Беловежским соглашениям 30 лет: спустя годы политики, историки, политологи анализируют произошедшее, по своему оценивая события.
Восьмого декабря 1991 года в Беловежской Пуще было подписано соглашение о роспуске Советского Союза. В документе констатировалось прекращение существования СССР как «субъекта международного права и геополитической реальности» и заявлялось о создании Содружества Независимых Государств. Соглашение подписали высшие должностные лица и главы правительств трёх союзных республик: Станислав Шушкевич и Вячеслав Кебич от Республики Беларусь, Борис Ельцин и Геннадий Бурбулис от Российской Федерации, Леонид Кравчук и Витольд Фокин от Украины.
Несколько дней назад председатель Госдумы РФ Вячеслав Володин в своём телеграмм-канале предложил аудитории поучаствовать в опросе о причинах распада СССР, который он назвал трагедией. «Это трагедия для нас всех: всё, что защищали, строили и создавали на протяжении предыдущего времени, разрушилось», — написал Володин и предложил выбрать варианты ответа, почему так вышло. Вариантов было несколько: «слабое руководство страны», «предательство партийных элит», «пустые полки магазинов», «отсутствие конкуренции в политике — монополия на власть одной партии (КПСС)», «иностранное вмешательство». Под опросом появилось 25 тысяч комментариев от подписчиков.
«От распада Союза не выиграло ни одно из 15 государств, входивших в его состав»
Сегодня Володин более развёрнуто представил своё видение ситуации: «Is fecit cui prodest — «сделал тот, кому выгодно». «В непростое время ЦК КПСС, Верховный Совет, секретари обкомов разбежались, отсиделись в отпусках, когда надо было принимать решения. Предали свои идеалы, страну, граждан. Бывшая советская элита извлекла из развала СССР экономическую и политическую выгоду. США и Европа устранили сильного идеологического противника, разделив его на отдельные страны.
От распада Союза не выиграло ни одно из 15 государств, входивших в его состав. До сегодняшнего дня каждое из них сталкивается с последствиями этой трагедии. Разорваны экономические, производственные связи, утерян промышленный потенциал. Всё это привело к крупному кризису. К катастрофе, от которой пострадали прежде всего граждане Советского Союза. Они не хотели развала страны. В марте 1991 года на всесоюзном референдуме 76% голосовавших выступили за необходимость сохранения СССР как обновленной федерации равноправных суверенных республик.
Но слабость политиков, неспособность сплотить политические силы в сложное для страны время привели к тому, что позиция людей была проигнорирована. Сохранить государство не удалось, — написал Володин. — Прошло 30 лет. Это период преодоления вызовов и решения проблем. Понятно, что их еще много. И сегодня так же, как и 30 лет назад, важен диалог. Необходимо разговаривать с людьми, слышать их, отстаивать интересы наших граждан. Об этом говорит Президент Владимир Путин».
В общении с «Родиной на Неве» историк Дмитрий Жвания дал свою оценку событиям тех дней, а также обозначил потенциально опасные тенденции, заложенные в переломный для нашей страны момент.
«Страна была больна, и этой болезнью воспользовались авторы Беловежских соглашений»
— Я прекрасно помню декабрь 1991 года. Это было очень истеричное время. Истерия шла как сверху — от власти, так и бурлила в народе. Люди не знали, что ждать от власти, в магазинах — пустые прилавки: чтобы купить кусок мяса, очередь надо было занимать в пять утра, самые необходимые товары отпускались по талонам. Авторитет президента СССР Михаила Горбачёва стремительно падал, а президент России Борис Ельцин всё ещё находился на пике популярности.
Фактически на территории России сложилось двоевластие. Декларация о государственном суверенитете Российской Федерации, принятая российским Верховным Советом, позволяла ельцинской клике саботировать распоряжения союзного руководства. Продолжался «парад суверенитетов», несколько республик Советского Союза заявили о выходе из СССР и почти все приняли декларации о суверенитете. В некоторых республиках СССР к власти пришли бывшие диссиденты. Например, в мае 1991 года на выборах президента Грузии триумфально победил нацист и шизофреник Звиад Гамсахурдия. То в одном уголке страны, то в другом вспыхивали межэтнические бойни. Словом, страна находилась в тяжелейшем кризисе. Трещала по швам. А ещё не будем забывать, что в августе 1991 года провалился путч ГКЧП — весьма странное политическое действие.
