За свою сравнительно короткую историю города на Неве трижды менял своё название
Тридцать лет назад, 12 июня 1991 года, в РСФСР (кто забыл, это — Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика) состоялись выборы её первого президента. Но ленинградцы параллельно также выбирали мэра и отвечали на вопрос: желают ли они возвращения своему городу его первоначального названия — Санкт-Петербург?
Итоги организованного городским парламентом опроса таковы: «да» —54,86 процента от числа людей, побывавших в тот день на избирательных участках, «нет» — 42,68 процента. 2,46 процента не определились с ответом. При этом явка составила примерно 65 процентов. Нетрудно посчитать, что активно поддерживали идею превращения Ленинграда в Санкт-Петербург чуть более 35 процентов его жителей.
В шовинистическом угаре
У Северной столицы России невероятная в этом отношении судьба: меньше, чем за триста лет, она трижды меняла своё название. (Если не считать, что в 1703 году крепость на Неве нарекли Санкт-Питер-Бурхом, а своё современное название наш город обрёл лишь через 17 лет). При этом процесс переименования всегда вызывал, скажем так, волнения в обществе.
Летом 1914 года, вскоре после начала Первой мировой войны, столицу Российской империи охватил шовинистический угар. В Петербурге подвергались нападению немецкие магазины и кафе, в театрах из репертуаров стали убирать пьесы немецких драматургов. В один из дней собравшаяся возле Зимнего дворца толпа двинулась к расположенному неподалеку посольству Германии. Возбужденные «патриоты» ворвались в здание и устроили погром. Затем забрались на крышу и сбросили вниз установленные там скульптуры лошадей. К счастью, обошлось без человеческих жертв.
В такой обстановке 31 августа (по новому стилю) 1914 года император Николай II подписал манифест о переименовании Санкт-Петербурга в Петроград. Реакция на манифест была разной. Разумеется, многие выразили полный одобрение. В прессе появлялись статьи с заголовками «Русскому народу — русская столица». Однако даже в окружении царя нашлись люди, которые, мягко говоря, не пришли в восторг. Тогдашний министр путей сообщения Сергей Рухлов прямо сказал монарху: «Что это вы, ваше величество, Петра Великого поправлять»?!
Когда же 7 сентября на заседании городской думы был оглашён указ о переименовании, депутаты встретили это не аплодисментами, как обычно бывало в подобных случаях, а гробовым молчанием.
Божья кара
Следующее переименование произошло зимой 1924 года. 26 января II Съезд Советов СССР удовлетворил «просьбу Петроградского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов, поддержанную резолюциями рабочих всех фабрик и заводов Петрограда, о переименовании города Петрограда в Ленинград». Инициатором выступил не пользовавшийся любовью горожан руководитель Петроградского Совета и Коминтерна Григорий Зиновьев. С этой идеей Григорий Евсеевич носился ещё при жизни Ленина, но наталкивался на стойкое сопротивление вождя мирового пролетариата.
Как только стало известно о смерти Владимир Ильича, Зиновьев развил бурную деятельность. На заводах и фабриках прошли митинги, где выносились соответствующие резолюции. Обращаясь к рабочим, ораторы, включая самого руководителя Петросвета, заливались соловьями: вы — авангард мирового революционного пролетариата, а потому город должен носить имя нашего вождя!
Впрочем, многие горожане относились к этой кампании сдержанно. В чекистских донесениях, где фиксировалась реакция людей на переименование, можно прочитать: в стране столько проблем, а большевики тратят деньги на всякую ерунду.
…23 сентября 1924 года в Ленинграде произошло второе по силе за всю историю города наводнение. Некоторые из его жителей с горечью говорили, что это бедствие — божья кара за новое переименование.
Мэр был против
Но вернёмся в последние годы XX века. «Идея вернуть городу его историческое имя возникла у ленинградских неформалов ещё в конце восьмидесятых годов, — сказал нашему сайту депутат Законодательного собрания Санкт-Петербурга Алексей Ковалёв, к слову, автор вопроса, на который ленинградцы отвечали 12 июня 1991 года. — Признаюсь, тогда мне казалось, что время для этого уже прошло. Жизнь показала, что я ошибался».
В марте 1990 состоялись первые в истории демократические выборы в Ленсовет. И уже вскоре была предпринята попытка внести в повестку дня вопрос о возвращении городу его исторического имени. Здесь надо сделать небольшое отступление. Широко распространено мнение, что переименование города — это во многом заслуга Анатолия Собчака, избранного мэром 12 июня 1991 года. Якобы представители русской эмиграции сказали Анатолию Александровичу: вернёте Санкт-Петербург, в город широкой рекой потекут инвестиции.
