Что делать России, когда весь коллективный Запад объявил против неё беспрецедентные политические и экономические санкции? Есть несколько вариантов развития ситуации.
Иранские опыт
Россия сегодня – мировой «подсанкционный» лидер: число российских объектов, на которые наложены санкции, превышает пять с половиной тысяч. До недавнего времени «подсанкционным» лидером был Иран: под санкциями находятся 3616 объектов исламской республики. Следом идут Сирия (2608), КНДР (2077), Венесуэла (651), Мьянма (510) и Куба (208).
В этой связи большой интерес вызывает опыт Ирана, который живёт под санкциями с 1980 года – они стали ответом на захват радикальной мусульманской молодёжью американского посольства в Тегеране. Кстати, в 90-е годы Россия тоже участвовала в санкционном давлении на это государство. Выполняя условия соглашения с США, подписанного с американской стороны вице-президентом Альбертом Гором, а с российской – председателем правительства Виктором Черномырдиным, тогдашние российские власти заморозили поставки в Иран военной техники. В частности, исламская республика не получила 570 танков Т-72С, более тысячи БМП, средства ПВО, а также запчасти к вооружению, которое Россия продала ей до этого. В итоге наша страна из-за этого понесла огромные денежные потери – около четырёх миллиардов долларов.
Санкционное давление на Иран усилилось, когда президентом США был Дональд Трамп, по каким-то загадочным причинам весьма почитаемый некоторыми российскими патриотами. Трамп был уверен, что иранская экономика рухнет. Но он, как обычно, просчитался. «Я думаю, что прогнозы быстрого экономического коллапса были слишком оптимистичными», — признал Джавад Салехи-Исфахани, профессор экономики Технологического института Вирджинии. По мнению профессора, специализирующегося на изучении иранской экономики, Трампа подвело «непонимание уровня сложности экономики Ирана и того, насколько они (иранцы – прим. ред.) хороши или насколько они опытны в сопротивлении санкциям».
«Сейчас Иран экспортирует от 300 000 до 500 000 баррелей в день, в основном в Китай», – сообщил Эсфандьяр Батманхелидж, основатель Bourse and Bazaar, организации, которая отслеживает развитие экономики Ирана. Это в четыре раза меньше, чем до выхода США из ядерной сделки. Однако, признаёт Батманхелидж, снижение экспорта нефти лишь ускорило переориентацию Ирана на развитие собственного производства. «Экономика Ирана очень разнообразна, и производство действительно является одной из самых важных областей, – утверждает эксперт. – Теперь на производство приходится около одной пятой общей занятости в стране».
«У иранцев действительно есть альтернативные отрасли, на которые они могут опереться, и значительный внутренний потенциал, а также возможность использовать свои отношения с несколькими соседними государствами, чтобы попытаться справиться с экономическими трудностями», – объясняет Сюзанна Мэлони, специалистка по иранской экономике из Института Брукингса.
Соответственно в Иране не возникло ни дефицита товаров, ни безработицы. «Нехватка импортных товаров помогла стимулировать внутреннее производство. Это, в свою очередь, помогло создать больше рабочих мест для иранцев», – растолковывает Сюзанна Мэлони.
Иранский опыт для нас, конечно, бесценен. Тем более что Иран сейчас – наш союзник. Так, посол Исламской Республики Иран (ИРИ) в России Казем Джалали сообщил журналистам, что Россия и Иран работают над объединением систем передачи финансовых сообщений в обход международной системы передачи межбанковских платежей SWIFT. Иран не исключает и возможности признания карты платёжной системы «Мир». Развитие взаимосвязей с Ираном поможет России продержаться.
Однако, изучая иранский опыт жизни под санкциями, надо учитывать, что благодаря «белой революции», «революции Шаха и народа» (так в Иране называли модернизационные реформы, проводимые в 60-70-е годы), несмотря на все её издержки, прежде всего – коррупцию, эта страна, помимо прочего, обзавелась достаточно мощным индустриальным потенциалом. В стране появились химическая, алюминиевая и газовая промышленности, судо- и самолетостроение, чёрная и цветная металлургии, машиностроение. Так, Иран обзавёлся собственным автопромом, самая известная автомобилестроительная компания страны Iran Khodro Samand существует до сих пор. Чтобы создать её, Иран, как и СССР, привлекал иностранных производителей.
Главным двигателем экономики был государственный сектор. Темпы прироста промышленного производства составляли 8,8% в год в 1962-68 годы, 11,5% в 1969-72 годы и 26% в 1973-78 годы.
Исламская революция, отвергая то, что «революция Шаха и народа» создала в области культуры, сохранила её достижения в индустриальной области. Наследие «белой революции» выручает Иран. Мы же свою индустрию основательно разрушили. Список уничтоженных российских предприятий весьма внушителен.
