«Национал-социализм нельзя понять, не понимая музыки Вагнера», — заявляет Гитлер, беседуя с полковником Клаусом фон Штауффенбергом в фильме «Операция “Валькирия”» режиссёра Брайана Сингера. Наверное, постановщики оперы «Тангейзер» в Мариинском театре (премьера прошла в рамках традиционного фестиваля «Белые ночи») находятся под очарованием этой фразы киношного Гитлера… К этой догадке склоняет тоталитарная эстетика спектакля.
Намёки на третий рейх
Нет, она красива, эта эстетика. Поэты, друзья Тангейзера из числа миннезингеров, похожи на легионеров Корнелиу Кодряну из «Железной гвардии»: кожаные плащи, широкополые шляпы… Или на агентов Гестапо. Во втором акте хор в серых шинелях медленно движется стройными рядами и поёт “Heil Herman!”. Вольфрам фон Эшенбах в шинели с красными лацканами — генералы Вермахта носили такие же. Правда, красные книжечки, которые поднимают певцы, скорее аллюзия на маоистский Китай. Но это мелочи.
Третий акт навевает воспоминания о фильме Ларса фон Триера «Европа»: поверженная Германия, в окнах домов — продажные женщины… Правда, автомобиль, в которой заталкивают клиента «ночной феи», явно из 70-х годов. Всё это оригинально или, как принято сейчас выражаться, креативно. Но для чего это всё? И почему именно несчастного грешника Тангейзера отправили в Третий рейх?
В опере «Тангейзер» скомбинированы две легенды: собственно о Тангейзере, рыцаре, который подался в грот Венеры ради радостей плоти, и предание о Вартбургском турнире поэтов (миннезингеров). Состязание миннезингеров якобы проходило в Вартбургском замке в присутствии ландграфа Германа Тюрингского. Условия турнира были античеловечны: побеждённого ждала смерть от руки палача. Наверное, поэтому в Мариинском театре и одели ландграфа в эсесовский кожаный плащ, а хор, который его воспевает, сделали похожим на последний резерв фюрера — бойцов Фольксштурма.
Правда, есть в спектакле и ноты декаданса. Особенно в первом акте, когда действие разворачивается в гроте Венеры. Это — филиал ада, созданный специально для греховодников. Всё, о чём мечтает сладострастник, — в наличии. Но и сладкий грех приедается. Тангейзер затосковал…
Кстати, Фридрих Ницше считал, что Рихард Вагнер — «сын своего времени», а значит — декадент. «Если присмотришься к признакам упадка, то поймёшь также и мораль — поймёшь, что скрывается за её священнейшими именами и оценками: оскудевшая жизнь, воля к концу, великая усталость. Мораль отрицает жизнь…», — утверждает философ в статье «Казус Вагнер».
Убийственная мораль
«Мораль отрицает жизнь…» — этот мотив мы находим в «Тангейзере». Мораль, а точнее — моралисты, в том числе в лице всё того же ландграфа Германа Тюрингского, порицая рыцаря-поэта за то, что он предавался наслаждениям в гроте Венеры, доводят историю до весьма печального финала. Елизавета, племянница ландграфа, влюблённая в Тангейзера, замолила грехи его ценой собственной жизни.
«Тангейзер Вагнера символизирует один из самых глубоких инстинктов человеческого сердца — стремление к счастью, к непосредственному наслаждению, к осязаемому успеху. Та Венера, которую он воспевает, не есть только богиня расслабляющего и унижающего сладострастия; она также — источник всякой радости на земле, всякой красоты, — всего того, что делает жизнь светлой и привлекательной; без неё этот мир был бы только пустыней. Её царство не для слабых, не для рабов; оно открыто только героям, — только тем сильным, которые, как Фауст, хотят вкусить от всех радостей, а также от всех человеческих скорбей», — писал в конце XIX века французский германист, профессор Анри Лиштанберже в книге о творчестве Вагнера.
Если мораль против «самых глубоких инстинктов человеческого сердца», значит что-то не то с моралью? Этим вопросом задаётся Вагнер? Не исключено. Лиштанберже даёт несколько трактовок смысла оперы. С его точки зрения, её можно истолковать в том числе и как протест против существующего общества: «В том свете, в котором мы живём, удовлетворение этого весьма законного желания наслаждения и любви, заложенного в сердце каждого человеческого существа, может быть куплено только ценою непоправимого падения».
Согласно этой руссоистской логике, общество наказывает Тангейзера за естественное человеческое поведение, а значит — общество больно. И протест против него, против его порядков — это порыв к свободе. «“Тангейзер” — великое произведение о свободе, о вечной жажде перемен, о совершенствовании себя. Это произведение о свободе выбора — о свободе слова, свободе мысли, об искренности сердца, о неутолимой жажде познания», — говорит режиссёр постановки в Мариинском театре Вячеслав Стародубцев. При таком прочтении «Тангейзера» недоброжелателей блудного рыцаря можно было бы нарядить и мундиры сотрудников НКВД, но, видимо, решили не будить лиха — нарядили в нацистов.