Что касается нашей интеллигенции, то она только и делала, что воспевала рыночный Запад, доказывая, что как только мы перейдём к рыночной экономике, сразу заживём счастливо и богато — «как во всём цивилизованном мире». Осенью 1991 года я вернулся в Ленинград после довольно продолжительного пребывания во Франции, где посмотрел, как работает капитализм. На студенческих и других собраниях я пытался доказать, что рынок далеко не всегда и не далеко не всех обогащает. И меня за это клеймили марксистским догматиком — все хотели поскорей внедрить рынок, грезили о богатстве и преуспеянии.
Я всё это рассказываю, чтобы показать, что страна была очень больна. И этой болезнью, а точнее — болезнями, воспользовались авторы Беловежских соглашений. Однако нельзя утверждать, что, не соберись они в Беловежской пуще, всё было бы, как прежде. Михаил Горбачёв в апреле 1991 года запустил так называемый Новоогарёвский процесс, в ходе которого лидеры ряда союзных республик и автономий РСФСР обсуждали новые формы объединения. По сути, речь шла о ликвидации Советского Союза в том виде, в котором он существовал до этого.
Большевики, исходя из своего понимания «национального вопроса», создали национальные республики, и их элиты рано или поздно должны были захотеть выйти из-под контроля и опеки «большого московского брата». Отчасти эти элиты и нагнетали в республиках националистические настроения. Практика показала, что Союз «республик свободных» был отнюдь не нерушимым. Тем более, что право выхода республик из состава СССР был закреплён в советской конституции.
Конечно, Борис Ельцин, Леонид Кравчук и Станислав Шушкевич, подписанты Беловежских соглашений, совершили акт государственной измены. Как и все те, кто входил в составы делегаций России, Украины и Белоруссии. Они — предатели. Но, по сути, они просто подтолкнули падающего. Если бы Советский Союз представлял собой здоровый организм, никакие Беловежские соглашения не разрушили бы его.
Советские элиты запустили не только процесс развала союзного государства, но и реставрации капитализма. Советская высшая номенклатура и директора предприятий находились в привилегированном положении, но привилегии всё же нельзя ставить в наследство. Совсем другое дело — частная собственность, акции предприятий и т.д. А реставрировать капитализм им было легче в масштабах отдельных республик.
Когда я узнал о Беловежских соглашениях, я испытал очень тяжёлое чувство. Точнее, это было чувство пустоты, очень неприятное ощущение того, что тебя предали. Я ещё подумал тогда, хорошо, что отец, который не мыслил мир без СССР, умер за два года до этого. Он бы не пережил крушение государства, для которого сделал очень много.
Сейчас от того, что мы будем плакать о развале СССР и клясть его разрушителей, он не возродится, как птица Феникс. Что было, то прошло. Нужно просто учесть этот печальный опыт. А он показал пагубность деления государства на национальные образования, в названии которых присутствует то или иное этническое обозначение. Я сторонник постепенного перехода к делению России на губернии и замещению национальных республик национально-культурными автономиями. Наделять народы нашей страны псевдогосударственными атрибутами очень опасно.
Напомню, что в мае 1991 года, в самом начале Новоогорёвского процесса, Минтимер Шаймиев, который тогда был председателем Верховного Совета Татарской АССР, требуя право подписи под новым союзным договором, задавался вопросом: «Почему мы должны решать оборонные вопросы через Россию?» То есть бывший коммунистический аппаратчик хотел, чтобы Татарстан имел свою армию! Все эти национальные республики — большевистские мины, заложенные в тело российского государства. Их надо осторожно обезвредить, если мы не хотим, чтобы Россия не сжалась до размеров Владимиро-Суздальского княжества.
Петербургский политолог и публицист Юрий Светов считает, что судьба страны была предрешена. Советский Союз выполнил свою историческую роль, а потом исчез.
«Советский Союз был своеобразным инкубатором для множества государств»
— Я полагаю, что к концу 1991 года судьба Советского Союза была предрешена. Он бы всё равно распался. Во многих республиках было ощущение, что они отделятся, перестанут платить в Москву и заживут на свои деньги припеваючи. Особенно так думали Украина, Грузия, да и другие республики. И у нас был посыл — сколько мы можем тащить на себе этот воз союзных республик? Россия отделится и будет жить свободно, тем более, что уже начались высказывания и антирусского характера: чемодан — вокзал — Россия. И это накопившееся взаимное недовольство между республиками плюс реальное ухудшение экономического положения самых разных слоёв населения говорило, что страна в той форме, в которой она находится, существовать не может. Ну а у людей, которые руководили союзными республиками, возникло страстное желание подхватить тенденцию людей жить отдельно и возглавить эти отдельные республики.
