11 ноября 2021 года исполняется 200 лет со дня рождения одного из самых читаемых писателей — Фёдора Михайловича Достоевского. Автора всемирно известных романов «Идиот», «Преступление и наказание», «Бесы», «Братья Карамазовы» знают во всём мире. Его произведения были переведены более чем на 170 языков и оказали влияние на мировую литературу, философию и психологию. В XXI веке наследие классика не теряет актуальности, его продолжают читать, изучать, интерпретировать — от души и с интересом. И у всех есть свой ответ, почему так происходит.
Фёдор Михайлович Достоевский родился в Москве 11 ноября 1821 года, а умер в Санкт-Петербурге 9 февраля 1881 года. Он признан классиком мировой литературы и, по данным ЮНЕСКО, это самый читаемый писатель на планете. Достоевского знают не только как писателя и прославленного романиста, но и как мыслителя, философа. Как отмечают эксперты, он прошёл путь от революционных идей до христианских ценностей, и его внутренние противоречия нашли настолько яркое отражение в творчестве, что откликнулись в сердцах огромного количества людей.
Произведения русского писателя оказали воздействие на мировую литературу, в частности на творчество ряда лауреатов Нобелевской премии по литературе, философов Фридриха Ницше и Жана-Поль Сартра, а также на становление экзистенциализма и фрейдизма. Многие известные произведения Достоевского многократно экранизировались и инсценировались в театре, по ним ставились балетные и оперные постановки. Удивительно, что при таком интересе к персоне Достоевского и его творчеству до сих пор не сформировался даже единый образ писателя: например, восприятие его как угрюмого мыслителя отказываются разделить те, кто видят в его произведениях юмор — пусть своеобразный и нетривиальный.
Почти запрещённый Достоевский
Хотя Достоевский давно был признан классиком и место его в этом плане незыблемо, творчество писателя не всегда одобрительно воспринималось властями. Об этом периоде в общении с «Родиной на Неве» упомянул петербургский политолог и публицист Юрий Светов.
«Должен сказать, что в годы моей молодости, в советское время, дела с Достоевским обстояли достаточно сложно. С одной стороны, он входил в пантеон российских классиков, с другой стороны, читать его не особенно поощрялось. Во многом это определялось тем, что Владимир Ильич Ленин однажды его назвал то ли архипакостным, то ли архискверным писателем. Главная нелюбовь представителей властей Советского Союза была связана с романом «Бесы». Если говорить откровенно, то роман «Бесы» был почти запрещённым, находился под спудом, потому что там о революционерах говорили не очень лестные вещи» , — рассказывает Юрий Светов.
«Капитально почитать Достоевского я смог в армии: у нас в части была очень хорошая библиотека, — продолжает публицист. — Могу, кстати, рассказать байку. Когда я учился в Политехническом институте на физико-математическом факультете, среди физиков была мода на философию. И один мой однокашник сумел купить в букинистическом магазине на Литейном дореволюционное собрание сочинений Достоевского. Он всё прочитал и бросил учёбу в институте, ушёл в философию. А потом обнаружилось, что он работает на кладбище бригадиром землекопов, которые копают могилы. Дальнейшую его судьбу я не знаю, но эту историю запомнил.
Я тоже при возможности купил себе собрание сочинений Достоевского, и могу сказать, что из всех его книг наибольшее впечатление на меня произвели всё-таки «Бесы». «Преступление и наказание» было для меня наименее интересным. Возможно, немного отталкивало от него определённое неприятие Петербурга. Помню, один из героев стоит на мосту, смотрит на город, и город ему не нравится. А для меня люди, которые не любят Петербург, не очень понятны — но это личное восприятие».
Умение заглянуть в человеческую душу — это о Достоевском
Юрий Светов называет Достоевского человеком, который очень хорошо разбирался в человеческой натуре, и источник его знаний — сама жизнь.
