Минуло уже два года и один месяц СВО. Которая по своему содержанию является большой европейской войной – крупнейшей с момента победы над гитлеровской Германией. Я, честно говоря, ещё не очень понимаю, можно ли уже называть войну войной официально (после того, как её так назвали уже на самом высоком уровне), так что на всякий случай приношу извинения всем особо чувствительным врагам, которые мелко пакостят нормальным людям судебными исками за правильное слово и поясняю для возможной формальной проверки, что термин «война» используется здесь исключительно в том самом контексте большого европейского конфликта, а не в контексте СВО. И вот после этого ритуального действа, с вашего позволения, приступлю к сути вопроса.
Итак, прошло время. Достаточное для того, чтобы подвести некий итог с военно-политической точки зрения. А именно: что война показала в целом как таковая. А если точнее, то ответить я хочу на два вопроса: «что?» и «почему?».
С чисто военной точки зрения можно сказать, что крах потерпели очень многие прежние доктрины. Как классические, так и новые.
Ну, прежде всего, теряют актуальность доктрины Джона Фуллера (о танковой войне) и Джулио Дуэ (о завоевании господства в воздухе как полном залоге победы). Разумеется, ограниченное значение они ещё сохраняют, но перестают быть определяющими. Причина очевидна: прорыв в военных технологиях, связанный с высокоточным оружием и т.н. «революцией дронов». Обе доктрины были взаимосвязаны и начали рушиться по цепочке. Сейчас идёт активное моделирование новых методов и тактик. Война из борьбы за массированные территориальные охваты превращается в борьбу за некие ключевые узлы (пример – битва за Авдеевку).
Также показала полную несостоятельность концепция ведения войны малой профессиональной армией, под которую минимум два десятка лет активно переформатировалась не только армия РФ, но и армии стран коллективного Запада. На деле же военная реальность показала, что т.н. профессионалы (а, по сути, наёмники) массово «пятисотились» (с обеих сторон), технологические «вундервафли» не производили решительного перелома сами по себе (как решающий фактор), при этом вчерашние футбольные фанаты и компьютерные геймеры с FPV-дроном оказывались сильнее танковых колонн, а вооружённые силы стремительно начали обратно превращаться в рабоче-крестьянскую массовую армию.
Но не менее значимо (а, может, и более) крушение концепции так называемой «средней войны», которая имела не столько чисто военный, сколько политический характер. Сводилась она к тому, что крупные игроки не имеют нужны вступать друг с другом прямое столкновение для выяснения того, чья масть старше, а избирают для этого некое гибридное пространство – формально стороннее поле боя вроде Вьетнама или Украины. Иными словами, это война, поражение в которой не носит экзистенциальный характер и по итогам которой должны заключаться договоры, фиксирующие расстановку сил и определяющие сферы влияния. Изначально данная война позиционировалась именно как «средняя». Но сейчас уже запад напрямую заявляет, что эту войну «он не может проигрывать». То есть, по факту, объявляет её для себя экзистенциальной. При том, что для России она изначально является таковой. А это значит, что и самих «средних войн» больше нет. Тоже по факту.
И вот это третье – главный итог. Самый весомый из всех. Теперь вопрос: почему так? Ответ очевиден и банален: поражение в данной войне приведёт к крушению западной гегемонии. Ему просто перестанут подчиняться. В качестве иллюстрации можно продемонстрировать то, как президента ФРГ встречали в Катаре. Так вот, в случае поражения Запада так могут начать встречать президента США. Разумеется, только в случае, если поражение будет сокрушительным. Насколько оно возможно, отдельный вопрос.
А говорит всё это о том, что просто так отступаться никто не будет и в ходе дальнейшей «большой европейской войны» возможны любые варианты. В связи с чем нам надо делать то, о чём ваш покорный слуга говорит с первых дней СВО: полностью переводить страну на военные рельсы, ужесточать политический режим и демонстрировать бывшим «дорогим партнёрам» – нынешним дешёвым врагам, что мы готовы пойти на всё, включая обращение их в ядерный пепел. Так, чтобы они поверили. Плюс, как я уже говорил, необходимо появление в России массовой профессиональной армии численностью в районе трёх миллионов штыков. Тогда выстоим.
Искренне надеюсь, что такие выводы не только у меня.
Всего вам доброго.
(с) Павел Кухмиров
