На днях в очередной раз тушили пожар в заброшенном почти 20 лет доме Фокина, что в петербургской Коломне. Старинная постройка находится на грани гибели. Злой умысел? Халатность? Лермонтов виноват?
После нынешнего ночного пожара (все уже сбились, какого именно по счёту) в доме, расположенном на углу Мясной улицы и набережной Пряжки, по поручению председателя Следственного комитета РФ Александра Бастрыкина проводится проверка, по результатам которой должен быть представлен доклад.
Горение на площади 100 квадратных метров от МЧС ликвидировали шесть пожарных машин и 24 человека личного состава. Чтобы подобраться к очагу возгорания спасателям пришлось снимать металлические листы и сетку, закрывающие окна заброшенного старинного дома. Впрочем, как показывает практика, от непрошенных «гостей» эти «препятствия» не оберегают здание, постепенно превращающееся в руины.
Кстати
Построенный в 1833 году в стиле классицизма доходный дом в 2001-м был включён в список вновь выявленных объектов, представляющих историческую, научную, художественную или иную культурную ценность. В 2005-м признан аварийным и постепенно (примерно в течение трёх лет) расселён. С тех пор здание никак не используется, заброшено, отключено от коммуникаций. За эти годы дом превратился в обиталище бомжей и наркоманов, здесь регулярно происходят пожары, из внутренних помещений вынесено всё, что только можно реализовать за деньги. В июле 2014-го та часть здания, которая была построена изначально (дополнительный корпус со стороны Пряжки и флигели во дворе сооружены соответственно в 1879-1882-м и 1889-м годах), внесена в перечень объектов культурного наследия регионального значения.
После расселения дома, завершившегося в 2008-м, появилась идея разместить в нём после необходимого ремонта и реконструкции современный центр социальной реабилитации для инвалидов (в том числе детей), проживающих в Адмиралтейском районе (на тот момент таковых в этом административном округе насчитывалось около 4,5 тысячи человек). Помимо прочего, в здании предполагалось разместить бассейн, кабинеты для водных процедур и массажа.
Первый проект этого центра был разработан и частично согласован ещё в 2010-м, но вызвал ряд вопросов у специалистов и общественности (якобы под него несколько частей здания — прежде всего дворовые флигели, построенные позже других — были признаны чиновниками «стопроцентно аварийными»). К тому же социальный объект то включался в финансовый план города, то из него изымался. В общем, долгая бюрократическая переписка тоже поспособствовала запустению дома Фокина.
Следующий «раунд» попыток создания реабилитационного центра для инвалидов в здании на углу Мясной улицы и набережной Пряжки относится к 2014 году. Объект даже включили в принятую тогда же государственную программу «Социальная поддержка граждан в Санкт-Петербурге». Было решено заказать новый проект, но контракт на проведение этой работы заключили лишь в 2018-м. Теперь чиновники петербургского комитета по строительству рассказывают журналистам:
«Постоянно требовалось перепроектировать, потому что постоянно меняются требования к среде для особых людей, а также проектированию социально значимых объектов. Как только проект принимала экспертиза, выходили новые требования. На данный момент проектирование завершилось. Предусматривается сохранение и восстановление общей исторической объёмно-пространственной композиции и внешнего вида зданий проектируемого центра реабилитации инвалидов. Контракт на строительство планировали заключить в этом году, но контракта ещё нет, конкурс не проводили».
При этом год назад со ссылкой на чиновников другого комитета администрации Санкт-Петербурга — по государственному контролю, использованию и охране памятников истории и культуры — официозные городские СМИ сообщали своим читателям:
«В сентябре 2019 года комитет согласовал проектную документацию на реконструкцию здания, разработанную архитектурным бюро «Студия 44».
Говорилось, что заказчик работ — Фонд капитального строительства и реконструкции — планирует начать таковые в доме Фокина в 2022-м. На проектные и проектно-изыскательские работы в 2020-м было выделено 25 миллионов рублей. Заявлялось, что создание реабилитационного центра включено в адресно-инвестиционную программу, рассчитанную до 2023 года. Тут же цитировался рассказ представителя архитектурного бюро, которое возглавляет Никита Явейн:
«Проектом предусмотрено всё для быстрой ориентации и комфортного перемещения маломобильных и слабовидящих посетителей по комплексу общей площадью 7225 квадратных метров: вместительные лифты, пологие пандусы, двери шириной не менее 0,9 метра с прозрачными смотровыми панелями, указатели с яркой маркировкой».