Твой папа — фашист!
Однако руссоистское прочтение «Тангейзера» слишком прямолинейно, если не сказать — банально.
Да, Тангейзер страдает за плотские грехи, за развлечения в гроте Венеры. Но в самом-то греховном гроте, в этом филиале ада, он страдает тоже — от того, что не видит лесов, полей, гор, не слышит журчанья ручья, пения птиц… Грот — территория похотливой нежити. И Тангейзер хочет вырваться на землю, точнее — на её поверхность, с мольбами он обращается к Пречистой Деве. Он раскаивается. И вроде бы христианский мир его должен принять и простить. Ибо сказано: «Не здоровые имеют нужду во враче, но больные, пойдите, научитесь, что значит: милости хочу, а не жертвы? Я пришёл призвать не праведников, но грешников к покаянию» (Матфей 9:11-13). Но земляки и коллеги Тангейзера, узнавая, что он обитал в гроте Венеры, отворачиваются от него, проклинают его. Лишь Елизавета, племянница ландграфа Германа Тюрингского, ведёт себя, как подобает истинной христианке, доказывая, что Христос испытал крёстные муки и ради таких, как Тангейзер. Она не позволяет рыцарям расправится с их бывшим приятелем.
С благословения Елизаветы Тангейзер отправляется с паломниками в Рим в надежде, что Папа Римский отпустит его грехи. Но Папа заявил, что скорее его посох покроется молодыми побегами, чем будет прощён обитатель грота Венеры. Отметим, что в годы, когда Тангейзер мог посетить Рим, хозяином святого престола был Урбан IV, сын сапожника из Труа, помимо прочего, известный тем, что причислил русских, литовцев и татар к врагам христианской веры. В отношении литовцев и татар такой вердикт вопросов не вызывает: литовцы были в те годы язычниками, а татары — магометанами. В отношении же русских такое решение мог вынести только католический экстремист, каким и был Урбан IV.
Словом, Урбан IV был суровым догматиком, что во многом объясняет его нежелание простить грехи несчастного Тангейзера. И тем не менее его посох расцвёл. По легенде, Папа послал за грешным рыцарем гонцов. Но когда те они вышли на его следы, Тангейзер уже вернулся в грот Венеры, чтобы находиться в этом нехорошем месте до Страшного суда. В опере же Тангейзер умирает, не зная о чуде, которое произошло с посохом блюстителя Святого престола.
А вообще такое непримиримое отношение к греховодникам, как в «Тангейзере», что в легенде, что в опере, вряд ли было распространено католической Европе. Вспомним, что Данте в «Божественной комедии» прелюбодеев и сладострастников помещает лишь во второй круг ада, где их крутит страшный ураган и бьёт о скалы преисподней. Выше их лишь те, кто не познал истинного Бога, в том числе великие мыслители Античности. Скупцы, расточители, обжоры, обманщики, тираны, если верить Данте, наказаны сильнее, чем те, кто не смог совладать с плотскими вожделениями.
Вагнер, создавая «Тангейзера» в середине 40-х годов XIX века, находился в поиске, который его привёл на те же самые дрезденские баррикады, что и русского революционера Михаила Бакунина. И не будем забывать, что Вагнер родился в протестантской семье, что не могло не сказаться на его мировоззрении. Протестанты со времён Лютера ничего хорошего о Папе Римском не думают. Поэтому надо ли удивляться тому, что в Тангейзере и рыцари — ревностные католики, и Римский Папа выведены фарисеями, чья непримиримость оборачивается смертью невинной девушки. Тангейзер хотя бы знает, за что страдает, а бедная Елизавета гибнет за его грехи.
С другой стороны, поступок Елизаветы из той же оперы, что и поведение представительниц католического мистицизма: Анджелы из Фолиньо, Терезы Авильской, Екатерины Сиенской, Катарины Эммерих. Те, подвергая свою плоть испытаниям, накликивая на себе различные болезни, вымаливали грехи людей. Катарина Эммерих носила даже стигматы. Если Елизавета из этого ряда, то она была только рада отмолить грешника и отправиться мир иной с ангельским эскортом. Однако к протестантской версии нас возвращает тот факт, что отмоленный грешник всё равно вскоре умер.
Словом, над смыслами «Тангейзера» можно гадать, можно придумывать свои смыслы спектакля. Но все они далеки от «тоталитарного рэпа».
Дмитрий Жвания
Редакция благодарит Мариинский театр за предоставленные фото Натальи Разиной