Начиная с 22 июня 1942 года, на той части тогдашней Ленинградской области, которая была занята немецкими войсками, в течение двух месяцев проводились организованные оккупантами торжества по случаю установленного руководством Третьего рейха «праздника» – так называемого Дня освобождения русского народа.
Одним из мероприятий был состоявшийся в Пскове восемьдесят лет назад, 9 августа, крестный ход «в честь годовщины освобождения города от большевизма». Его организовала созданная главой Прибалтийский экзархата митрополитом Сергием (в миру – Дмитрий Николаевич Воскресенский) при активном содействии немецкой разведки пастырско-миссионерская организация – Псковская православная миссия.
Враг рассчитывал на поддержку местного населения
…Известно, что после Октябрьской революции в СССР борьба с «религиозным дурманом» велась варварскими методами. В некоторых деревнях в храмах устраивали коровники, иконы сжигали, священнические ризы надевали на свиней и собак. Печальна была и участь батюшек. Тех из них, кто не был репрессирован, своеобразно «интегрировали» в мирскую жизнь. Священников, зачастую почтенного возраста, направляли на работу, которой обычно занимались деревенские дурачки: служителей культа делали сторожами, дворниками, пастухами.
Между тем накануне войны в СССР среди неграмотного населения верующие составляли 84 процента, среди грамотного – 45 процентов. Понятно, что в деревнях эти показатели были гораздо выше.
Стремясь заполучить поддержку местного населения, нацисты, которые, к слову, относились к христианству с пренебрежением, начали содействовать возрождению на оккупированных территориях религиозной жизни. В результате и была создана Псковская православная миссия.
Впрочем, очевидно, что врагом преследовались и другие, гораздо более важные для него цели.
«Гитлеровцы понимали, что жители оккупированных городов и деревень никогда не будут с ними, да и с их ставленниками, откровенны, – говорит доктор исторических наук профессор Борис Ковалёв. – Другое дело – батюшки. От них уже можно получать достоверную информацию».
Вот какие, по мнению немецкого командования, задачи стояли перед Миссией: «всяческими путями оказывать помощь немецкой армии в её освободительной миссии против большевистского ига; развернуть через членов Миссии активную пропагандистскую работу, направленную против советской власти и на восхваление фашистского порядка; через священнослужителей выявлять из местного населения неблагонадежных, а также враждебно настроенных против немцев лиц».
Кто же служил в Псковской православной миссии? Первые миссионеры 18 августа 1941 года прибыли в Псков из Риги. Впоследствии к ним присоединились уцелевшие в годы репрессий батюшки, которые проживали на территории тогдашней Ленинградской области, а также в Белоруссии. Важная деталь: члены Миссии отдавали себе отчёт в том, что фашизм – это зло, но полагали, что для борьбы с большевизмом можно сотрудничать с кем угодно. То есть хотели перехитрить дьявола, что никому никогда не удавалось.
Добавим, что с октября 1942 года Миссию возглавлял приехавший из Риги протоиерей Кирилл Зайц.
«Священники стремились духовно поддерживать жителей оккупированных территорий. – говорит кандидат исторических наук доцент Константин Обозный. – В Пскове, где весной 1941 года закрыли последний находящийся на краю города храм, к следующей зиме их было уже шесть, а на всей Псковщине – более шестидесяти. Миссионеры открыли в Пскове церковные детский сад и школу, а также приют для детей-сирот».
Фёдор Пузанов
Надо сказать, что служившие в Миссии священники по-разному относились к оккупационным властям. Кто-то считал гитлеровцев освободителями страны от «большевистского ига» и рьяно служил захватчикам, а кто-то сочувствовал и даже помогал партизанам. Одним из таких патриотически настроенных служителей культа был Фёдор Пузанов, которому в 2015 году был установлен памятник в Новгородской области.
Отец Фёдор родился в 1888 году в Самарской губернии, в семье псаломщика. Сражался на фронтах Первой мировой войны. Георгиевский кавалер. После завершения Гражданской войны стал священником. В 1928-м (по другим данным 1929-м) году был арестован. Освободившись, жил в Чудово, трудился разнорабочим. Вскоре после образования Псковской миссии отец Фёдор, который ещё до начала войны возобновил служение, стал настоятелем храма села Хохловы Горки Порховского района современной Псковской области.
