В преддверье очередной годовщины начала блокады Ленинграда кинокритик, историк и писатель, а также — страстный футбольный болельщик Алексей Дунаевский познакомил журналистов со своей новой книгой — «Первый блокадный матч».
Чёрным по белому
Казалось бы, что можно ещё написать о первом блокадном матче? И так давно всё известно. 31 мая 1942 года на ленинградском стадионе «Динамо», что на Крестовском острове, прошёл матч между командами «Динамо» и Н-ского завода. 2 июня в газете «Ленинградская правда» вышел небольшой отчёт об этом поединке. «31 мая в Ленинграде был первый в этом сезоне спортивный день. Проводились соревнования по лёгкой атлетике, показательные выступления мастеров спорта, состоялся первый футбольный матч. В товарищеском матче встретились команды Н-ского завода и «Динамо». Игра прошла в живом, энергичном темпе и закончилась со счётом 6:0 в пользу «Динамо».
На следующий день, 3 июня, газета «Смена» немного раскрыла подробности матча: «Вначале нападение ведут футболисты Н-ского завода, но динамовский вратарь Набутов легко берёт подряд несколько мячей. Инициатива переходит к «Динамо», и на восьмой минуте Алов сильным ударом открывает счёт. Он же вскоре забивает ещё один мяч, а до конца тайма правый крайний Сазонов увеличивает счёт до четырёх (кто забил третий гол в ворота заводчан из заметки неясно — прим. Д.Ж.). Несмотря на на очень активную и крепкую игру защитников команды Н-ского завода Зябликова и Медведева, матч закончился со счётом 6:0 в пользу «Динамо». Игра прошла в живом, энергичном темпе. Матч судил судья всесоюзной категории П. П. Павлов». Заметка в «Смене» тоже начинается с уведомления: «31 мая на одном из стадионов Ленинграда состоялась первая в этом сезоне футбольная игра». Оба текста проиллюстрированы одним и тем же снимком, сделанным фотокорреспондентом Борисом Васютинским. Написали о матче и московские газеты.
Словом, пресса того времени, а это — один из основных исторических источников, сообщила, что в рамках большого спортивного дня 31 мая 1942 года на стадионе «Динамо» прошёл первый матч сезона. Чёрным по белому!
Участник матча, динамовец Евгений Улитин незадолго до смерти в разговоре с корреспондентом газеты «Смена» вспоминал: «31 мая 1942 года я получаю телефонограмму в часть под Шлиссельбургом с приказом немедленно отбыть для участия в футбольном матче с командой Металлического завода. Раздумывать некогда — на попутках добрался до Невского, а оттуда ещё два километра пешком отшагать надо (уважаемый ветеран, конечно, ошибся: расстояние от самого начала Невского проспекта до стадиона «Динамо» — пять километров и чтобы их преодолеть, нужно потратить немногим более часа — прим. Д.Ж.). Хоть солнце и вышло в тот день из затяжной депрессии, иду еле-еле, от голода во всех мышцах ватная слабость. Динамовский стадион во всём скорбном величии предстал: одно поле воронками изрыто, второе овощами засажено, а на третьем игра будет. Тут ребят увидел, и радость такая охватила — живы, родные!»
Сегодня у входа на стадион закреплена мемориальная доска с фамилиями участников легендарного матча 31 мая, а 31 мая 2012 года, в день 70-летия легендарного события, на арене открыли памятник героям-футболистам.
Матч-фантом
Сегодня большинство людей, и я в том числе, чтобы быстро узнать информацию о чём-либо прибегает к помощи электронной энциклопедии — Википедии. Набираем в поисковой системе словосочетание «Первый блокадный матч», заходим по ссылке и узнаём, что… первый блокадный матч состоялся вовсе не 31 мая 1942, а раньше — 6 мая. И играли наши динамовцы вовсе не с заводчанами, а с моряками — командой Балтийского флотского экипажа. Что за матч такой?
Пресса того времени, а это — один из основных исторических источников, сообщила, что в рамках большого спортивного дня 31 мая 1942 года на стадионе «Динамо» прошёл первый матч сезона.