«Достоевский — трудный писатель, тяжёлый. Но психологически это писатель, который хорошо разбирался в человеческой натуре, видимо, потому что сам прошёл через многое в жизни, испытал искусы, и к грехам разного рода склонялся и выходил из них. Рассказать, порой даже коряво, о том, что творится у тебя в душе, сложно, а у него получалось. Думаю, именно из-за этого его читают и перечитывают», — рассуждает собеседник нашего издания.
«Именно те русские писатели, которые умели показать психологизм человеческой натуры, и пользуются в мире глубоким и непреходящим уважением. Что Достоевский, например, для Японии неожиданно стал крайне популярным писателем, что Чехов для англичан — его пьесы преподают в курсе драматургии. Умение заглянуть в человеческую душу — как бы стандартно не звучали эти слова, они как раз о Достоевском. Он мог заглядывать в души, потому что он был человеком бесстрашным в исследовании собственной души», — считает Светов.
«И здорово, что потомки Фёдора Михайловича живут в нашем городе. Многие творили в Петербурге, но их потомков тут нет. Потомки Пушкина находятся где-то заграницей, а от Достоевского живая ниточка прослеживается», — подчёркивает публицист.
Более современного писателя, чем Достоевский, нет
Член Русского Географического общества и член Всемирного клуба петербуржцев Владимир Дервенёв называет Достоевского «великим мыслителем» и «великим грешником», а также проводит интересные и неожиданные параллели между героями произведений классика и реальными персонажами нынешних времён.
«Я по Достоевскому не большой специалист, но, безусловно, почитаю этого великого писателя, великого мыслителя и великого грешника, который переосмысливал свои юношеские впечатления о России и мире. В итоге он пришёл к тому, что стал большим государственником, хотя в юности был несколько далёк от этого.
Это совершенно замечательный писатель и самый известный из русских писателей в мире. И для нас сейчас он более чем актуален, так же как самый современный поэт сейчас — это Тютчев, который очень хорошо разбирался и в либералах, и в западной демократии, которая всегда — в кавычках — желала добра России. Он знал это из первых рук, потому что большую часть жизни прожил в Европе, будучи сотрудником МИД Российской империи. Почитайте его совершенно чудные строки о либералах, о том, как на западе относятся к России — это просто песня, — делится мнением Дервенёв.
«Актуальность Достоевского, безусловно, велика. Нынешний Раскольников — это кто? Это Соединённые штаты! Они постоянно всем доказывают — тварь ли я дрожащая или право имею. Они постоянно демонстрируют, что имеют право на всё. Ну а Россия каждый раз доказывает, что это не так — выступает в роли этого мудрого следователя. Более современного писателя нет», — доказывает Владимир Дервенёв.
«А «Бесы» Достоевского? Это ровно то же, что и сейчас. Смотришь, наконец, стали давать сроки этим «бесам», которые имитируют половые акты на фоне Василия Блаженного или оголяют филейные части на фоне Исаакиевского собора, приехав с Украины. Это —нынешние бесы. Или те, кто говорит, что не понимают, зачем нам вспоминать о великой нашей Победе. Евреи вспоминают исход из Израиля, а мы не хотим вспоминать победу. Мы вообще много побед не вспоминаем, например, таких, как подписание Сан-Стефанского мира — это безоговорочная великая победа Российской Империи. Мы должны это знать и помнить. Тот же Ништадтский мир помнить, потому что в нём зафиксирована наша победа в Северной войне. Мы должны вспоминать победы при Гангуте, Полтаве, победы в Первой Мировой войне, в том числе одержанные Юденичем на Кавказском фронте. Мы многое должны вспоминать. К большому сожалению, большинство об этом и не знает…».
