Мало что лично у меня вызывает более отрицательные чувства, чем наша родная российская машина пропаганды. Как минимум потому, что крайне тяжело найти на нашем политическом поле что-то ещё более архаичное, прямолинейное и тупое с соответствующим уровнем эффективности.
Впрочем, называть её совсем уж бесполезной я бы не стал. Это, как минимум, было бы не вполне справедливо. Есть вещь, которую она действительно умеет, благо ничем кроме этого практически не занималась. Это умение пугать. Хотя, опять же, сколько могут действовать одни и те же повторяющиеся приёмы и заклинания — тоже вопрос спорный. Но пока действуют. Даже несмотря на то, что клише, которыми официальная пропаганда при этом оперирует, и впрямь креативностью не блещут. Чаще всего они сводятся к двум мантрам, порой и вовсе идущим через запятую: «вы что, хотите как на Украине?» и «вы что, хотите как во Франции?».
Можно ли вообще ставить события на Украине и во Франции на одну строчку вообще — вопрос сам по себе крайне философский. Сама подобная постановка вопроса уже содержит в себе подмену понятий. Но сравнивать их я не стану. Куда интересней другой, гораздо более фундаментальный вопрос: а может ли и в самом деле быть в современной РФ нечто подобное?
Никакой самоорганизации населения — ни политической, ни коммунальной, ни культурной — в нашем обществе нет. За исключением самых примитивных форм.
Ответ будет неожиданным для многих: нет, не может. И в связи с этим утверждением, кроме логичного вопроса «почему?» возникает ещё один, так же для многих крайне неожиданный: а хорошо ли это? Нет, не сам факт невозможности повторения сценария Майдана в центре Москвы, а те обстоятельства, что вызвали такую невозможность. Это слегка разные вещи. Но начнём всё же с логичного вопроса «почему?».
Чтоб на него ответить, надо понять, какой именно процесс происходил и в Киеве, и в Париже. Детали отбросим — участие и не участие иностранных акторов в данном контексте малоинтересно. Речь о другом. В основе и парижских, и киевских событий (как и в основе любого подобного процесса) лежала острая реакция гражданского общества и его институтов на те или иные происходящие вещи. Подчёркиваю: я не придаю сейчас данным событиям никакой окраски (ни положительной, ни отрицательной), не комментирую то, на что была реакция, не рассматриваю задействованные политические силы (хоть внешние, хоть внутренние) — я констатирую факт.
Гражданское общество в РФ отсутствует. Это факт. Можно спорить с ним сколько угодно, но фактом от этого он быть не перестанет.
Так вот, друзья, в РФ образца 2020 года ничего подобного произойти не может по одной единственной причине: в ней нет гражданского общества. И тем более нет его институтов. Никакой самоорганизации населения — ни политической, ни коммунальной, ни культурной — в нашем обществе нет. За исключением самых примитивных форм. Этим, в частности, объясняется тот факт, что на ту же пенсионную реформу российский социум практически никак не среагировал, несмотря на огромное недовольство ею.
Для сравнения можно взять всё тот же Париж. Точно так же нет какой-то действительно ощутимой реакции на процесс с «обнулением сроков», хотя и это было встречено обществом, мягко говоря, без единодушия. И отнюдь не только со стороны «проклятых либералов, продавшихся госдепу» (хотя, здесь можно было бы и без кавычек). Так вот: отсутствие такой реакции как раз и объясняется тем, что гражданское общество в РФ отсутствует. Это факт. Можно спорить с ним сколько угодно, но фактом от этого он быть не перестанет. Опять же я не ставлю перед этим фактом ни положительного, ни отрицательного знака. Я его просто излагаю. Но почему же его нет, этого гражданского общества? А вот это уже на 100% рукотворное явление.
Ситуация, где нет никакой общественной активности, кроме той, что находится «под плотным контролем» — это мечта любых спецслужб.
