105 лет назад, 21 августа 1914 года, военный летчик Ян Нагурский вместе с матросом-механиком Евгением Кузнецовым, взлетев на гидросамолете с Новой Земли, совершили первый в мировой истории полёт над арктическими льдами. Эта дата считается днём рождения полярной авиации.
Пропавшие экспедиции
Конец XIX и начало XX века были временем активного исследования Арктики. Экспедиции Роберта Пири, Фритьофа Нансена и Руаля Амундсена вызвали большой интерес и воодушевление во всём мире, создав вокруг них романтический ореол первопроходцев, бесстрашно бросающих вызов опасностям полярных широт. Ещё больший вклад в исследование Заполярье был сделан русскими путешественниками, исследовавшими побережье и моря Северного Ледовитого океана.
В 1912 году сразу три русские морские экспедиции отправились на Север. Ими руководили геолог Владимир Русанов, лейтенант Георгий Брусилов (племянник генерала Алексея Брусилова, «автора» знаменитого «Брусиловского прорыва») и старший лейтенант Георгий Седов. Все они имели опыт полярных исследований.
Русанов на боте «Геркулес» обследовал Шпицберген, чтобы закрепить право России на разработку угольных месторождений, которые будут обнаружены на архипелаге в ходе экспедиции. Брусилов, на шхуне «Святая Анна» выдвинулся из Александровска-на-Мурмане (ныне — город Полярный) к берегам Новой Земли, чтобы затем пройти Северным морским путём до Берингова моря. У Георгия Седова, отплывшего на старой парусно-паровой шхуне «Михаил Суворин» из Архангельска, была наиболее амбициозная цель — достичь Северного полюса.
Однако ледовая обстановка за Северным полярным кругом в тот год была крайне сложной и вскоре связь с исследователями была потеряна. К началу 1914 года все три экспедиции считались пропавшими без вести. В январе 1914 года Совет министров Российской империи дал указание Морскому министерству приступить к их поиску. Организовать его было поручено Главному гидрографическому управлению (ГГУ) министерства. Была сформирована специальная спасательная экспедиция в составе четырёх судов: барка «Эклипс», парохода «Печора» и паровых шхун «Герта» и «Андромеда». Кроме того, начальник управления генерал-лейтенант Михаил Жданко предложил задействовать в поисковой операции авиацию. Вызвав к себе служившего в ГГУ военного лётчика, морского инженера поручика Яна Нагурского, он поручил ему взять на себя выполнение этого задачи. Нагурский согласился.
Ян Нагурский
Ян Иосифович Нагурский родился 8 февраля 1888 года в польском городке Влоцлавек в семье мельника. После окончания гимназии в 1905 году он устроился работать учителем в сельской школе, а год спустя поступил в Одесское юнкерское пехотное училище. Выпустившись из него в 1909 году в звании подпоручика, Нагурский получает назначение в 23-й Восточно-Сибирский пехотный полк, расквартированный в Хабаровске, а в 1910 году поступает в Высшее морское инженерное училище в Санкт-Петербурге. Параллельно увлекшийся авиацией Нагурский обучается в 1-м Императорском Всероссийском аэроклубе, располагавшемся в Новой деревне, где близко сходится с Петром Нестеровым — российским основоположником высшего пилотажа. В 1912 году Нагурский уже курсант Гатчинской воздухоплавательной школы, откуда на следующий год выпускается в звании поручика и с дипломом военного лётчика.
Одновременно он заканчивает Высшее морское инженерное училище и получает диплом морского инженера, после чего назначается в Главное гидрографическое управление Морского министерства, где вскоре и получает задание от генерал-лейтенанта Жданко.
Первый полярный полёт
Задание это было непростым, можно сказать — новаторским. Ведь до сих пор ни один авиатор в мире не пытался совершить полёт в полярных широтах. Низкие температуры и сложные погодные условия предъявляли к самолёту особые требования. Нагурский приходит к выводу, что для выполнения такой задачи лучше всего подходит гидроплан.
«Кроме того, машина должна иметь возможно меньшую нагрузку на квадратный метр несущей плоскости, отличную амортизацию и скорость до ста километров в час. Моторы на ней должны быть с воздушным охлаждением, хотя в этом случае существует некоторая опасность нарушения беспрерывности работы», — докладывает Нагурский генерал-лейтенанту Жданко. Тот принимает решение о необходимости закупки самолёта за рубежом, а именно во Франции, где на заводах фирмы «Фарман» в это время выпускались самые современные, а главное — надежные, летательные аппараты.