Кроме того, в Иране есть такой традиционный институт, который не только создаёт рабочие места, но и производит – базар, который, как разъясняют исследователи Виктор Сергеев и Севак Саруханян, «в 1960-1970-е годы обеспечивал существенную часть не только внутреннего товарооборота в стране, но и несырьевого экспорта и импорта». «Базары, на протяжении столетий составлявшие основу иранской экономики, располагались в центральных районах крупных городов, порой занимая десятки гектаров, – объясняют исследователи. – Базары были и до сих пор остаются центрами социальной жизни в Иране, а их экономическая деятельность практически закрыта для государственного вмешательства. Торговцы сами занимаются экспортом и импортом, и ссуды, в случае необходимости, им предоставляют такие же торговцы. Базар в банки не ходит и не обращается за кредитами в государственные или крупные частные финансовые институты». Ничего похожего на такой институт социальной амортизации и неформальной экономики, как иранский базар, в России нет.
Заболтанное импортозамещение
Россия взяла курс на импортозамещение восемь лет назад – после того, как ей объявили санкции за возвращение Крыма. Однако полноценная новая индустриализация, без которой импортозамещение остаётся лишь громоздким словом, так и не началась.
По подсчётам председателя Совета директоров Краснокамского завода металлических сеток, соавтора программы повышения производительности труда и роста экономики «Опоры России» Дмитрия Пищальникова, «возможности по импортозамещению были использованы на 10-15 процентов». Важно ещё понять – где конкретно. Одно дело научиться изготавливать подобие пармезана или рикотты, другое дело – возродить производство станков с числовым программным управлением (ЧПУ). Здорово, когда на продукте написано: «Произведено в России». Это значит, что появляются новые рабочие места и так далее. Но сейчас для нас остро встал вопрос – на чём произведено? Где наши производители приобрели станки, оборудование, технологии?
Внедрение в России либеральной экономической модели нанесло гигантский урон отечественной индустрии. Многие наши заводы, как построенные ещё до революции, так и годы сталинской индустриализации, перестали существовать. Их снесли, чтобы построить на них торговые центры и жилые кварталы. Доля импорта в российских станкостроении и лёгкой промышленности превышает 90%, а в тяжёлом машиностроении, радиоэлектронике, медицинском оборудовании – 80%! Производство металлорежущих станков в России составляет примерно 2-3% от уровня 1990 года: около трёх с половиной тысяч штук против 75 тысяч штук в 1990-м. Эти данные приводит известный экономист, бывший глава Комитета по промышленной политике администрации Санкт-Петербурга Сергей Бодрунов. Когда доля импорта в тяжёлом машиностроении страны составляет 80 процентов, это значит, что страна не может самостоятельно производить машины.
Для новой индустриализации необходимы ресурсы и технологии. Александр III, проводя индустриализацию, активно привлекал в Россию иностранный капитал. СССР, строя новые заводы, покупал оборудование на Западе. «Партия, страна взялись за трудную работу по выполнению пятилетки, как сокращённо стали называть “план”, – пишет итальянский историк СССР Джузеппе Боффа. – Целое созвездие промышленных площадок возникло как в старых промышленных областях, так и в новых многообещающих районах, где раньше не было или почти не было промышленности. Шла реконструкция старых заводов в Москве, Ленинграде, Нижнем Новгороде, в Донбассе: их расширяли и оснащали новым импортным оборудованием. Строили совершенно новые предприятия, они были задуманы масштабно и в расчёте на самую современную технику; строительство велось зачастую по проектам, заказанным за границей: в Америке, Германии. План отдавал приоритет тяжёлой индустрии».
До недавнего времени мы ещё могли приобретать технологии на Западе. Санкции 2014 года не идут ни в какое сравнение в теми, что западные страны объявили России в связи с проведением ею военной спецоперации на Украине. Но российская элита, похоже, все эти годы надеялась, что всё само рассосётся, отношения с Западом наладятся, цены на нефть опять взлетят и Россия вновь будет довольствоваться ролью «энергетической сверхдержавы». Заводы продолжали сносить и строить на их месте жилые дома или торговые комплексы.
Кстати, пафосные рассуждения о России как об энергетической сверхдержавы в 2000-е «тучные годы» служили оправданием разрушения российского производства. «ТЭК (топливно-энергетический комплекс) должен оставаться преимущественно российским, мы должны стремиться к участию в глобальном энергетическом рынке в составе новых мультинациональных корпораций, экономическое будущее не в противостоянии великих наций, а в их сотрудничестве. <…>Мы должны получать доступ к технологиям, экспортируя газ, нефть, нефтепродукты», – наставлял слушателей Центра партийной учёбы и подготовки кадров «Единой России» Владислав Сурков 9 марта 2006 года.
