У России и Белоруссии не так много друзей «в этом бешеном мире». Соответствующую фразу в конце октября произнёс белорусский президент Александр Лукашенко, и вероятнее всего, найдётся немало аргументов в её подтверждение. «Мы всегда будем друг другу надёжными друзьями и опорой», – дополнил он. Вместе с тем, в свете происходящего в соседнем государстве после президентстских выборов и неоднозначной оценки событий гражданами и Белоруссии, и России, возникает тревога за будущее.
Не так давно крепкой казалась связь между Россией и Украиной, но ситуация в корне изменилась на фоне политических процессов. Что ждёт российско-белорусские взаимоотношения? Перспективу дальнейшего взаимодействия членов Союзного государства по просьбе «Родины на Неве» оценил доктор экономических наук, руководитель Центра белорусских исследований Института Европы РАН, профессор Николай Межевич.
Девятого августа 2020 года в Белоруссии прошли президентские выборы, по итогам которых официально победу с большим преимуществом над основным оппонентом – Светланой Тихановской – одержал действующий глава государства Александр Лукашенко. Однако оппозиция не признала итоги голосования, а в стране начались массовые акции протеста. Имели место столкновения митингующих с правоохранительными органами, забастовки на предприятиях. Лукашенко придерживается позиции о намеренных попытках дестабилизации страны извне, в связи с этим он заручился поддержкой российского правительства на случай «выхода ситуации из-под контроля».
Ранее собеседники «Родины на Неве» высказывали опасение, что потенциальное активное включение российской стороны в решение белорусского вопроса может привести к тому, что конфликт может перейти и на территорию самой России. Помимо прочего это могло бы стать причиной разобщения людей и наращивания напряжённости между российскими и белорусскими гражданами.
Профессор Николай Межевич считает неправильным равнять разные государства постсоветского пространства, несмотря на то, что у них много общего. Развитие России, Украины, Белоруссии давно пошло разными путями. В том числе речь идёт об экономических процессах.
– Каждое государство постсоветского пространства, с одной стороны, действительно принадлежит к этому постсоветскому пространству, у них прослеживается много общего. В этом отношении я готов найти общую черту между Таджикистаном и Эстонией. Но в данном случае нас интересуют не они, а государства, которые действительно очень похожи, но которые последние тридцать лет развивались по-разному и пришли к разным результатам – Украина, Россия и Белоруссия.
Республика Беларусь представляет собой, с точки зрения экономической модели, квази Советский Союз. Роль плановой экономики, роль государственного регулирования заставляют вспомнить о нашей советской практике.
Давайте вспомним, что было тридцать лет назад. Тогда в рамках Советского Союза самыми богатыми, успешными и процветающими республиками были не Россия, не Украина, не Беларусь, не Грузия, Казахстан или Киргизия. Это были Эстония, Латвия, Литва. В силу некоторых причин Советский Союз эти республики дотировал и помогал им даже за счёт других. Но Советский Союз исчез, и мы про Прибалтику больше не говорим. Лидерами вслед за Прибалтикой действительно были три республики – Россия, Белоруссия и Украина.
Что произошло дальше? Россия сохранила свою позицию. Если мы посмотрим на статистические сборники Всемирного Банка, то мы с вами увидим, что Эстония, Латвия и Литва впереди, потом идёт ещё несколько стран, а затем – Российская Федерация. А вот дальше начинаются нюансы. Нет уже ситуации как в 90–91-м годах, и Белоруссия, уже без приставки «Советская», существенным образом отстаёт от России, и это несмотря на долговременные и многомиллиардные российские дотации. Там другая модель. Республика Беларусь отстала.
Но гораздо больше, чем Беларусь отстала от России, Украина отстала от Белоруссии. И если раньше это была такая тройка, как рисуют на коробке с шоколадными конфетами, то теперь три республики в тройку даже не запрячь. Потому что российская лошадка, хотя и с проблемами, но бежит, лидирует. Белорусская – по показателям конечного душевого потребления отстаёт, а от неё ещё в два, два с половиной раза отстаёт украинская.
Почему это произошло? Были выбраны три разные экономические модели. Россия пошла по пути рыночных реформ. Эти реформы были очень непоследовательны и сопровождались безумной коррупцией, ошибками приватизации и многим другим, но масштабы национальной экономики были таковы, что разграбление экономики, начавшееся в 1993 году и закончившееся, по большому счёту, в 2000-2001 году, не привело к радикальному слому государства. И при Владимире Путине, за счёт управленческих решений, а также благоприятной – не без этого – экономической конъюнктуры, выгодной для торговли сырьём, Россия в значительной степени вернула свои лидирующие позиции на постсоветском пространстве. Да, с безумными проблемами, да, с безработицей, да, с гибелью десятков и сотен промышленных предприятий, с болезненной перестройкой сельского хозяйства, но в целом эти проблемы были решены.
Реформы в России были очень непоследовательны и сопровождались безумной коррупцией, ошибками приватизации и многим другим, но масштабы национальной экономики были таковы, что начавшееся в 1993 году разграбление экономики, закончившееся, по большому счёту, в 2000-2001 году, не привело к радикальному слому государства.
В Республике Беларусь экономические реформы были отложены. Республика Беларусь представляет собой, с точки зрения экономической модели, квази Советский Союз. Роль плановой экономики, роль государственного регулирования заставляют вспомнить о нашей советской практике.