Прибыв в Париж, Ян Нагурский останавливает свой выбор на гидросамолете «Фарман-МФ-11», специально для которого на заводе «Рено» изготавливается двигатель мощностью 70 лошадиных сил. Эта машина грузоподъёмностью 300 килограмм, снабжённая поплавками для взлёта и посадки на воду, могла развивать скорость до ста километров в час, а запаса топлива хватало на шесть часов беспосадочного полёта.
После того, как Нагурский лично выполнил на «Фармане» 18 тренировочных полётов и убедился в его превосходных качествах, гидроплан разобрали, и, упаковав в восемь ящиков, перевезли в столицу Норвегии — Христианию, где ящики погрузили на борт барка «Эклипс», входившего в состав спасательной экспедиции. Отсюда «Эклипс» взял курс на Александровск-на-Мурмане, где ящики перенесли на пароход «Печора», который 16 августа достиг Крестовой губы на Новой Земле. Здесь, на берегу возле становища Ольгинское Нагурский вместе с присоединившимся к нему в Александровске-на-Мурмане техником-мотористом, севастопольским матросом Евгением Кузнецовым собрал самолёт, и, соорудив скат из брёвен, спустили его на воду.
21 августа Нагурский забирается в кабину «Фармана», и, взлетев, делает несколько пробных кругов, после чего приводняется. Затем к нему присоединяется Кузнецов, и они снова взлетают. Их полёт, ставший первым полярным полётом в истории человечества, длился 4 часа 20 минут, за которые они преодолели 450 километров при температуре воздуха минус 15 градусов.
Всего Нагурский выполнил пять длительных полётов (21, 22, 23 августа и 12 и 13 сентября) вдоль западного побережья Новой Земли и южнее Земли Франца-Иосифа, общей продолжительностью 10 часов 40 минут, преодолев около 1100 километров на высоте 800-1200 метров.
В ходе одного из них, при облёте острова Панкратьева, он замечает полузанесённую снегом избушку. Посадив самолёт на припайный лёд, лётчики обнаружили в ней лежавшую на столе металлическую трубку, в которой находилось свернутое донесение Георгия Седова в Морское министерство. Полярник сообщал, что его экипаж, оставив затёртую льдами шхуну в 15 километрах севернее, провёл в этой избушке зимовку, после чего намерен вернуться к судну и продолжить плавание.
В конце сентября Нагурский и Кузнецов вместе с вновь разобранным «Фарманом» возвращаются на пароходе «Печора» в Архангельск, откуда авиатор-полярник направляется в Петербург, дабы в столице империи представить доклад о своих действиях генерал-лейтенанту Жданко.
«Летать в арктических странах хотя и тяжело, но вполне возможно, и авиация в будущем может оказать гидрографии большую услугу в следующих случаях: при рекогносцировке льдов, в открытии новых земель, нахождении и нанесении на каргу подводных преград, препятствующих судоходству. С высоты хорошо видны все рифы, банки, отмели. Фотографии сверху могут дать точные данные для исправления и дополнения карт», — говорилось в докладе.
В Морском министерстве высоко оценили деятельность Нагурского и представили его к награждению орденом Святого Станислава 3-й степени. В свою очередь, император Николай II, также ознакомившийся с докладом Нагурского и поставивший на нём свою резолюцию: «Прочитал с удовольствием», повелевает удостоить отважного пилота ещё одной награды — ордена Святой Анны 3-й степени.
Триумф Нагурского был бы ещё более полным и заслужил бы большего внимания российского общества, если бы не шедшая в это время Первая мировая война.
«Гибель» и чудесное «воскрешение» первого полярного лётчика
В октябре 1914 года Ян Нагурский, которому присваивается звание морского лётчика, направляется на остров Эзель (ныне-Сааремаа), откуда до конца года выполняет несколько разведывательных рейсов на гидросамолёте «Фарман» над Балтикой.
20 июля 1915 года он, пилотируя летающей лодкой ФБА, вместе с двумя членами экипажа, вылетает на перехват двух немецких истребителей, пытавшихся атаковать эсминец «Москвитянин» и подлодку «Аллигатор». Открыв огонь из маузера и карабина, русские авиаторы обратили немцев в бегство. Это был первый воздушный бой в истории русской морской авиации.
В 1915-16 годах Нагурский принимает активное участие в действиях морской авиации Балтфлота, и вскоре получает звание штабс-капитана и награждается орденами Святой Анны 4-й степени и Святого Владимира 4-й степени с мечом и бантом.