Между тем ко всей этой идее Собчак поначалу относился очень настороженно. Летом 1990 года именно он воспротивился обсуждению этого вопроса на заседании Ленсовета, который тогда возглавлял. Его позиция заключалась в следующем: сейчас есть более важные дела.
Надо сказать, что Анатолий Александрович вообще не испытывал симпатий к радикально настроенным демократам в том составе Ленсовета. На одном из мероприятий, имея в виду ярого сторонника переименования депутата Виталия Скойбеду, высказался примерно так: «Встречаясь с жителями одного американского города, я спросил у них: могли бы избрать в орган власти недоучившегося студента, человека, который оказался неспособен решать свои проблемы? Все дружно ответили, что нет».
«Собчак стал сторонником переименования лишь тогда, когда уже всем было понятно: Санкт-Петербург точно появится на карте страны и мира», — утверждает депутат Законодательного собрания Борис Вишневский. «Позиция недавно избранного мэра поменялась, когда за возвращения городу исторического имени высказалась Русская православная церковь, — уточняет Алексей Ковалев. — То есть больше, чем через месяц после того, как по инициативе Виталия Скойбеды городской парламент принял решение о проведении опроса. Собчак понял, что продолжая упорствовать, он может потерять доверие части избирателей».
Напомним, за несколько дней до опроса патриарх Московский и Всея Руси Алексий II, который в конце восьмидесятых годов был митрополитом Ленинградским и Новгородским, сказал, что «город должен помнить своего основателя — императора Петра и носить имя своего молитвенника — апостола Петра».
Пётр против Ленина
Недели, предшествующие опросу, прошли в яростных спорах между противниками и сторонниками переименования. Первые говорили, что превращение Ленинграда в Санкт-Петербург — это оскорбление блокадников, глумление над памятью тех, кто умер от голода в осаждённом городе. Звучал и такой аргумент: Ленинград начала девяностых годов прошлого века — это запущенный, давно утративший былое величие областной центр. Как-то даже неловко называть его Санкт-Петербургом.
Сторонники утверждали, что речь идёт об исторической справедливости, что восстановление исконного имени даст хороший импульс к возрождению «великого города с областной судьбой». О политическом факторе они старались упоминать поменьше, хотя было понятно: для многих радикальных демократов главная цель здесь — убрать имя Ленина из названия города.
Между тем и после 12 июня 1991 года Ленинград мог ещё долго оставаться Ленинградом. Дело в том, что опрос не имел юридической силы. Решение о переименовании был вправе принять только федеральный орган власти, а конкретно — Съезд народных депутатов РСФСР. Вопрос необходимо было обсудить сначала на заседании президиума Верховного Совета, а затем — и съезда. А вот российские парламентарии в большинстве своём к идее переименования относились отрицательно.
Но грянул августовский путч, после провала которого политическая обстановка в стране резко изменилась. На этой волне 6 сентября и появился указ: вернуть городу его историческое название — Санкт-Петербург. Документ подписал первый заместитель председателя Верховного Совета Руслан Хасбулатов.
Без политики…
С тех пор прошло больше тридцати лет. За это время многие петербургские улицы и площади поменяли свои названия. Однако сегодняшняя карта нашего города вызывает, скажем так, некоторое недоумение. Например, в культурной столице России теперь нет улиц Герцена и Гоголя, зато есть улицы, названные в честь таких одиозных фигур, как Крыленко, Дыбенко, Бела Кун.
Или другая странность: наличие в Санкт-Петербурге таких магистралей, как проспект Большевиков и проспект Пятилеток.
В своё время член Топонимической комиссии Санкт Петербурга Андрей Рыжков так объяснял автору его позицию в этом вопросе:
«Мы стремимся к тому, чтобы улицы и площади города носили исторические наименования, при этом принимаем во внимание культурные, а не политические аспекты. Названия некоторых улиц в Красногвардейском и Невском районах — память о советском периоде в истории нашей страны. Она должна быть сохранена».
Думается, это во многом правильный подход. Но, наверное, и здесь нужна гибкость, а в каких-то случаях вкус и просто здравый смысл. Однако, несмотря на то, что Ленинграда нет уже тридцать лет, все эти годы существует Ленинградская область… В чём глубинный смысл именования региона словом, производным от названия города, которое не существует? На этот вопрос вряд ли кто-нибудь сможет ответить, соблюдая логику.
Давид Генкин