Что касается Украины, то там начались такие же реформы, как и России, но власть фактически захватил олигархат. В России олигархат правил лет семь, а на Украине он правит тридцать, и, естественно, за такой период эти мыши доели украинскую государственность в экономическом плане и доедают в политическом. Поэтому есть три республики, одна на другую не похожих, хотя населены они не просто родственными, а братскими народами. Мы очень похожи, у нас примерно одни и те же взгляды на многие принципиальные вопросы, которые не касаются политики. Но в плане экономической модели различия стали существенными.
– Можно ли спрогнозировать, что будет происходить дальше?
– Вообще прогноз в экономике – вещь крайне сложная. На сегодняшний день и в России, и в Белоруссии, и на Украине многие экономические решения принимаются в зависимости от того, что происходит в Вашингтоне, в Брюсселе и в Пекине. Когда мы все были вместе и назывались Советским Союзом, мы были крупным влиятельнейшим центром силы. Сейчас мы таковым не являемся. Прогнозировать трудно, потому что мы не можем понять, что происходит в Соединённых Штатах, мы не до конца понимаем, что происходит в Европейском Союзе – то ли это лифт, поднимающийся вверх, то ли он уже опускается вниз. И, как обычно, загадкой является Китай: потому что мы европейцы, и до конца понять китайскую логику и китайскую душу не можем. А между тем и Брюссель, и Пекин, и Вашингтон – это достаточно значимые игроки на постсоветском пространстве. Разумеется, как и мы сами.
– Политические события сильно повлияли на взаимоотношения между гражданами на Украине и в России. Люди стали хуже относиться друг к другу, бескомпромиссно занимая ту или иную позицию относительно политического курса своих стран. Можно как-то спрогнозировать, не грозит ли такая проблема отношениям между россиянами и белорусами?
– Безусловно, это трудно прогнозируемая вещь. Но понимаете, когда тридцать лет назад распадался Советский Союз, в Республике Беларусь по этому поводу не было практически никаких восторгов. Существовала группа тогда очень молодых людей, условно говоря, им было по 20-25, из которых сформировалась первая волна белорусской оппозиции. Эти люди кричали, «мы будем есть картошку, но мы освободимся от совка». Сегодня они едят картошку, макароны и колбасу в Мюнхене, Варшаве, Вильнюсе, в Канаде и даже на Тихоокеанском побережье США. Эти люди сбежали из республики, они были выдавлены оттуда не людьми Лукашенко, а пониманием того, что либерально-рыночные реформы в исполнении белорусского Гайдара здесь не получаются. И эти люди разъехались по миру.
Существовала группа тогда очень молодых людей, из которых сформировалась первая волна белорусской оппозиции. Эти люди кричали, «мы будем есть картошку, но мы освободимся от совка». Сегодня они едят картошку, макароны и колбасу в Мюнхене, Варшаве, Вильнюсе, в Канаде и даже на Тихоокеанском побережье США.
Прошло тридцать лет, за это время подросли новые люди, им опять по 20-25 лет, и они опять уверены, что Европейский Союз будет кормить Беларусь, что Россия – это узурпатор, и что без «москалей» Республика Беларусь догонит и обгонит Швейцарию и Сингапур, вместе взятые. Понятно, что большая часть белорусского населения с достаточным скепсисом относится к подобным призывам и выступает за равные, доброжелательные, дружеские отношения с Россией.
А на Украине партия сыграна, поскольку экономика практически уничтожена, и страна передана во внешнее управление, то есть то, что белорусская оппозиция предлагает как цель, на Украине уже достигнуто где-то на исходе правления Порошенко.
– То есть нагнетать не стоит? Мы всё равно остаёмся близкими друг другу странами, и так и будет в перспективе?
– Лидеры двух стран достаточно объективно понимают уровень их взаимозависимости, он очень большой. Какие-то конфликты могут сохраняться на уровне отдельных групп населения, на уровне министерств, ведомств, дипломатов, экономистов. Потому что, в конце концов, у нас раздельное хозяйство. Да, у нас Союзное государство, но у нас разные бюджеты. Поэтому мы будем находиться в споре про деньги долго, а, может быть, всегда. Но в семье тоже бывает, что спор о деньгах преследует всю семейную жизнь. Однако это не означает, что супруги пойдут на развод.
– Если Лукашенко покидает свой пост, становится ли более взрывоопасной ситуация? Или всё, о чём говорилось выше, позволит не допустить расхождения стран?
– Это как раз вопрос несложный. Лукашенко может уйти, в принципе, этот вариант не исключён. Но белорусский народ всегда останется, и нет никаких оснований предполагать, что российский народ и белорусский народ разойдутся по своим путям. Уход Лукашенко, во-первых, не означает, что к власти придёт оппозиция. Во-вторых, в оппозиции в Белоруссии очень разные люди. Есть, конечно, люди, которые прямо говорят – русский язык запретить, с Россией больше не торговать и пойдём голодными и босыми, все 9,5 миллиона, в Европу. Но этих людей в приличные дома не пускают по причине их идиотизма. Большая часть оппозиции – это люди, которые уже сейчас заявляют, неважно, кто будет находиться у власти в Республике Беларусь, важно то, что мы будем поддерживать с Россией прагматичные отношения.
Юлия Медведева