Главный редактор интернет-журнала «Геоэнергетика.ru» Борис Марцинкевич был слишком оптимистичным, считая, что «только в 2014 году, после украинских событий и старта дискриминационных мер в отношении России со стороны Европы и США, правительство России смогло уразуметь, что такое “доброе сотрудничество” в понимании западных стран и каких результатов мы достигли, рассчитывая на него». Правительство, особенно его экономический блок, представленный поклонниками неолиберализма, ничего не уразумело. И сейчас мы будем дорого платить за их надежды на «доброе сотрудничество».
Сейчас российские правительственные неолибералы по той же логике, по которой они делали ставку на «доброе сотрудничество с Западом», предлагают ориентироваться на Китай. Без всякого сомнения, в первое время поставки из Китая позволят России перебиться. Однако Поднебесная, видя в нас рынок сбыта своего ширпотреба, не заинтересована в развитии нашей индустрии. «Китай действует как жесточайшие капиталисты и империалисты, – верно заметил недавно Владимир Пищальников в эфире радиостанции «Комсомольская правда». – Китайцы строят империю со своим культурным кодом». Сотрудничество с Китаем не должно превратить Россию в его периферию.
Надежды на западный разум
В эфире «Комсомольской правды» Пищальников находился не один, а вместе с председателем Комитета по миграции, поддержке занятости и производительности труда Союза «Торгово-Промышленная палата Ленинградской области» Валерием Шинкаренко. Оба они сделали весьма смелое предположение, что жизнь скоро заставит ведущие страны Западной Европы отказаться от санкций против России.
Владимир Пищальников не стал отрицать очевидное: санкции бьют по экономике России, особенно те санкции, что объявила Европа, так как, напомнил он, около 50 процентов промышленного оборудования, использующегося в российской экономике, приобретено нами в Европе. И лишь 15 процентов оборудования наша страна купила в Китае.
Однако паниковать не следует, настаивает Пищальников, ибо, «если у нас есть проблемы с комплектующими, то европейские предприятия потеряли огромный рынок». И в этой ситуации, считает он, неизбежна интеграция России с Германией, Францией и Италией, самыми сильными странами Европейского союза. «То, что мы видим сейчас, это атака Америки, – заявил Пищальников. – Она уничтожает европейского конкурента».
Пищальников и Шинкаренко исходят из того, что экономика ЕС сильно зависит от поставок из России, причём речь далеко не только о газе. Так, 50 процентов минеральных удобрений, которые используется в сельском хозяйстве ЕС, – производятся в России. Сейчас поставки минеральных удобрений в ЕС из России остановлены. Это неизбежно приведёт к падению урожаев в Европе и повышению цен на продовольствие. Для Европы это фатально, учитывая огромное количество иждивенцев в лице мигрантов и беженцев, которые сегодня осели в странах ЕС. Беженцам будет не прожить на пособия, что повлечёт за собой рост социальной напряжённости. Кроме того, напоминают эксперты, если Африка недополучит зерно из России и Украины, на Чёрном континенте начнётся голод, который неизбежно вызовет очередной миграционный кризис в Европе.
Эксперты уверены, что ухудшение обстановки на Старом континенте отрезвит европейцев, сделает их более вменяемыми, заставит выйти из-под власти суверена – США.
Шинкаренко предполагает, что итоги нынешней экономической войны будут такими: «Победят американцы, потому что в условиях европейской нестабильности капиталы потекут на их рынок. Победит Китай, потому что он возместит дефицит ширпотреба у нас, пока мы не научимся сами его производить. И если мы себя правильно поведём, победим и мы. Когда успешно завершится специальная военная операция на Украине и европейские эмоции улягутся, мы сможем, несмотря на все санкции, получить от европейцев технологии». При этом Россия должна «не выживать, а нападать», уверен он, всячески увеличивая для Европы обратный эффект от её же санкций.
Пищальников и Шинкаренко считают, что России следует пытаться договориться не с ЕС в целом, а по отдельности с каждой страной континентальной Европы. Заметим, что это верное предложение, учитывая, что в ЕС входят агрессивные карлики – страны Прибалтики, а также русофобская Польша, которая, похоже, скоро лопнет от собственного гонора.
Надежды на нормализацию отношений с Британией нет, предупреждают Шинкаренко и Пищальников. По мнению Шинкаренко, торговая блокада Британии должна обязательно войти в список антисанкций России.
Кстати, строительство новой Европы «от Лиссабона да Владивостока», подчёркивают эксперты, неизбежно увеличит геополитический вес Санкт-Петербурга, который из российского «окна в Европу» превратится европейские ворота России.