Поэтому, повторюсь, я считаю, что распад Советского Союза — это закономерный исторический процесс, и президент прав, назвав его одной из величайших геополитических катастроф ХХ века. Но ведь такой же катастрофой всё окончилось в 1917 году трёхсотлетнее правление дома Романовых и исчезновение Российской империи, просуществовавшей двести лет.
Что касается самих Беловежских соглашений: конечно эти трое — Шушкевич, Кравчук и Ельцин — не имели права делать то, что они сделали. Решение о роспуске Советского Союза должно было приниматься с участием всех 15 республик и с участием Горбачёва, который юридически продолжал оставаться главой Советского Союза. Они превысили полномочия, которые у них были. Им таких полномочий не давали ни жители Советского Союза в целом, ни жители тех республик, которыми они руководили. Но они это сделали. А в стране — это важный показатель — не началось ни движений протеста, ни митингов и демонстраций, это было воспринято с равнодушием.
Может быть мы, живущие тогда, не оценивали, что за этим последует. Главной заботой людей в России, в том числе в Петербурге, стал поиск средств, чтобы жить в новых условиях. Были отпущены цены, товары появились, но совершенно по иным ценам. Мой взгляд на ситуацию: это исторический процесс, к которому шёл Советский Союз на протяжении всего своего времени. Это всё было заложено при основании.
Можно посмотреть на в принципе интересную проблему: когда страна становится империей и втаскивает в свою орбиту другие страны, завоёвывает их или мирно присоединяет, присоединённые или завоёванные народы благодаря империи начинают развиваться, и наступает момент, когда они хотят уйти из империи.
Финны в 1809 году стали частью России. Российская империя, российские императоры давали им права и возможности, которых не было в коренной России. И они использовали это, развивали, многое сделали на пользу империи, но когда Россия потерпела поражение в Крымской войне, и эпоха Николая I закончилась, финны начали думать о других вариантах своего развития, и к концу XIX века у Финляндии стремление к независимости было чрезвычайно сильным. И попытки Российской империи сделать некую унификацию законов, порядков в Великом княжестве Финляндском и в остальной России привели к мощным протестам. И Финляндия вышла из России. То есть она в недрах российской империи выросла и сформировалась как самостоятельное государство, а потом ушла. А Британская империя, а Французская империя? В недрах всех этих стран выросли другие государства и оттуда ушли.
Советский Союз был своеобразным инкубатором для множества государств. Если Литва была самостоятельным государством, то Латвия была всего лишь курляндским герцогством, а Эстония вообще никогда не была независимым государством. Это касается и Узбекистана, и Казахстана, и Туркменистана как единых стран. Всё это сформировалось в Советском Союзе.
То есть, Советский Союз свою историческую роль выполнил, а потом исчез. Идеология его загубила. Если бы мы не были идеократическим государством, если бы эффективность экономики не соизмерялась тем, соответствует ли это генеральной линии партии и тому, что писали Маркс, Ленин и Энгельс, и не отбрасывалось то, что не соответствует… Но это нас и погубило.
— Возможно ли вновь собрать страны воедино?
— Обратное объединение, на мой взгляд, невозможно. Посмотрите на ситуацию с Белоруссией: 30 лет произносятся всякие слова, подписываются соглашения, договорённости, но внутри страны большая часть населения совершенно не хочет объединения сейчас, реально понимая, какие проблемы за этим возникнут. У нас поставлен эксперимент — это Крым. Мы вернули Крым, нашу землю, всё это правильно сделано, без крови и слава богу. Но сколько денег мы заплатили за Крым? Он был запущен, мы вложили туда большие деньги, жители других российских регионов думают, лучше бы они на них пошли.
В Белоруссии привыкли к независимости. Мы, русские, привыкли, что своя страна у нас была всегда. А каково эстонцам, у которых страна появилась в 1918 году, потом в 1940 исчезла, а в 1991 году вернулась снова? Конечно, она считает это ценностью, и все другие государства тоже. Они не готовы этим жертвовать. Ради чего? И потом, что бы ни говорили, но диктат центра всегда существовал. На что жалуются у нас сейчас регионы? На то, что Москва как центр забирает себе все доходы, а потом делит так, как считает нужным. Эффективным регионам хотелось бы оставлять у себя больше денег, с государствами точно так же. Посмотрите, какая борьба идёт за преференции в Евросоюзе, кому что достанется. Единственное, что я могу представить: если бы наша экономика пошла вперёд семимильными шагами, а мы по уровню экономического развития заняли ведущее место в мире — тогда мы бы стали привлекательными, как Германия привлекательна для беженцев из Африки. Но нужно ли нам это?
Юлия Медведева