Весь период оккупации Фёдор Пузанов, забыв об обидах на советскую власть, помогал партизанам, снабжал народных мстителей разведывательной информацией и продуктами. Как ему удавалось это делать, можно сказать, под носом у врага?
«Мать рассказывала, что, будучи от природы умным и хитрым человеком, дед сумел втереться в доверие к немцам. Оккупанты считали его “добропорядочным священником” – говорит внук Фёдора Андреевича ветеран МВД Борис Райгородский. – Случалось, что немецкие офицеры заходили для отдыха в избу, где жили дедушка с бабушкой: сидели за столом, выпивали и закусывали. А в это же время во дворе дед передавал партизанам мешок с продуктами».
В январе 44-го года, когда советские части подошли к селу Хохловы Горки, случилась беда. Немцы согнали всех жителей села, в том числе и священника, и повели по лесной дороге к железнодорожной станции. Чтобы погрузить в эшелоны и угнать в Германию.
Неожиданно к священнику подошли конвоиры и сказали, что ему поручено довести людей до станции. Предупредив, что в случае невыполнения указания, его ждёт расстрел. После этого они вернулись в село, а отец Фёдор, выждав какое-то время, повёл земляков лесами совсем в другое место – к партизанам. Так он спас от угона в Германию 300 человек. Вскоре село было освобождено Красной Армией, люди возвратились к своим домам.
Фёдор Андреевич Пузанов был награжден медалью “Партизану Великой Отечественной войны”. Однако, как ни странно, после завершения войны и светские, и церковные власти относились к нему с недоверием. Отец Фёдор с горечью вспоминал, как секретарь митрополита Ленинградского и Новгородского протоиерей Павел Тарасов выставил его с банкета, который проводился по случаю визита зарубежной делегации.
«Поздней осенью 1944 года Фёдора Пузанова вновь назначили настоятелем в Хохловы Горки и одновременно – благочинным шести районов Псковской епархии, –говорит Константин Обозный. – Но вскоре от обязанностей благочинного освободили. Видите, при всех его заслугах отец Фёдор был малограмотным человеком. И когда появилась возможность назначить благочинным более образованного священника, это и было сделано».
«Не уверен, что дело обстояло именно так, – сомневается Борис Райгородский. – Скажу одно: в деревне Молочково, где в храме Успения Божией Матери дед служил настоятелем семнадцать лет, его уважали. И до сих пор, хотя со дня смерти дедушки прошло уже почти шестьдесят лет, вспоминают добрым словом».
Иван Амозов
Это был необычайно талантливый авантюрист. Его «профессиональному мастерству», наверное, позавидовал бы сам Остап Бендер. Мы не будем сейчас подробно рассказывать о довоенных подвигах товарища Амозова. Если кратко, он подделывал документы и приукрашивал свою биографию: говорил, что был правой рукой Ленина и штурмовал Зимний дворец. При этом якобы получил несколько ударов шашкой по голове, пережил трепанацию черепа и стал инвалидом. Утверждал, что бился с белыми и побывал у них в плену.
И что удивительно: ему верили! В 1922 году он получил орден Боевого Красного Знамени, а также особый паёк.
В августе 1928 года хорошо поддатый аферист вступил в ресторане в политический спор с бравым военным. «Дискуссия» завершилась убийством: Амозов застрелил оппонента.
И здесь он сумел выйти сухим из воды. В ходе расследования ссылался на инвалидность и потерю памяти. Утверждал, что убийство совершил в состоянии аффекта, причём военный вывел его из себя хвалебными высказываниями о враге партии Льве Троцком.
Однако избежать тюрьмы авантюристу всё же не удалось. В середине тридцатых годов отношение к старым большевикам стало меняться в худшую сторону. Спасаясь от возможных репрессий, Амозов попытался устроиться на работу в милицию. Но был разоблачён, и на пять лет отправился на Колыму.
