Страшная трагедия в Казани — массовое убийство в школе, совершённое свихнувшимся подонком, возомнившим себя Богом — случилось через два дня после праздника Великой Победой. Вроде бы кроме этой хронологической близости и того факта, что в Казани, как и на полях Великой Отечественной, пролилась кровь, сцепок между событиями не наблюдается. Можно ещё заметить, что казанский мясник, чьё имя произносить не хочется, пошёл дальше нацистов, те возомнили себя просто сверхлюдьми, а этот сразу всевышним. Любые другие параллели выглядят натянутыми и спекулятивными, вплоть до кощунства.
Но разум всё равно указывает на неявную и неочевидную, но имеющуюся связь. Чтобы объяснить, в том числе и самому себе, какова её природа, вспомню два других параллельных событиях, произошедших чуть менее четырёх лет назад.
В начале сентября 2017 года меня задела история, в чём-то типичная, но цепляющая, помимо прочего, и этой своей типичностью: в Свердловской области был найден труп ведущей актрисы екатеринбургского театра «Волхонка» Елены Шаховой. Женщина пропала за три года до того. По сведениям местных СМИ, незадолго до исчезновения женщина поменяла жилищные условия на худшие, да ещё и взяла крупный кредит. В общем, как говорит народная мудрость, «дело ясное, что дело тёмное».
Трагедия, повторюсь, заставила сжаться сердце именно потому, что выглядит крайне обыденной. Была нестарая, красивая женщина, не совсем уж заурядная — успешно играла на сцене заметного театра крупного города со славными культурными традициями, имела многочисленных персональных поклонников. Пропала — и постепенно, причём довольно скоро, о ней забывают не только поклонники, но и близкие. Не буду всё списывать на черствое равнодушие. В конце концов, психика человеческая сама ставит временные пределы напряжённому ежеминутному ожиданию, дабы оно не привело к душевному и умственному расстройству. Но неумолимый закон сохранения вещества действует и в нематериальной сфере, и в той мере, в какой понесший утрату человек приобретает успокоение, он теряет надежду, даже сам этого не желая.
И в те же дни стало известно о закрытии на Первом канале программы «Жди меня», чья миссия была именно в этом — помочь вновь обрести надежду, не беспочвенно-беспредметную и оттого скорее вредную, а содержательную: протянуть руку помощи конкретному человеку и одновременно послать всей стране сигнал «не отчаивайтесь без нужды!». Своим названием она отсылает нас к знаменитым строкам Константина Симонова, и глубиной своих поисков доходит до огненной годины, выплеснувшей эти строчки, а нередко шла и сильно дальше.
Нашей стране, повторюсь, как воздух был нужен этот проект. И в строго поисковом плане — вновь обрести некогда потерянных родственников, любимых, однополчан, соседей, друзей. И в плане моральном, символическом, объединяющем — пережить катарсис, уронить скупую мужскую или обильную женскую слезу, почувствовать радость за участников и чувство единства с ними, лишний, хотя на самом деле никогда не лишний раз пропустить через себя нашу великую и многотрудную историю. Историю страны в целом и её простых людей в частности.
В итоге после месячных мытарств программа обрела своё пристанище на канале НТВ, тоже центральном и популярном, но менее статусном, чем Первый. Да пусть хоть так! Самое печальное, что угрозу исчезновения «Жди меня» и её временное отсутствие аудитория заметила не в шибко большем масштабе, чем уход из дома Елены Шаховой. Не сравнить с тогдашней же шумихой по поводу других масштабные перестановок на центральных российских телеканалах, масштабность которых на деле косметическая почти в прямом смысле — чуть меньше пудры на левой ТВ-щеке, чуть больше на правой.
При всём обаянии Тимура Кизякова и симпатичности его передачи, не очень важно, какая именно «кнопка» теперь осчастливлена перемещениями его и его неизменного чайника по домам знаменитостей, равно как и то, что в названии передачи поменялось одно слово. Мало волнует и тот факт, что Андрей Малахов вместо ушедшего управлять «Спасом» Бориса Корчевникова (только сыновняя лояльность к РПЦ заставляет меня оценить сие назначение лишь недоуменно) стал «пусть говорить» в паноптикуме, совершенно идентичном его предыдущему месту деятельности. А вот угроза, нависшая над «Жди меня», — это настоящий уродливый шрам, который никакой пудрой не замазать.
