Расколы, ранее происходившие в мировом Христианстве, всегда были очень сложными и многоплановыми явлениями. Ни один не был похож на другой — ни по содержанию, ни в плане последствий. Но определённые архетипы среди них вывести всё-таки можно.
Я приведу примеры четырёх таких расколов: тех, которые считаю, во-первых, наиболее исторически значимыми, во-вторых, наиболее показательными, и, в-третьих, наиболее ярко иллюстрирующими те самые возможные варианты развития, его архетипы, магистральные пути того, что может быть. Некоторые из этих расколов сейчас помнят только специалисты, другие же существуют и поныне, до сих пор оказывая колоссальное влияние и на мировую политику, и на мировую цивилизацию в целом. И пусть десять раз будет верно то, что любая аналогия ложна, но верно и другое: то, что может произойти в будущем, могло уже давно произойти в прошлом.
А в прошлом всегда есть отражение будущего.
Итак, начнём с самого древнего примера.
I. Арианство. Еретическое учение, существовавшее в IV-VIII веках и в определённый период оказывавшее огромное влияние на Христианский мир. Раскол с арианами произошёл ещё в 325 году на I Вселенском Соборе в Никее. Том самом, на котором был принят Символ Веры и с которого, по сути, Христианство начало существовать как единая мировая религия.
Суть разногласий, приведших к той, самой первой схизме, я подробно освещать не буду — они касались довольно непростой для рядового верующего теологической темы сущности Христа. Но о весомости того давнего и древнего спора может свидетельствовать тот факт, что оппонентом Ария тогда был не кто-нибудь, а Святой Николай Чудотворец. Тот самый. Один из великих отцов Церкви. Причём спор между ними был настолько ожесточённый, что приобретал очень экстремальные формы. В итоге Арий был изгнан, а арианство осуждено.
Но вот политических позиций оно не утратило, в результате чего вскоре было поддержано на самом высоком уровне и на несколько десятилетий закрепилось в качестве доминирующей версии вероучения. Лишь в 381 году оно было окончательно осуждено и изгнано из Константинополя императором Феодосием I. Но даже после этого оно ещё более 200 лет сохранялось в качестве главенствующего государственного учения у федератов: варварских племён, поступивших на службу Империи — у германцев (готов, вандалов, бургундов), у ругов, рутенов, свевов Остготского королевства (основанного на Апеннинах королём Теодорихом), вестготов южной Галлии и Испании, гепидов Паннонии, итальянских лангобардов, у нероманского населения владений вандалов и аланов в Африке.
Но постепенно арианство отступало всё дальше и дальше, пока вовсе не исчезло, оказав, перед этим, огромное влияние на всё, к чему прикоснулось. Дольше всего в официальном статусе оно продержалось в Испании — там и был положен конец существованию организованных государственных арианских церквей. Это произошло на Толедском соборе в 589 году.
Арианская модель — это раскол по духовным и богословским основаниям, и создание большой деноминации, имеющей наднациональный характер.
Необходимое уточнение: арианство продавливалось политическим путём и активно распространялось параллельно со всей остальной христианской церковью. Изначально оно опиралось на властный ресурс Империи, от чего так и распространилось.
II. Армянство. Этот термин я взял на себя смелость использовать для краткого обозначения архетипа развития, который характерен для того, что представляет из себя Армянская Апостольская Церковь. Она не является православной, в современном понимании этого слова. Если точнее — её можно отнести к дохалкидонским Древневосточным православным церквям. Такова её научная идентификация. В основе её учения лежит т.н. Монофизитство (так же именуемое Евтихианством) — доктрина так же касающаяся сущности Христа (являющаяся, впрочем, полной противоположностью доктрины ариан), возникшая в первой половине V века.
Размежевание греческой и армянской церквей началось в 451 году на Халкидонском соборе, созванном императором Маркианом и папой Львом I Великим специально по поводу «ереси Евтихия». По итогам собора был принят т.н. Халкидонский догмат, ставший ныне одним из основных у большей части христиан. Окончательно оформился раскол в начале VI века, когда император Юстин I окончательно отверг монофизитское учение. После этого армянская церковь тихо и мирно отложилась — без войны и громких ссор.
Армянская модель — это так же раскол по духовным и богословским основаниям, но результатом его является обособление в национальных границах, создание национальной церкви, не выходящей за рамки одной этно-культурной общности, являющейся одним из её идентификаторов и частью национального самосознания данной общности.
Необходимое уточнение: в момент начала раскола армяне переживали один из самых тяжёлых моментов своей истории — Вардананк. Это было, по сути, национально-освободительное движение (в понимании того времени, разумеется), стержнем которого была именно рождавшаяся армянская церковь. Тогда персидская империя Сасанидов очень жёстко пыталась включить Армению в свою зону цивилизационного влияния. Выражалось это в том, что армянам начали весьма ультимативно навязывать зороастризм. В итоге персидский царь Ездигерд II потребовал полного отказа от христианства. На что получил ответ: «В вопросах веры мы полагаемся лишь на Бога». Это вылилось в запредельно жестокую войну и гибель лучших людей в жуткой мясорубке сражения на Аравийском поле.