Отметим, что оптимизм Пищальникова и Шинкаренко вполне соответствует концепции, согласно которой глобальный мир распадается на большие пространства. И Россия, которая находится в центре Евразии и окаймляется тремя океанами, могла бы стать ядром одного из «больших пространств». Россия и есть тот самый “heartland”, «сердце мира», о котором рассуждал английский основатель теории геополитики Хэлфорд Джон Макиндер.
Симптомы того, что прогноз Пищальникова и Шинкаренко подтвердится, мы наблюдаем уже сейчас. Например, канцлер Германии Олаф Шольц призвал страны ЕС не забывать об обратном эффекте санкций против России. Далеко не все европейские кампании спешат сворачивать свою деятельность в России.
Однако строить концепцию развития России под небывалыми в истории санкциями лишь в расчёте на то, что жизнь заставит европейцев одуматься, было бы слишком рискованно. А вдруг Европа не одумается? В конце концов именно европейцы объявили России больше всего санкций: ЕС – 766, Франция – 760. Как замечает писатель и публицист Владимир Сергиенко, который прожил в Германии много лет, «средний европейский политик – это полуидиот, а то и полный идиот». Представления о рационализме европейцев слишком преувеличены в России. Европа, вводя санкции против России, прострелила себе всё, что только можно. И где гарантия, что она в итоге не выстрелит себе в висок? Мы имеем дело не со старой доброй Европой, которой правили такие личности, как Уинстон Черчилль, Шарль де Голль или хотя бы Франсуа Миттеран, а со свихнувшейся Европой, запрограммированной на самоуничтожение.
Вспоминаем народников
Но что делать, когда на поставки из промышленно развитой заграницы рассчитывать не приходится, а собственная индустрия, понеся значительный урон, от поставок зависит? Один из выходов видится в развитии «народной промышленности» – так в России до революции называли различные низовые инициативы в области производства. Как правило, это были коллективистские, артельные, инициативы. Артели (слово «артель», по всей видимости, заимствованного происхождения, происходит от итальянского artiere – ремесленник, но есть версия, что оно происходит от старорусского слова ротиться – присягать) известны издавна: в духовных и договорных грамотах князей XIV века перечисляются охотничьи, рыболовные, «сокольничьи» артели. С развитием товарно-денежных отношений и мелкого товарного хозяйства увеличивалось число артелей, расширялось поле их деятельности. В документах XVII века уже говорится об артелях каменщиков, плотников, кузнецов, извозчиков и представителей других профессий.
План промышленной модернизации России на основе артельного производства разработали русские социалисты-народники. Один из его авторов Сергей Кривенко доказывал, что нашей стране нужна «настоящая народная промышленность, которая не потребует со стороны государства таких жертв, как промышленность капиталистическая». По его прогнозам, «при и известном содействии и благоприятных условиях» народная промышленность, «может принимать и крупную форму, ничем не отличаясь в техническом отношении от капиталистической промышленности и представляя собой только иную внутреннюю организацию и более справедливый порядок отношений».
Интересно, что народнический план отчасти был реализован Сталиным. В СССР производственные артели участвовали даже в индустриализации страны. Уже в первой советской пятилетке был запланирован рост количества артелей в 2,6 раза. Государство освобождало артели от большинства налогов, поддерживало выборность их руководства. По многим направлениям артельщики занимали передовые позиции. Например, ленинградская артель «Прогресс-радио» первая в Союзе выпускала ламповые приёмники, радиолы, первые телевизоры с электронно-лучевой трубкой. В блокадном Ленинграде артели выпускали автоматы ППС, обладая собственными станками, прессами, сварочным оборудованием.
На момент смерти Иосифа Сталина в СССР было 114 000 (сто четырнадцать тысяч!) мастерских и предприятий самых разных направлений – от пищепрома до металлообработки и от ювелирного дела до химической промышленности. На них работало около двух миллионов человек, которые производили почти 6% валовой продукции промышленности СССР, причём артелями и промкооперацией производилось 40% мебели, 70% металлической посуды, более трети всего трикотажа, почти все детские игрушки.
Глава российского государства Владимир Путин за последние дни несколько раз подчеркнул, что государство больше не будет терроризировать малый бизнес. Это хорошо. Излишние проверки налоговиков оборачивались порой разорением малых предприятий. Однако государство должно в экстренном порядке разработать законы, которые упростят создание коллективных форм производства по инициативе снизу. Наш народ всегда объединялся перед лицом опасности. Объединится он и сейчас, когда Россия бросила вызов всем отжившим своё международным порядкам. Нас выручит симбиоз русской предприимчивости и русского коллективизма.
Дмитрий Жвания