Кстати, а что появилось на Первом вместо «Жди меня»? Буквально и строго, с привязкой ко дню передачи и часу, сказать сложно, телепрограмма вещь динамичная. Но в целом ничего хорошего. То ли очередное совершенно неотличимое от своих аналогов низкопробное шоу, где очередной неотличимый от коллег ведущий взахлёб обсуждает чередование очень старых и очень молодых супружниц очередным Прохором Шаляпиным, известным, собственно, лишь любовью чередовать старых и молодых. То ли новая шабашка для балагура Урганта-мл. Он как раз во время опалы «Жди меня» оказался в центре очередного мини-скандала, сомнительно пошутив… про ветеранов Великой Отечественной. Но на своих шестнадцати эфирных аршинах усидел и по-прежнему сидит, кажется, и вправду лишь приобретая новые. Вместе с никак не влияющими на его благополучие скандала —вспомним его относительно недавнее зубоскальство по поводу убийства в Волгограде. Времена, когда единственный обсуждаемый Шаляпин — это Прохор, я вынужден назвать довольно скверными. Равно как и эпоху, когда мерзость и пошлость не осуждаема, а поощряема.
Я, конечно, немного отвлёкся. Успешность безвкусия вещь страшная. Но менее страшная, чем потеря одного из главных трофеев нашего народа в Великой Отечественной — чувства единства внутри каждого поколения и разных поколений меж собой, чувства локтя, хотя бы относительной целостности социальной ткани. Используемая, часто до абсурда, государственной машиной в своих целях Победа всё равно остаётся нашей главной искренней «скрепой». Но едва ли не последней. Едва ли чаще раза в год. Да и то… «Бессмертный полк», хоть он тоже в значительной степени уже «огосударствлен», — великое и грандиозное начинание. Однако не совсем глупа и абсурдна мысль, что он демонстрирует сочетание русского коллективизма и русского индивидуализма — всё вместе и каждый при этом со своим предком. Такой тезис никак не порочит «Полк». Просто даёт возможность взглянуть на него с другой стороны.
В рядах «Полка» индивидуализм хотя бы гармонично сбалансирован коллективизмом. В повседневной жизни не индивидуализм даже, а чудовищная атомизация и равнодушие правят бал практически без противовеса и периодически собирают кровавую жатву. Вспомним другие трагедии, до казанской — например, как в Нарьян-Маре спившийся и скурившийся психопат ворвался в детсад и убил ребёнка. Нарьян-Мар совсем маленький город, хоть и столица округа. Все знают всех. Но в этом маленьком городке никто не обратил внимание, как человек довёл себя до скотского состояния и пошёл в этом скотском состоянии на убийство, а сотрудник охранного агентства без лишних вопросов дистанционно открыл ему дверь в детсад. Ну, как никто не обратил — на учёте у нарколога он состоял. Вдвойне жутко, что из этого факта никакого хотя бы минимально повышенного внимания к пациенту не вытекало.
То же и в Казани, где парень спокойно прошёл психиатрическую экспертизу и купил недешёвое ружьё (в 19 лет). А затем прямо по улице шёл с этим ружьём наперевес и с маской на лице убивать школьников и учителей, не вызвав ни малейших эмоций у прохожих и водителей, проезжающих мимо машин.
Впрочем, тут уже давайте предъявим обоснованные претензии не только обществу, но и государству. Через считанные не часы даже, а минуты после теракта стройный хор чиновников, законодателей и экспертов начал вдумчиво перечислять десятки новых необходимых запретов и ужесточений, причём слаженность и выглядящий загодя продуманным список запретов наводит на грустные конспирологические мысли.
Ладно, обойдёмся без конспирологии. Но в любом случае, простите, у нас что сейчас мало ограничений, строгостей, репрессивных мер и их исполнителей? Исполнители уже, кажется, исчисляются не сотнями тысяч, а миллионами, репрессивные меры — сотнями и тысячами, доходя до самого дна и абсурда вроде пресловутых лайков и репостов и касаясь в основном несанкционированной общественно-политической деятельности.
Вот-вот, прогноз, официально введут в законодательство пресловутое оруэлловское «мыслепреступление». И, естественно, борьба со всеми этими страшными деяниями не оставляет времени и сил на другие направления. Подозреваю, что, если бы казанский убийца прошёл пару километров по улице, выкрикивая политическую крамолу, как из-под земли выросли бы специально обученные люди и его бы укоротили. Даже без наличия у него маски и ружья. А так…
Формула «верхи не могут, низы не хотят» ещё не созрела у нас в виде, подразумевавшемся Лениным. Но она, как мы видим, уже есть в другом виде, чреватом для страны не меньшими потрясениями и трагедиями. До поры до времени раздробленными на эпизоды вроде казанского. Неужели для перемен нужна новая большая война? Тяжёлый страшный вопрос, а ещё страшнее думать, как мы, собственно, в таком состоянии можем победить.