Работы по ликвидации всего, что могло бы хотя бы отдалённо напоминать не подконтрольную даже не политическую, а общественную активность, велись в нашей стране давно и упорно. Велись лет двадцать. И это можно объяснить. Такая ситуация, где нет никакой общественной активности, кроме той, что находится «под плотным контролем» — это мечта любых спецслужб. Представители которых составляют костяк нашего нынешнего правящего сообщества. Нынешнее положение дел порождено их комплексами и их профессиональными деформациями.
Ведь это же так заманчиво и желанно — чтобы все участники общественных процессов «имели кураторов», а то и вовсе писали рапорта. И именно под такую схему работы годами не просто форматировалось, а откровенно зачищалось, опять же, даже не политическое (о нём и говорить нечего), а общественное поле. На котором любые независимые активисты воспринимались, как потенциальная угроза и мягко давились. А иногда и не мягко. Одновременно с этим, с другой стороны и несколько иными методами работала Администрация президента (сии процессы шли под водительством недавно отправленного в отставку персонажа, мрачная роль которого в истории нашей страны, полагаю, ещё будет оценена по достоинству). Эти занимались созданием симулякров всех мастей, а по сути — дискредитацией и деконструкцией всего связанного с идеями и смыслами. И их совместные усилия увенчались-таки успехом. На выходе мы имеем общество, впавшее в апатию, погружённое в разочарование и пофигизм. И нет, оно не выйдет на Майдан. И жёлтые жилеты не наденет тоже.
Что ж, идеальный мир для спецслужб построен. Практически Рай для элитариев в погонах. А хорошо ли это для страны? Нет.
Ведь никакой Майдан не существует в безвоздушном пространстве. И те же институты гражданского общество могут его с тем же успехом и купировать.
Извините, ребята, но для страны это не просто плохо. Это гораздо хуже Майдана. Ведь никакой Майдан не существует в безвоздушном пространстве. И те же институты гражданского общество могут его с тем же успехом и купировать. Потому что оно — это иммунная система страны. А мы сейчас имеем страну без гражданской иммунной системы.
Граждане верноподданные могут сказать, что оно и не надо, раз есть те же спецслужбы, армия, полиция и Росгвардия (раскормленная и раздутая уже до каких-то неприличных размеров). На это я приведу пример старой беседы, происходившей вот уже более пяти лет назад между одним из лидеров Русской Весны и носителем крупных московских погон. Последний сказал, что «в случае всего он прикажет, и со всем разберутся, а значит бояться нечего». Того, как раз за разом сливались не подпираемые обществом силовые структуры, носитель погон разумеется не заметил. Равно как и не допустил возможности невыполнения приказа. И это говорилось, по сути, сразу после событий на Украине. Тут даже добавить нечего. Кроме одного: при всём этом накале кретинизма в погонах и без, настоящий враг нашей страны совершенно не сворачивает работы. И свои собственные микроскопические институты гражданского общества он создаёт. И они даже начинают весьма эффективно действовать в рамках нынешней системы, к примеру, продавливая закон о «семейно-бытовом насилии» и ему подобные подрывные акты. И противостоять ему в нашем обществе некому. Мелкая, всячески притесняемая самой же властью активность, которую всё же пытаются осуществлять общественные активисты, не в счёт. Она не имеет значения в силу малых размеров и фактической маргинальности…
А в итоге, когда в такое общество приходит привнесённая извне угроза — общество встречает её индифферентно. В нём просто нет структур самоорганизации, способных создавать точки противодействия. И в таких условиях даже кучка грантоедов может быть способна на очень многое. Что интересно: происходящее в таких случаях даже взрывом назвать нельзя. Более того: в такой ситуации даже Майдан становится просто не нужен. По сути, происходит молчаливое отпадение общества от государства. Общество не буйствует. Общество не протестует. Ему просто всё равно. И когда государство, чувствуя запах серы, начинает к этому обществу апеллировать, оно внезапно сталкивается с тем, что само возводило много лет — стеной равнодушного молчания. И это гораздо хуже любого взрыва. При взрыве можно выжить. А можно ли выжить при системном равнодушии к выживанию? Сами себе ответьте на этот вопрос, дорогие россияне.
Всего вам доброго.
(с) Павел Кухмиров
