Так плохо, что даже хорошо

Kap_rom

У архитектуры девяностых появились поклонники

Отечественное зодчество рубежа XX-XXI веков принято ругать. Матвиенковские «стаканы», лужковский китч и совсем уж сайдинговое непотребство провинции — здания весьма на любителя. Но такие любители нашлись! Они придумали стиль КапРом, водят экскурсии и находят всё новых сторонников. Это такой троллинг? Или капиталистический романтизм и правда прочно занял свою нишу в истории российской архитектуры?

Дмитрий Витушкин / Cпециально для «Родины на Неве»

Тучные нулевые в Петербурге должны были триумфально завершиться в виде небоскрёба «Газпрома» на Охтинском мысу. Помимо прочего, это здание подвело бы жирную черту под эпохой так называемого капрома (от «капиталистический романтизм»). Так теперь называют бесчисленные постройки девяностых-нулевых, которыми на постсоветском пространстве особенно запомнились Москва и Петербург. 

К счастью, «Газилла» появился в другом месте и в другое время — на почтительном расстоянии от исторического центра Северной столицы и хронологически уже не вписываясь в капром (1991-2008). Но бесчисленные стаканы и стаканчики Регент-Холла, ЖК «Аврора», БЦ «Толстой-Сквер» по-прежнему возвышаются на самых видных площадях и проспектах Петербурга как напоминание о времени пейджеров и малиновых пиджаков. Нам с этим жить.

ЖК «Аврора»

На волне эйфории после переноса «кукурузины» петербургская общественность одно время даже заикалась о сносе самых диссонирующих зданий в центре города. Но собрать сколько-нибудь критическую массу протестующих даже в отношении «Стокманна» так больше и не удалось. Со временем и разговоры эти прекратились. Петербуржцы смирились с капромом?

Более того, и авторами, казалось бы, шуточного термина стали наши земляки – архитектор Даниил Веретенников, искусствовед Александр Семёнов и урбанист Гавриил Малышев. Молодые эксперты чётко обозначили критерии новорусской архитектуры, под которые однозначно подходят петербургские стаканизм и хаотизм, лужковский стиль в Москве, колхозное барокко из Беларуси и прочее постсоветское зодчество.

Главной особенностью, определившей облик капрома, остаётся свобода, полное отсутствие всякой цензуры. С распадом СССР многие россияне действовали в парадигме «всё дозволено», и архитекторы исключением не стали. Единственное, что диктовало свои условия в девяностых, стал бюджет — поэтому ешё одной чертой капрома остаются доступные материалы: металлопластик, бетон, облицовка полированным гранитом и пресловутый сайдинг.

Однако если частные капромовские дома всё же находятся не в городах, то общественные и казённые здания высятся в самом центре Москвы, Петербурга и прочих городов-миллионников. Вычурный особняк «нового русского» с Рублёвки беспокоит только его соседей, а «шляпу Незнайки» видит весь Староневский. Ретроспективистский дворец братьев Васильевых возвышается над тихой Вырицей, а ТЦ Evropa довлеет над всей Петроградкой.

Регент-Холл

То есть закрыть глаза на капром, спрятать голову в песок и сделать вид, что его нет, не получится. Слишком уж он видное (во всех смыслах) место занимает в наших городах. Петербургские «стаканы» Матвиенко сразу стали доминантами, например, Владимирской и Пионерской площадей. И как ни кощунственно это прозвучит, в постсоветской России они заняли место, которое в России досоветской занимали храмы. Не случайно авторы «Макдональдса» на Васильевском сделали его репликой Андреевской церкви, а башня Regent Hall так похожа на соседнюю колокольню Владимирского собора.

И тут сработал стокгольмский синдром. Не можешь бороться с чем-то, не получается победить что-то – остаётся это что-то начать ценить, искать в нём хорошее и в конечном счёте полюбить. Стерпится – слюбится. Привычка свыше нам дана. Возможно, именно это случилось с капромом, у которого в наше время появились свои поклонники.

Большей частью эти поклонники, как и сами авторы термина, — молодые ребята. Они родились после 1991 года и просто никогда не видели Лубянку без ТЦ «Наутилус», а набережные Невы — без ЖК «Аврора». Для них эти здания — такие же естественные составляющие среды родного города, как Кремль или Кунсткамера, Царь-Пушка или Медный всадник. И они искренне не понимают, почему всякие старпёры ворчат и бурчат на капромовские дома.

Но и напротив: отцы и деды капромантье критикуют стиль лихих девяностых только ли потому что он их не устраивает эстетически? Или им просто не нравится всё новое? Ведь не секрет, что петербургские консерваторы и в былые столетия в штыки воспринимали практически каждую новую постройку. Исаакий обзывали «гигантской чернильницей», Спас на Крови — «аляповатой шкатулкой», Московский вокзал – «жалкой провинциальщиной».