Достоевский не столько писатель, сколько философ
Публицист и историк Дмитрий Жвания считает, что Фёдор Достоевский не столько писатель, сколько философ. «Герои его романов не из реальной жизни. Это не персонажи, а смысловые образы, философские конструкции, — говорит Жвания. — В принципе я согласен с писателем Эдуардом Лимоновым, который доказывал, что романы Достоевского населяют не русские люди, а “достоевцы” — “истеричные, плачущие, кричащие, болтающие без умолку часами, сморкающиеся и богохульствующие”, которые с реальными русскими людьми, как правило, мрачными и неразговорчивыми, имеют мало общего. В книге “Священные монстры” Лимонов пишет: “В монументальных произведениях Достоевского море слёз, тысячи истерик, колоссальное количество бесед за чаем, водкой и без ничего, бесед о душе, о Боге, о мире. Герои его упиваются беседами, самоистязаются словами и истязают других. Только и делают, что высасывают из пальца, из мухи производят слона. На Западе считают, что Достоевский лучше всех сообщил в словах о русской душе и изобразил русских. Это неверно. Разве только то, что они живут в русских городах — Санкт-Петербургах и прочих”».
По мнению Жвании, самый слабый роман Достоевского — «Бесы»: «Это какой-то водевильный шарж на революционеров. Прообразом Петра Верховенского служил революционер Сергей Нечаев, который, сидя в Алексеевском равелине Петропавловской крепости, сумел распропагандировать стражников и едва не сбежал. Это не бес, это — демон революции, религии разрушения. А Фёдор Михайлович изобразил какого-то подлого пакостника, шута горохового».
«Что мощно и кратко в этом романе сформулировано, так это кредо либеральной философии Просвещения, — продолжает Жвания. — Сделал это такой персонаж, как Алексей Нилович Кирилов. Он заявил, что человек, отрицая Бога, сам становится богом. В философии Просвещения, в гуманизме, место Бога занимает человек. Чем это оборачивается, показано в “Бесах”: Кириллов кончает собой, считая, что самоубийство — это высший акт своеволия. Это то, что сейчас происходит с либеральным Западом, где отрицание идеи Бога переросло в религию прав человека, а она, в свою очередь, толкает либеральный Запад к самоликвидации».
«Ещё в “Бесах” хорош такой персонаж, как капитан Лебядкин — хорош тем, что в его уста Достоевский вложил, наверное, первый в истории литературы образчик абсурдистской поэзии: “Жил на свете таракан, таракан от детства. Как-то он попал в стакан полный мухоедства”…», — шутит Жвания.
«В литературном творчестве Фёдора Михайловича я бы выделил два романа: “Преступление и наказание” и “Братья Карамазовы”, — продолжает публицист. — Хотя в “Братьях Карамазовых” тоже слишком много гротеска, особенно в изображении Карамазова-старшего. Но в Легенде о великом инквизиторе передано то, что тревожит любого христианина. А ещё Достоевский в “Братьях Карамазовых” показал, что собой представляет доморощенная русофобия — когда русский человек начинает Россию ненавидеть. “В двенадцатом году было на Россию великое нашествие императора Наполеона французского первого, отца нынешнему, и хорошо, кабы нас тогда покорили эти самые французы: умная нация покорила бы весьма глупую-с и присоединила к себе.
Совсем даже были бы другие порядки-с” — заявляет ублюдок Смердяков. Приблизительно такой логики придерживаются сегодня многие наши либералы, воюя, большей частью в Сети, с “ватниками”».
«Что касается публицистического творчества Достоевского, то, несмотря на ряд очень глубоких наблюдений, в целом оно слишком сентиментально и романтично, — полагает Жвания. — В христианстве Достоевского очень много морализма. Он верит, что человечество, а для начала — русский народ, заживёт единой братской общиной. “Я говорю про неустанную жажду в народе русском, всегда в нём присущую, великого, всеобщего, всенародного, всебратского единения во имя Христово. И если нет ещё этого единения, если не созижделась ещё церковь вполне, уже не в молитве одной, а на деле, то всё-таки инстинкт этой церкви и неустанная жажда её, иной раз даже почти бессознательная, в сердце многомиллионного народа нашего несомненно присутствуют. Не в коммунизме, не в механических формах заключается социализм народа русского: он верит, что спасётся лишь в конце концов всесветным единением во имя Христово. Вот наш русский социализм!” — записал он в «Дневнике писателя» в 1881-м. Что это, если не ересь хилиазма? За этот хилиазм и за “розовое христианство” критиковал Достоевского суровый русский консерватор Константин Леонтьев. Удивительно, если честно, как мог Достоевский придерживаться такой богословской позиции и одновременно выводить в своих романах героев, которые всё время мечутся между грехом, часто совершаемым сознательно и даже со сладострастием, и поиском Бога. Видимо, Фёдор Михайлович на протяжении своей жизни сам пребывал в таких метаниях».
