В прошлой статье я порассуждал об участившихся приметах возвращения криминальной хроники «лихих девяностых». Зверское убийство простого волгоградца Романа Гребенюка неким Арсеном Мелконяном (однофамильцем известного участника первой войны в Карабахе, родившегося в Калифорнии, Монте Мелконяна – прим. ред.), с сестрой которого Гребенюк поругался в родительском WhatsApp-чате, формально под это возвращение не подверстаешь. Ведь как в девяностые, так и сейчас нам говорили и говорят, что у преступности нет национальности. Разумеется, если речь не о «русской мафии».
Между тем национальность, к сожалению, есть, вместе с именем, фамилией и биография преступника. Как мне, давнему армянофилу, в конкретном случае ни горько это признавать. Признаю я и праведность эмоций простых соотечественников, говорящих, что из-за волгоградской трагедии под другим углом стали смотреть на карабахский конфликт и горько-риторически спрашивающих, почему бы Мелконяну с таким же животным рвением не защищать подвергшуюся агрессии землю предков.
Нет, в конечном итоге эти эмоции не должны определять политику России в карабахском вопросе. Тем паче и нет особо никакой адекватной политики, а последние инструменты влияния исчезают на глазах. Но вопрос про несоответствие мелконяновской брутальности вменяемым формам её необходимого выражения вполне справедлив. Особенно, если вспомнить, как полтора года назад такие же недостойные сыны великого народа убили десантника Никиту Белянкина. А прямо сейчас другие, медийно раскрученные сыны и дочери, слава Бога, никого не убивают, но, сидя на дорогих московских диванах, учат нас правильному отношению к драме Арцаха. Да и высказывания типа пашиняновского «главное не то, чтобы Республика Армения признала независимость Нагорного Карабаха, важно, чтобы другие члены международного сообщества признали» вызывают реакцию… однозначную. Карабахские воины гибнут не за пашинянов и тем более мелконянов, а за свою и даже за нашу землю, на которую если не сегодня, то завтра может стать частью «турецкого мира». Тем прискорбнее, что один мерзавец может в глазах многие обесценить гибель десятков героев на передовой.
Сторонники толерантности и политкорректности говорят, что ведь и русские совершают преступления, в том числе тяжёлые и дикие. Но любое преступление, совершённое представителем народа, имеющего своё национальное государство за пределами государства, где это преступление совершено – априори весит тяжелее аналогичного проступка от «аборигена». В остальном важны нюансы, например, что за преступление и насколько вообще преступник представляет свой народ, может, он уже в седьмом колене ассимилирован и ничего специфично национального, кроме имени и фамилии, не имеет.
Любое преступление, совершённое представителем народа, имеющего своё национальное государство за пределами государства, где это преступление совершено – априори весит тяжелее аналогичного проступка от «аборигена».
Преступление – чудовищное, как со стороны убийцы, так и со стороны раздувших конфликт его сестры и мужа этой сестры. Что касается укоренённости Мелконянов, то вот свидетельство одноклассника Арсена: «Я с этим Мелконяном учился в одной школе, но в параллельном классе. В 90-е в наш район приехало очень много уроженцев Армении и среди них была семья этого Мелконяна. Были среди этих приезжих неплохие интеллигентные ребята, но конкретно этот уже тогда проявлял криминальные наклонности. Он со своими приятелями сколотил небольшую банду, состоявшую из таких же неотягощенных интеллектом мигрантов. Были в их тусовке даже и гопники русского происхождения. Занимались они хулиганством: нападали на прохожих, ломали скамейки, разбивали фонари освещения. Все эти шалости сходили им с рук. Но, как говорится, если мелкие правонарушения остаются безнаказанными, рано или поздно такие “герои” совершают нечто такое, что уже невозможно игнорировать, как в этом случае».
