В Европе всё чаще на повестке дня националистические вопросы. В одних странах они выражаются в виде референдумов, в других проводятся опросы, носящие рекомендательный характер, в-третьих это находит своё отражение на выборах в государственные органы управления. Многие задаются вопросом: можно ли сказать, что все это – общий европейский тренд?
Европа оказалась на грани потери всякой коллективной идентичности и растворения её в плавильном котле глобального европейского, либерального, постчеловеческого общества. По сути, европейцам отказали в какой-либо коллективной идентичности. То есть народы Европы, которые творили историю, созидали империи, национальные государства, на которые распадались европейские империи, создавали европейскую культуру — именно европейских народов, были в какой-то момент помещены в этот плавильный котёл Европейского Союза.
Они оказались в концептуальной ловушке собственных философских концептов. Но в итоге они подошли к грани, к пропасти исчезновения и расчеловечивания. Потому что изъятие идентичности, принадлежности к народу, делает из европейца безликого гражданина. Гражданин № 15847585. И всё. Он никто. Просто европеец, конкретный гражданин-европеец с европейским паспортом, шенгенской визой, но он больше не принадлежит ни к какому народу. И даже уже ни к какому национальному государству, потому что мы наблюдаем размытие национальных государств, стирание последних отличий.
Изъятие идентичности, принадлежности к народу, делает из европейца безликого гражданина. Гражданин № 15847585. И всё. Он никто. Просто европеец, конкретный гражданин-европеец с европейским паспортом, шенгенской визой, но он больше не принадлежит ни к какому народу.
Сегодня принадлежать хотя бы к политической нации — то есть быть французом, быть поляком, быть немцем – это уже большая роскошь для европейца. Он стал безлик, тем более Европа, покрытая ордами арабов, бесконечно движущихся с Ближнего Востока, — и турок, и африканцев, там и Северная Африка, и Центральная — превратилась в некую человеческую биомассу. Француз — это кто? Никто.
Политическая нация – это есть политическая форма устройства государства – государство-нация – etat-nation. Это и есть последняя соломинка, за которую цепляются европейцы, чтобы быть хоть кем-то, оставаться частью пусть искусственной, политической, но всё же коллективной общности. И утрата этой остаточной идентичности сегодня со всей остротой и ощущается.
Другое дело, что это принимает крайние формы. В 1930-х годах национализм возник как ответная реакция на либерализм и марксистские движения, интернациональные. Только либералы ставят в центр торгующего индивида, а марксисты — класс труда, который должен доминировать глобально. Национализм же ставит в основу политическую нацию. Вот это три политические теории модерна, родившиеся в XIX веке и расцветавшие в ХХ веке, сегодня до сих пор, в остаточном виде, пытаются влиять на европейскую политику.
Государство-нация – etat-nation — это и есть последняя соломинка, за которую цепляются европейцы, чтобы быть хоть кем-то, оставаться частью пусть искусственной, политической, но всё же коллективной общности.
В трёх соснах – в трёх политических теориях — сегодня европейское общество и блуждает. Выбирай: либо либерализм – бесполый, с гей-парадом, с обязательной сменой пола каждые полгода, либо марксизм, либо фашизм. Всё. Отсюда такая нездоровая ситуация вокруг нагнетания националистических тенденций. Но с другой стороны, что им остаётся? Ведь альтернативой этого, если отбросить марксизм окончательно (наивно думать, что сегодня в Европе где-то победят марксисты), остаётся либерализм. А это постчеловек, это некий клон, мутант и киборг, который дышит нынешним, сменившим пол, особям третьего пола в затылок — о чём сегодня говорят в Англии, в Германии. Вот что идёт на смену.
Поэтому национализм для европейцев – это последний бастион, за который они хватаются, и естественно, он принимает самые крайние и самые вычурные формы. Ну, а с другой стороны, что? Либерализм им светит. Они вышли из традиционного общества, пришли в модерн, они продвинулись по этому пути максимально, вот они и получили свой концептуальный тупик.