БЦ «Толстой-Сквер»

Сегодня вряд ли кто посмеет критиковать их, или дом Колобовых, или старую сцену Мариинки. Спустя сотню-другую лет страсти улеглись, и мы небезосновательно считаем эти здания шедеврами, ради них туристы едут в Петербург, а жить рядом со Спасом или Исаакием – престижно и почётно. Так может, и василеостровский макдак с «Новотелем» на Маяковского наши правнуки будут воспринимать как настоящую красоту?

Ведь и строили капром не незнайки и неумейки. Дома девяностых-нулевых создавали в Петербурге такие зодчие, как Василий Питанин, Михаил Мамошин, Борис Богданович, Владимир Жуков — всех и не перечислишь! Это лучшие архитекторы ленинградской школы с прекрасным вкусом и огромным опытом. Нередко их работы — отсылки к другим зданиям. Например, ЖК «Аврора» вторит соседнему зданию Нахимовского училища, а опытный глаз без труда увидит в ТЦ «Адмиралтейский» очертания лондонского вокзала Чаринг-Кросс. Так что если вам не нравятся какие-то из этих домов — может, дело в вас? 

Процесс легитимизации капрома давно пошёл. Лекции, круглые столы, экскурсии про капромовский «изгибиционизм» в современном Петербурге — уже не редкость. То, что поначалу воспринималось как мета-ирония, в 2021 году – уже признанный стиль со своими фанатами и хейтерами, исследователями и ценителями, экспертами и любителями. За несколько лет капром прочно стал в один ряд с барокко, модерном, классицизмом, ампиром и конструктивизмом.

Тем более, что жирным плюсом капрома остаётся ещё и то, что стиль это не типовой. Более того, это первый нетиповой стиль за три с лишним десятка лет. В эпоху застоя люди устали от эстетики панелек настолько, что даже пошловатые и зачастую безвкусные дома девяностых радовали их глаз. Да и настрой масс на лебедей из покрышек и прочий ЖЭК-арт давно известен.

Жилой дом «Статский советник» на углу улицы Гороховой и Загородного проспекта

Выходит, капром — это ещё и первый за многие поколения демократичный архитектурный стиль в России. Что, как не капром, наилучшим образом соответствует вкусам простого человека? Разве обилие рюшечек и романтические башенки — это не первое, что русские люди норовят сделать в загородных домах, как только у них появляются на это средства? Поездите по стране — и в любом её уголке вы не увидите скандинавской лаконичности частных домов. Кругом будет византийская пышность, начиная от старинных изб с наличниками и заканчивая «фазендами» нынешних братков.

Так что, как писал классик, «на зеркало неча пенять, коли рожа крива». Здания девяностых-нулевых – то самое зеркало, которое максимально наглядно показывает вкусы среднестатистического россиянина и соответствует всем чаяниям народа, за позднесоветские годы отчаянно истосковавшегося по излишествам. Архитектурным и не только.

Тридцать лет назад капиталистический романтизм стал оммажем к старинной купеческой роскоши, утраченным усадьбам русских миллионщиков и в целом всей «России, которую мы потеряли». Конечно, стиль этот был и остаётся изрядным китчем, вроде немецких садовых гномов или финских свечек в форме муми-троллей. Нарочито, даже воинствующе буржуазным, этаким бидермейером с гигантоманией, доведённым до абсурда. Но разве китч — это всегда плохо?

К тому же сегодня мы можем говорить о капроме уже только в прошедшем времени. Сами Малышев, Семёнов и Веретенников определяют его последний год в 2008-м, когда в мире грянул очередной экономический кризис. Это отразилось и на отечественном строительном рынке – оправившись от кризиса, страна к капрому больше не вернулась.

Бутиковый центр «Опера» за Казанским собором

Сегодня в России строят разное жильё: от элитного «путинского ампира» до дешёвых 20-30-этажных панелек по окраинам мегаполисов. В Петербурге первый можно увидеть, скажем, на Крюковом канале (дом Art View House), второй – в Кудрово, Мурино и Парнасе. Но капрома с его наивными «стаканами», стеклянными фасадами и причудливыми завитушками больше не будет. По нему уже можно ностальгировать.

Возможно, какие-то здания переходной эпохи Миллениума в Петербурге сохранить не удастся – их снесут или изменят до неузнаваемости. Но ключевые капромовские сооружения точно останутся. Тем более, что многие из них не только эстетически интересны, но и функциональны: от предтеч стиля, вроде футуристического ЦНИИ Робототехники (1986), до совсем позднего капрома типа Ладожского вокзала (2003). Можно не сомневаться, что они будут возвышаться на берегах Невы и через сотню лет.

«Как я перестал бояться и полюбил капром», можем мы переиначить Кубрика. Проникнуться тёплыми чувствами к стилю непросто, но вы попробуйте. Это того стоит. Почитайте про историю создания петербургских домов рубежа тысячелетий, сходите на экскурсию, просто погуляйте рядом с ними — и вы увидите, что даже уродливое дитя может быть любимым. И вполне вероятно, что к концу XXI века эти дома будут под охраной ЮНЕСКО, а поток желающих в них попасть превысит число посетителей Эрмитажа.

 

Вам будет интересно