Порадовало заявление волгоградской армянской общины о нежелании выгораживать убийцу. Одновременно удивило её – и конкретно заместителя председателя общины Армена Оганесяна – стремление в очередной раз продекларировать известный тезис «у преступления нет национальности» и едва ли не пригрозить судебным преследованием всем, кто думает иначе. Кавказские народы, и мусульманские, и христианские, сильны своей сплочённостью, коллективизмом, спайкой.
Но единство в достижениях, ратных подвигах и труде – единство и в ответственности. Одно дело, если бы община сказала, что Мелконян опозорил свою национальность, стал недостоин её. Делать же вид, будто этой национальности просто не существует… Вот даже академик и герой России Р.А. Кадыров для виду стал иногда заставлять куражащихся в разных городах России соплеменников извиняться за свои проступки. Конечно, в одном второстепенном случае из тысячи и куда реже, чем русских заставляют извиняться за мнимые проступки перед гордым горным народом. Но всё-таки какие-то зачаточные, абсолютно не влияющие на общее положение дел представления о правильной картинке есть.
Надо, несомненно, различать организованную этническую преступность, просто разнообразные и регулярные преступления представителей одного этноса и преступления менее частые, не совсем увязывающиеся в единую тенденцию. Но у нас ведь разговор о всех трёх подвидах считается едва ли не фашизмом. Доходит до гомерически смешного и грустного одновременно. Когда в 2016-м грянул скандал с многолетним процветанием в знаменитой московской школе №57 половых сношений между ученицами и учителями, одно израильское издание, специализирующееся по поиске везде и всюду «звериного русского антисемитизма», углядело антисемитизм этот… в простом перечислении фамилии фигурантов (анти)педагогической поэмы. Что растлителей, что жертв, что свидетелей.
Я часто говорю, что простая поездка в столичном метро или столичном такси (с шофёром, не разговаривающим по-русски, приезжающем по другому адресу, а затем упорно не отвечающем на звонки) способна кого угодно отвратить от интернационализма. Трагедии типа волгоградской и навязываемый запрет на любое обсуждение их этнического аспекта способны перевести отвращение в деятельное русло. Недаром одна моя вполне миролюбивая и прогрессивная подруга из Волгограда с горечью сказала: «Когда мы уже станем хозяевами в своём городе и в своей стране?». Подозреваю, ставшие причиной мелконяновского нападения слова Романа Гребенюка «хватит жевать сопли» могут, уже совсем с иным звучанием и смыслом, стать эпиграфом к новому тому российских межнациональных отношений. С новыми Кондопогами и Манежками.
Отдельная гнусь – шуточка про всю эту историю в исполнении туповатого, несмешного и самодовольного Ивана Урганта, прозвучавшая в эфире главного российского телеканала. Когда Роман Гребенюк ещё лежал при смерти в реанимации, Ургант под песню Эдиты Пьехи «это здорово, это очень хорошо» гыгыкал на тему «хорошо, что россияне стали из онлайна выходит в оффлайн». После смерти Романа шоумен извинился через прессу, сославшись на изначальное непонимание тяжести ситуации, и вроде даже позвонил сестре умершего. Но, вообще-то, извиняться надо там и перед теми, где и перед чьими глазами совершён проступок. В эфире же никаких соболезнований и сожалений не прозвучало.
Испугался Ваня, видимо. Когда его обвиняли в глумлении над Рождеством, он с издевательской ухмылкой «извинился», переведя всё в новую несмешную шутку. Тут – перевести в шутку несколько проблематично. Правильно и красиво было бы, попросив прощения, завершить на этом передачу, а все расходы каналу возместить из своего кармана. Но где Ургант и где правильность с красотой?
При всей пакостности и отрицательных чертах телевидения девяностых, в каких-то вещах оно ниже морально-этической ватерлинии оно всё-таки столь явно не опускалось. Так что, и вправду, девяностые не вернулись. Они превзойдены.
В оформлении материала использованы коллажи волгоградского сайта https://v1.ru/