17 сентября 1916 года Нагурский первым в мире выполняет «петлю Нестерова» на гидросамолёте.
В августе 1917 года, самолёт, управляемый Яном Нагурским, противник сбил над Рижским заливом. Российское командование объявило, что прославленный лётчик погиб… Однако это был ещё не конец истории.
…Летом 1955 года в Варшаве, во Дворце науки и культуры, проходил вечер творческой интеллигенции. На нём выступил известный метеоролог, руководитель первой польской полярной экспедиции на остров Медвежий, писатель и журналист Чеслав Центкевич. В своём выступлении он говорил о выдающихся исследователях полярных широт, напомнив и о «давно забытом пионере авиации русском лётчике Иване Нагурском, который погиб в 1917 году».
В антракте к Центкевичу подошёл его знакомый, представивший пожилого человека, который заявил, что он и есть Нагурский, но зовут его не Иван, а Ян, и он не русский, а поляк, и вовсе не погиб.
Вскоре об этой удивительной встрече написали все польские газеты, а из России в Варшаву были командированы корреспонденты ведущих изданий, включая известного радиожурналиста, писателя, бывшего военного лётчика Юрия Гальперина.
Вот как рассказывает он о судьбе Яна Нагурского после его несостоявшейся «гибели» в своей книге «Воздушный казак Вердена», ставшей советским бестселлером в начале 1980-х годов:
«Рапорт о гибели лейтенанта флота Нагурского и стал тем документом, который позволил историкам авиации завершить биографию лётчика в 1917 году. Но Нагурский не погиб. Раненный в бою, он был подобран английской подводной лодкой… Всё это происходило в канун революции, после которой Нагурский вернулся в Польшу. Не пожелав выступить на стороне белополяков, начавших поход против молодой Советской России, Нагурский скрыл свой военный чин, записавшись рядовым солдатом. По ранению от службы был освобождён. Так лётчик “похоронил” себя вторично, превратившись со временем в инженера-конструктора сахарной промышленности».
После Второй мировой войны Нагурский работал инженером-конструктором и руководителем конструкторского бюро в Гданьске, а затем в Варшаве, где в 1955 году и произошло его «воскрешение». А летом 1956 года была организована поездка Нагурского в СССР, где он встретился с первым советским полярным лётчиком Борисом Чухновским, в 1924 году, вторым после него, совершившим полёт в арктических широтах и другими известными советскими авиаторами. В Ленинграде он повидался и с Верой Седовой, вдовой Георгия Седова, чью экспедицию он пытался найти в 1914 году…
Отыскались и следы его напарника, техника матроса Евгения Кузнецова. Оказалось, что в отличие от Нагурского, тот никаких наград удостоен не был. Зато увлёкся авиацией, и в качестве красного военлёта сражался на Южном и Северном фронтах, а также над Балтикой. В апреле 1920 года Кузнецов разбился под Петергофом в ходе тренировочного полёта…
Почему же Нагурский так долго скрывал свое прошлое? Оказывается, всё дело в скромности этого мужественного человека. Обратимся снова к книге Гальперина:
«Если бы не встреча с писателем Центкевичем, Нагурский, вероятно, так бы и унёс свою тайну в могилу.
— Подумайте сами, — объяснял мне уже в Москве Нагурский, — каково это — вдруг взять да и заявить: вот я, такой-то герой, жив, здоров и хочу получить теперь свою долю почестей? Никак невозможно было… И думать об этом давным-давно себе запретил. А тут… Сам не знаю, как решился открыться Центкевичу, от неожиданности, конечно, ведь встретил человека, который тоже написал, что я погиб… Не сдержался…
— А если бы не эта случайность? — спрашиваю Яна Иосифовича.
— Тогда счастья не было бы снова в России побывать… Друзей старых не встретил бы…».
В Польше «воскресший» Нагурский стал знаменитым уважаемым человеком. По совету Центкевича он издал свои мемуары, в которых поведал о своих полярных полётах и службе во время Первой мировой войны. Его заслуги были отмечены орденом Возрождения Польши, вручаемом за выдающиеся заслуги в гражданской и военной сферах.
Именем Нагурского были названы мыс на севере острова Земля Александры в архипелаге Земля Франца-Иосифа, а также располагавшиеся на нём советская гидрометеорологическая полярная станция и аэродром Дальней авиации СССР.
Человек, первым совершивший полёт в полярных широтах и сделавший Россию пионером воздушного освоения Арктики, скончался в 1976 году в возрасте 88 лет в Варшаве.
Игорь ЧЕРЕВКО