«Любил Петербург или нет Достоевский? Ответить на этот вопрос непросто, — говорит Жвания. — Петербург, этот мистический город, его очаровывал — это бесспорно. Достоевский населил Петербург своими персонажами, и они продолжают жить среди нас. Этот уроженец Москвы сделал, как бы мы сейчас сказали, для продвижения Петербурга столько, сколько мало, кто сделал. И это главное. Слово “Петербург” порождает ассоциативный ряд, где Достоевский просто неизбежен».
«Он выжал меня, как лимон, и не отпускал до самого конца»
Российский актёр, режиссёр и сценарист Виталий Салтыков на вопрос, не преувеличено ли значение творчества Достоевского, как и другие собеседники «Родины на Неве», отвечает отрицательно. В его представлении, именно сейчас произведения Достоевского особенно актуальны — в период, когда нравственные ориентиры затираются:
«Думаю, что значение Достоевского не преувеличено. Достоевский исследовал такие вещи, которые нынче завуалированы за какими-то модными трендами и какими-то ставшими нормальными понятиями, касающимися грешной природы человека. Помните, как у него: добро борется со злом, ангел с дьяволом, а место битвы — это сердце человека. Богоискательство — главная надпись на его флаге. На сегодняшний момент это богоискательство периодически заходит в тупик, и иногда даже возникает вопрос, а надо ли это. Мне кажется, как раз в данный момент, когда происходит специальное затирание граней между подземельем и небесами, этот камертон в виде Достоевского очень важен».
По словам Виталия Салтыкова, в творческой среде Достоевский по-прежнему востребован, хотя интерес к его произведениям — как и любым другим — периодически вспыхивает, а периодически затихает. Как бы то ни было, «Достоевский всегда в списках литературы, которая изучается и которая ставится или снимается». Интересно, кстати, что творчество классика довольно мало подвергается, что называется, вольной интерпретации. К его творчеству, по большей части, относятся серьёзно. «С Достоевским это не получится. Я не беру сейчас в расчёт Богомолова — у него свои задачи, но за Достоевского берутся люди, которые исследуют психологический театр и для них Достоевский — богатейший материал», — поясняет режиссёр.
У самого Виталия Салтыкова взаимодействие с Достоевским началось в детстве — через силу, но с сильным эффектом. «Я вспоминаю свои впечатления от «Преступления и наказания». Я не очень хотел читать эту книгу: это было программное произведение. Но моя учительница по литературе просто заперла меня в комнате со словами: пока не прочтешь — не выйдешь. Вот такое у меня было знакомство с Достоевским. За три дня я прочёл всё. И после этого думал — боже мой, как я мог вообще пропустить мимо то, что я сейчас прочёл. Он меня просто выжал как лимон: этот роман захватил меня всего, и не отпускал до самого конца».
«Преступление и наказание» оказалось спустя годы и первым спектаклем, где сыграл Виталий Салтыков. «Я играл там Миколку, который берёт на себя вину и признаётся, и делал эту работу с большим удовольствием. Рядом со мной были на тот момент мастера, а я только-только закончил четвёртый курс. А второй спектакль был «Любящий тебя Достоевский» по письмам Фёдора Михайловича к жене. Мы собрали десятилетний период, в том числе, то время, когда он всё проиграл вчистую, включая свадебное платье своей жены, — вспоминает Виталий Салтыков. — Я же ещё играл Достоевского на «Дне Достоевского» года четыре назад. Сейчас это мероприятие проводится в более скромном масштабе из-за пандемии. А в своё время это был прекрасный праздник. когда в Кузнечном переулке ставили сцену и собиралось огромное количество народа. Это был крутой питерский формат. И я был Достоевским, персонажем, который генерировал всё происходящее вокруг. К Достоевскому приходили в гости Шекспир, Лермонтов, Пушкин… И со всеми что-то происходило. На тот момент это было очень свежо и очень здорово. Это был именно питерский праздник, такого не увидишь нигде. Яблоку негде было упасть».
