говорю про политику. Тут всё довольно предсказуемо и не очень интересно. Какой-то бесконечный сериал. Мы наблюдаем множественные формы манипулирования населением и заполнение досуга тех, кто не имеет мозгов или желания думать вообще.

Всё более-менее стоящее, на мой взгляд, происходит в другой плоскости, где и должна образоваться совершенно другая, новая формация, думающая, мыслящая, и почва для её возникновения находится в духовных сферах.

– Желание отразить происходящее в кино появляется?

– Меньше всего мне хочется быть злободневным. Думаю, что это больше телевизионный формат или какого-нибудь «Тик-тока». Погоня за злободневностью помещает нас в какой-то приземлённый бытовой формат. Зачем на это тратить время?

Проблема-то сейчас не в том, что мы сидим по домам, проблема в вечных вопросах: насколько масштабна человеческая глупость, способен или неспособен человек прощать, и как это – любить по-настоящему. То есть вопросы вечные, а вот обстоятельства разные.

– Как вы оцениваете своё участие в выборгском кинофестивале?

– Нормально. Слава Богу, что нас взяли, уважаемое жюри потратило своё бесценное время на просмотр и обсуждение нашего фильма. Другое дело, что без зрителя всё происходящее как-то обесцвечивается, становится пресным. Даже закрадывается вопрос, а зачем всё это? Но это искушение. Для чего-то это случилось. Для чего только? Все ответы – в будущем!

Юлия Медведева