Вот именно там, в кровавом апокалипсисе на равнине Васпуракан, в один день родились и армянская церковь, и армянская нация в их современном виде. О том, какое значения те события имели для армянского самосознания, говорит, хотя бы, тот факт, что все погибшие в этой битве были причислены к лику святых. А правитель и полководец Вардан Мамиконян имеет для них такое же значение, как для нас Св. Александр Невский и Дмитрий Донской. И именно то, что армяне тогда отстаивали себя, как народ, и своё будущее, как народа, напрямую сказалось на том, каким путём пошла армянская церковь после раскола.
Замечу, что Халкидонский собор начался всего через полгода после описанных событий. То есть тогда, когда, по сути, кровь ещё не высохла. Полагаю, что на возможности любого компромисса это сказалось самым непосредственным образом.
III. Католичество. От греческого “καθολικός” — вселенский. Его появление стало результатом самого значительного раскола в истории Церкви. Принято полагать, что произошёл он 16 июля 1054 года, когда легаты римского папы Льва IX вошли в константинопольский собор Святой Софии и положили на алтарь папскую буллу, в которой тот объявлял о том, что своей волей предаёт анафеме византийского патриарха Михаила Керулария. В ответ на что через четыре дня патриарх отлучил и анафемировал самого Льва IX.
Но на самом деле раскол длился к тому моменту уже три столетия и лето 1054 года всего лишь стало кульминацией очень старого и глубокого процесса. Я не стану вдаваться в его подробности, скажу лишь, что причиной его на 100 процентов стала борьба за власть и политические амбиции римской кафедры. На самом деле католическая церковь была вполне апостольской. Она начала формироваться ещё в I веке и ничем не уступала всем остальным древним церквям. Но она и не превосходила их ничем: в каноническом смысле размер и географическое положение кафедры никогда не имели значения — у всех был равный голос.
Однако в какой-то момент епископы города Рима начали заявлять о своём «праве первородства» и об исключительных притязаниях на высшую власть в христианском мире. Что было вдвойне странно, учитывая исторически отдельное формирование христианских церквей в Восточной и Западной Римских Империях. То есть, иными словами, папы захотели, во-первых, распространить свою духовную власть туда, куда их никто не приглашал, а, во-вторых, конвертировать духовную власть в политическую (что, в последствии, привело к «войне гвельфов и гиббелинов» уже внутри самого католического пространства). С этого всё и началось. А чем закончилось — мы знаем и видим по сей день.
Католическая модель имеет два характерных признака: во-первых, это раскол по политическим и властным мотивам в чистом виде, не имеющий отношения к богословским и духовным основаниям, а, во-вторых, его результатом является создание альтернативного наднационального центра духовной власти, несущего агрессивный, экспансионистский заряд.
IV. Протестантизм. Раскол, породивший его, произошёл в Европе в первой половине XVI века и стал результатом огромного массива противоречий, накопленных внутри католицизма, носивших не столько богословский, сколько социальный характер. Официальной отправной точкой раскола считается 31 октября 1517 года — день, когда, по легенде, Мартин Лютер прибил текст своих «95 тезисов» к дверям собора в Виттенберге. Изначально целью правоверного католика Лютера было реформирование самой Римской церкви, которая к тому моменту действительно прогнила насквозь.
Однако его действия запустили эффект домино, и тогдашний католицизм просто пошёл в разнос, став яркой иллюстрацией реализовавшейся революционной ситуации по Ленину, как бы забавно это ни звучало. Массив накопившегося внутреннего напряжения оказался таким, что раскол очень скоро стал подобен лесному пожару, справиться с которым было невозможно никакими средствами. В итоге Европу сотрясла целая серия кровавых религиозных конфликтов, во многом определивших её современный облик. Наиболее значительный из них — Тридцатилетняя война 1618-1648 годов, результатом которой явилось появление Вестфальской системы международных отношений, действующей и поныне.
Протестантская модель — это разрыв изнутри внутренними противоречиями, носящими политический и социальный характер, результатом которого является цепная реакция расколов, неуправляемое духовное дробление и неудержимая ревизия вероучения.
Из перечисленных четырёх моделей можно смело отбросить первую и последнюю. Арианский сценарий не актуален потому, что корнем нынешнего раскола не являются духовные противоречия (эти вопросы в рамках большого Православия давно решены). Это означает, что не будет ни богословских диспутов, ни миссионерской деятельности сторон друг против друга (прозелитизма). То и другое просто не имеет отношения к природе нынешнего раскола. Протестантский же сценарий не актуален потому, что, во-первых, нынешний раскол не имеет под собой социальных оснований, а, во-вторых, не проистекает из накопившихся внутренних противоречий (в результате чего цепная реакция дробления маловероятна).
Что же мы имеем в итоге?
А имеем мы сложнейшую ситуацию, которая, впрочем, может быть, весьма схожа с тем, что уже когда-то было. И это тема для очень особого разговора.
Читайте Путь схизмы. Часть I. Мрачные тени православного мира
Павел КУХМИРОВ
© Павел Раста