Сам проект на сайте «Студии 44» не представлен, но в комментарии годичной давности сообщалось, что в основном здании дома Фокина, чьи фасады выходят на Мясную улицу и набережную Пряжки, разместятся кабинеты для приёма и консультации пациентов, залы для адаптивной физкультуры, тренировки навыков, коррекции эмоциональных нарушений, а также библиотека и служба психолого-педагогического сопровождения семей, воспитывающих детей с проблемами развития. Здесь же расположатся социально-досуговое и отделение временного проживания инвалидов, кафетерий, административные помещения.
Отделение гидротерапии с бассейном и соляной пещерой, актовый, танцевальный и спортивный залы будут располагаться в дворовом флигеле, который соединят с основным корпусом остеклённой галереей на уровне второго этажа. Все строения отреставрируют на основе архивных материалов с восстановлением конфигурации кровли, формы и расстекловки окон, утраченных элементов декора фасада.
«Будут демонтированы все поздние надстройки, пристройки и приямки, оконные и дверные проёмы раскрываются как от консервационных закладок начала XXI века, так и от других поздних закладок и прикладов. В частности, восстанавливается историческая арочная форма окна на 2-м этаже (над воротным проездом). Исторические двери лицевых фасадов переоборудуются в окна с сохранением подлинной ширины», — говорится в проектной документации.
Но все эти чудеса, судя по всему, опять откладываются. К тому же после очередного пожара, вероятно, понадобится и очередная корректировка проектной документации. В общем, градозащитники не зря опасаются, что в конечном итоге вся эта чиновничья волокита и бесхозяйственность приведёт к сносу дома Фокина и строительству на его месте (с воссозданием фасада) нового сооружения. Причём не факт, что это будет реабилитационный центр для инвалидов…
«Тут все непохоже на другие части Петербурга; тут не столица и не провинция; кажется, слышишь, перейдя в коломенские улицы, как оставляют тебя всякие молодые желанья и порывы. Сюда не заходит будущее, здесь все тишина и отставка, все, что осело от столичного движенья. Сюда переезжают на житье отставные чиновники, вдовы, небогатые люди, имеющие знакомство с сенатом и потому осудившие себя здесь почти на всю жизнь; выслужившиеся кухарки, толкающиеся целый день на рынках, болтающие вздор с мужиком в мелочной лавочке и забирающие каждый день на пять копеек кофию да на четыре сахару, и, наконец, весь тот разряд людей, который можно назвать одним словом: пепельный, — людей, которые с своим платьем, лицом, волосами, глазами имеют какую-то мутную, пепельную наружность, как день, когда нет на небе ни бури, ни солнца, а бывает просто ни се ни то: сеется туман и отнимает всякую резкость у предметов», — говорится о Коломне в повести Николая Васильевича Гоголя «Портрет».
Впрочем, лучезарный Александр Сергеевич Пушкин, написавший озорную поэму «Домик в Коломне», эту гоголевскую депрессию разгоняет, как серую петербургскую облачность, с лёгкостью, которой нам всем так не хватает, но и с грустью, которую нам по-прежнему и неизбежно поставляет жизнь:
Усядься, муза: ручки в рукава,
Под лавку ножки! не вертись, резвушка!
Теперь начнём. — Жила-была вдова,
Тому лет восемь, бедная старушка,
С одною дочерью. У Покрова
Стояла их смиренная лачужка
За самой будкой. Вижу как теперь
Светёлку, три окна, крыльцо и дверь.
Дни три тому туда ходил я вместе
С одним знакомым перед вечерком.
Лачужки этой нет уж там. На месте
Её построен трёхэтажный дом…
Этот маленький «урок литературы» предпринят, чтобы в очередной раз обратить внимание петербуржцев на ценность сохранившейся застройки Коломны. Отдельные «рядовые» здания Петербурга первой трети XIX века сохранились в разных районах центральной части города на Неве, но более-менее целостно представить себе, как выглядела столица, когда ей едва исполнилось 100 лет, ещё можно именно здесь — в Коломне.
Немного истории
О заказчике строительства и первом владельце дома практически ничего неизвестно. В ряде источников он фигурирует как «купец». Возможно, что это Тимофей Петрович Фокин (1796-1846) — уроженец Ярославской губернии, который обосновался в столице империи в начале царствования Николая I и занимался торговлей канцелярскими принадлежностями. Но однозначно утверждать, что дом на Мясной построен именно по его заказу нельзя. К тому же возможно, что заказчик строительства дома был вовсе не купец, а средней руки чиновник, получивший наследство или приданое. Тайна.