Он освободился 15 июня 1941 года, за неделю до начала Великой Отечественной войны. До сентября оставался на Колыме вольнонаёмным, а затем отправился в Москву, откуда, как говорил впоследствии на допросах советским следователям, для встречи с женой и сыном выехал в Ленинград. Однако поезда уже не ходили, часть пути он хотел пройти пешком, но был задержан немцами.
Оказавшись в лагере, выдал себя за пострадавшего от большевиков священника. Ему помогло то обстоятельство, что в детстве от бабушки он знал много молитв и порядок богослужения, а в юности какое-то время был псаломщиком.
…В 1985 году на телеэкраны страны вышел фильм «Противостояние». В одном из эпизодов полковник милиции Костенко так говорит об избежавшем наказания бывшем коллаборационисте, совершившем новые преступления уже в семидесятые годы прошлого века, Кротове: «Врал нашим, врал немцам! (во время войны. – авт.)». Эти слова вполне применимы и к Амозову. Причём аферист врал очень убедительно: гитлеровцы поверили в то, что перед ними страдалец за веру, более пятнадцати лет отсидевший в советских лагерях.
В результате он получил возможность служить в Псковской миссии. Его даже представили главе Прибалтийского экзархата митрополиту Сергию.
«Оккупанты предлагали Амозову выступать по радио, – говорит профессор Ковалёв. – Он с воодушевлением рассказывал о трагедии православия в СССР, о своём мученическом пути».
Отец Иоанн, как стали звать афериста, был суров. Он безжалостно наказывал тех батюшек, которые, по его мнению, запятнали себя «непротивлением проклятому большевизму». И при этом писал бесконечные доносы. «По “сигналу” Амозова были арестованы, а затем расстреляны как агенты НКВД гатчинский протоиерей Александр Петров и орлинский священник Иоанн Суслин», – утверждает Борис Ковалев.
«Сотрудники немецкой разведки были людьми дисциплинированными и исполнительными, – говорит Константин Обозный. – В конце концов им надоело тратить время на проверку клеветнических заявлений Амозова. Они информировали Управление Миссии о неадекватном поведении отца Иоанна».
Не вдаваясь в подробности, скажем, что хотя митрополит Сергий был крайне недоволен действиями Амозова, тому вновь удалось избежать серьёзного наказания.
Советские органы государственной безопасности арестовали Ивана Амозова в октябре 1944 года. Военный трибунал войск НКВД Ленинградского округа приговорил его к двадцати годам лишения свободы.
Но уже в 1954 году он вышел на свободу, а в 1956-м реабилитирован военным трибуналом Ленинградского Военного округа. «Было установлено, что вынесенное трибуналом наказание не соответствует степень тяжести совершенных Амозовым и многими другими миссионерами преступлений», – говорит доцент Обозный.
Ливерий Воронов
Вместе с Амозовым был арестован и осуждён другой священник –Ливерий Воронов. 21 августа 1941 года, чтобы навестить родителей, он вместе с супругой выехал из Ленинграда в Вырицу. Однако из-за разрушений на железной дороге вернуться обратно не смог. Внезапный прорыв фронта привел к тому, что 30 августа в Вырицу вошли немецкие войска. Так священник оказался на оккупированной территории.
Служа в Псковский миссии, Ливерий не помогал партизанам, но и не выслуживался перед немцами. Как мог, он старался облегчить жизнь, поддержать свою паству, которая всё больше возмущалась чинимыми оккупантами зверствами.
В ходе следствия и на суде Ливерий Воронов свою вину не признавал. «Предъявленное обвинение мне понятно, виновным себя не считаю, так как я никакого преступления против советской власти не совершал», – цитирует в одной из своих работ материалы Следственного дела Константин Обозный.
В послевоенное время карьера Лаверия Воронова складывалась успешно. Он окончил в Ленинграде духовные семинарию и академию, а затем был оставлен при академии в качестве преподавателя и профессорского стипендиата. В сентябре 1962 года протоирей Воронов был приглашён на работу в Отдел внешних церковных сношений Московской патриархии. Ему покровительствовал очень авторитетный в церковном мире человек – митрополит Ленинградский и Ладожский Никодим.
Ливерий Аркадьевич Воронов скончался 6 декабря 1995 года. Он дожил до того времени, когда в нашей стране религия перестала считаться «опиумом народа».
Давид Генкин