Характер неврастеника отразился в произведениях Достоевского — в них всё наотмашь
Впечатление о Достоевском, как об угрюмом писателе — а такой стереотип в обществе имеет место — режиссёр не разделяет: «Достоевский ни разу не гот. В ТЮЗе ставили спектакль «Преступление и наказание». Этот спектакль получил высшую театральную премию «Золотой софит», когда её только учредили. И в этом спектакле было столько юмора, что даже было непривычно, что это Достоевский.
По мне, Достоевский всегда писал с большим юмором. Но юмор имеет разную природу. Один юмор — это КВН и «Камеди клаб», другой юмор — это «Аншлаг». А всё-таки по градусу самый высокий —общечеловеческий юмор. Это не хохмачество, а юмор в какой-то степени божественный, юмор создателя. Как на картинах у Брейгеля, где человек представляется таким персонажем, который всё, что делает — это шалости, и это либо мило, либо ужасающе страшно. Сверху на всё это смотреть достаточно забавно, если не брать в расчёт, что это происходит прямо рядом с тобой. Природа юмора Достоевского, мне кажется, высокого полёта. Ни разу не угрюмая. Про угрюмость — это какое-то стереотипное представление о писателе.
И сам Достоевский был с большим юмором человек. Мне кажется, это примета советского времени, где Достоевский такой угрюмый, страдальческий, страшный. Совсем нет. Представьте себе, это единственный писатель, которому повезло с женой, несмотря на его характер. Значит, он должен был представлять собой персонаж интересный и приятный — не могла она полюбить чудовище.
А ещё Достоевский был очень нервный товарищ. И его характер неврастеника отразился в произведениях — в них всё наотмашь. Но юмор у него везде проскальзывает, даже в «Бесах». Посмотрите его спектакль «Преступление и наказание», там много про природу его юмора».
С чего начинать знакомство с Достоевским
В чём нет единения среди собеседников «Родины на Неве», так это в вопросе, с каких произведений молодёжи начинать знакомство с творчеством Достоевского. «Ну, конечно, с «Идиота»! — восклицает Виталий Салтыков. — Он самый мощный для неофита творчества Достоевского. Потому что там есть фантастическая любовь, есть детектив и вообще это очень страстная история. Я думаю, что «Идиот» — это та самая история, с которой можно начать изучение Достоевского».
Вообще, по словам режиссёра Салтыкова, именно в подростковом и молодёжном возрасте стоит начинать читать Достоевского: «Достоевский был максималист, всё у него доходит до страсти, и поэтому, в первую очередь, он интересен в подростковом периоде и чуть старше, когда всё на максимуме, когда страсти кипят и бушуют».
Учитывая факторы современного мира, влияющие на сознание молодёжи, не всем легко «зайдут» толстые романы классика. На этот счёт есть рекомендация у Юрия Светова: «Можно читать «Дневник писателя». Там много не очень длинных, но интересных повествований. Есть с юмором написанные вещи. Но в целом молодому человеку думающему, который размышляет о мире, нужно обязательно прочитать «Бесы». Там отражено очень многое, что происходит в мире: и что мы наблюдаем в Соединённых штатах Америки с этим движением — жизнь белых важнее всего. И то, что у нас постоянно выскакивает нетерпимость, бесконечные оскорблённые чувства. В произведении как раз об этом рассказано. Да, книга толстая, роман читается не всегда просто, но можно хотя бы кусками что-то из него извлечь».
Юлия Медведева