Информации об авторе проекта дома тоже немного. Известно, что Александр Сергеевич Шашин (родился примерно в 1801-м, дата смерти неизвестна) был старшим сыном бывшего крепостного графа Строганова Сергея Николаевича Шашина (1773-1855).
Известно, что он был прекрасным обойщиком и занимался оформлением интерьеров не только строгановских резиденций, но и императорских дворцов (например, Александровского в Царском Селе).
В семье обойщика и его супруги (тоже из крепостных) Дарьи Филипповны родились восемь детей: Александра (1799), Александр (примерно в 1801-м), Николай (1804), Елизавета (1805), Аглая (1806), Владимир (примерно в 1807-м), Василий (примерно в 1809-м) и Михаил (примерно в 1811-м).
Вольную Сергей Николаевич получил в начале 1800-х. Тут надо отметить, что его хозяин граф Александр Сергеевич Строганов (1733-1811), помимо прочего, с 1800 года и вплоть до своей смерти был президентом Императорской Академии художеств. Судя по всему, он покровительствовал своим бывшим крепостным.
Во всяком случае, четверо сыновей обойщика Шашина «пошли по архитектурной части», получив соответствующее образование, но не достигли в профессии особых высот. Александр (дом Фокина — единственная из сохранившихся и однозначно атрибутированных его построек в Петербурге), судя по всему, проектировал в столице империи для купцов и чиновников небольшие усадьбы и доходные дома на окраинах, в том числе и деревянные, которые до наших дней не сохранились. Во второй половине жизни он работал в Одессе, где и сейчас центральные улицы украшает ряд его построек.
О Николае Шашине известно, что образование он получил в Императорской Академии Художеств, откуда, после получения за архитектурную композицию серебряной медали, был выпущен в 1824 году с дипломом второй степени. Впоследствии работал губернским архитектором в Ярославле.
Василий Шашин был военным инженером, Михаил (выпущен из Академии художеств свободным художником) одно время служил в Департаменте военных поселений, а позднее работал архитектором в Твери.
Сёстры Елизавета и Аглая (Аделаида) Шашины обладали уникальными певческими голосами и выступали с концертами, восторженные отзывы о которых сохранились в воспоминаниях современников.
Из-за болезни Елизавета не смогла в дальнейшем исполнять вокальные партии, «переквалифицировалась» в аккомпаниаторы своей сестры и занялась композицией. Ею написано множество романсов, самый известный из которых на стихи Михаила Лермонтова «Выхожу один я на дорогу». Вариантов этой песни создано с десяток, но именно шашинский во многих сборниках обозначен как народный. Пожалуй, это наивысшее достижение, которое превосходит любую громкую, но суетную славу.
Кроме того, сохранился портрет юной Елизаветы Шашиной, исполненный великим Карлом Брюлловым (продан с аукциона в 2017-м)…
А дом, построенный по заказу Фокина Александром Шашиным, сменил до революции 1917-го нескольких владельцев (Ивановы, Лапшины), расширился пристройками, в начале ХХ века вовсе не художник, а лишь его тёзка и однофамилец Василий Суриков содержал здесь «пьяный» трактир под названием «Кострома». Возможно, что и дом тогда использовался не для сдачи квартир внаём, а как дешёвая гостиница с «нумерами». В советское время он превратился, естественно, в «набор» коммуналок, а дальнейший ход событий рассказан выше…
По поводу романса «Выхожу один я на дорогу» писатель Владимир Солоухин рассказывал такую историю:
«В застолье американец русского происхождения жалуется нам, что не может вспомнить замечательную народную песню, которую ему пела мама в раннем детстве. Он рассказывал почти по-лермонтовски: “Мне было тогда года три. Это была песня, от которой плакал сердцем… Если бы услышал её, она бы произвела на меня прежнее сердечное действие”. И вот он всю жизнь мучается от невозможности вспомнить эту песню, да и забыл он все слова песни, кроме одного самого первого слова. Естественно, что друзья спросили: “Какое же это первое слово?” И тот с характерным акцентом выговорил: “Ви-хо-жу”. И тогда мы хором запели ему: “Выхожу один я на дорогу”».
Игорь Теплов
Использованы фотографии с сайта www.citywalls.ru и паблика «Коломна. Матисов остров. Пряжка» соцсети «ВКонтакте»