Дунаевский предпринял поистине настоящее историческое расследование, ища концы информации о матче 6 мая. Не буду его пересказывать. Лучше обратиться к самой книге. Но если вкратце: Дунаевский обратил внимание на то, что о блокадном матче не вспоминали до 1963 года. И виной тому пресловутое «Ленинградское дело» 1948-1952 годов, которое обернулось уничтожением партийного и советского руководства Ленинграда, верхушки ленинградского отделения НКВД, а именно эта организация курировала динамовский спорт, и, помимо прочего, разгромом Музея обороны и блокады Ленинграда. Когда же через 20 лет начали вспоминать блокадный футбол, включились механизмы мифотворчества. Кто-то запамятовал, перепутал даты, годы — и пошло, поехало. Если репортёрская журналистика, фиксируя факты, становится потом важным историческим источником, то журналистская эссеистика в погоне за красивым рассказом, наполненным смыслом, часто запутывает всё и искажает.
Въедливый Дунаевский выяснил, что динамовцы действительно играли с командой Балтийского флотского экипажа — но не 6 мая 1942 года, а 5 мая 1943-го. В архиве он нашёл фотографию команды моряков на стадионе «Динамо», на обратной которой есть надпись — «5 мая 1943 года». Дунаевский обратил внимание, что футболисты, раздетые по пояс, возлегают на поле. Значит, погода в тот день, когда было сделано фото, была пригожей. А вот в начале мая 1942 года в Ленинграде столбик термометра не поднимался выше +1 градуса по Цельсию. И вряд ли бы футболисты стали бы обнажаться по пояс даже ради фото на память.
То, что моряки играли с динамовцами в мае 1943 года, утверждал и легенда московского «Торпедо» Антонин Сочнев, который в годы войны служил на Балтийском флоте и играл за моряков, что и заметил Дунаевский. «Весной 1943 года мне выпала честь попасть в число знаменитого футбольного матча в блокадном Ленинграде, — вспоминал он. — Это была поистине историческая игра. На запасном поле стадиона «Динамо» вышли футболисты «Динамо» и сборная Первого балтийского экипажа». Правда, по тональности текста чувствуется, что Сочнев, рассказывая о матче с «Динамо», считал, что это был первый блокадный матч. Хотя нельзя исключать и того, что над текстом хорошо потрудился редактор. Тем более, что в рассказе Сочнева появляются детали, которые прочно связаны с мифом об игре «Динамо» и Н-ского завода. Так, он утверждает, что «репортаж об этой встрече шёл по радио на русском и немецком языках». «Вскоре в ответ с немецкой стороны раздалось несколько артиллерийских залпов. Мы вынуждены были на время прекратить игру и уйти в бомбоубежище. А минут через 15-20, когда наша артиллерия подавила батареи противника, вновь вышли на поле. Встреча завершилась вничью — 2:2», — уточняет Сочнев.
О прямой трансляции вспоминал и некий боец Николай Светлов. С фронта в Ленинград он прислал письмо, в котором он рассказал, что «60 минут по рации прямо в окопе, в 500 метрах от вражеских огневых точек, наши солдаты слушали трансляцию футбольного матча и плакали». «В эту минуту каждый готов был ринуться в бой, мы вдруг ощутили, как много ещё сил. На другой день через языка узнали, что немцы на Синявинских болотах, тоже поймавшие волну, были ошеломлены и бесились в бессильной ярости. Наверно, в эту минуту они поняли, что проиграли», — писал Светлов. Правда, здесь речь идёт о матче, который прошёл 31 мая 1942 года, а не в мае 1943-го.
Кажимости воспоминаний
Все, кто добросовестно учился на историческом факультете, знают, что мемуары — «низший сорт» письменных источников. Те, кто решил поделиться с нами воспоминаниями, часто замещают то, что было в реальности, своими «кажимостями», а иногда просто путаются, особенно, если начинают вспоминать в почтенном возрасте. Да и литературные редакторы нередко позволяют себе вольности, которые искажают воспоминания. Так или иначе, прямой репортаж с матча, проходящего в осаждённом городе, был бы сродни диверсии. Гитлеровцы с помощью разведки быстро бы определили, где идёт матч, и накрыли бы огнём большое скопление людей. Понимая это, некоторые авторы пришли к заключению, что репортаж был, но транслировали его после игры, когда все разошлись.
Мемуары — «низший сорт» письменных источников. Те, кто решил поделиться с нами воспоминаниями, часто замещают то, что было в реальности, своими «кажимостями», а иногда просто путаются, особенно, если начинают вспоминать в почтенном возрасте.
Так, авторы беллетристического произведения об истории Ленинградского уголовного розыска под названием «Непримиримость» (1988), Михаил Скрябин и Иван Савченко, сообщают: «На следующий день мощные репродукторы были установлены на пяти участках передовых позиций у самой линии фронта. В течение 90 минут передавался репортаж о матче, записанный на плёнку во время игры. И как же были изумлены враги стойкостью, мужеством и гордостью ленинградцев, организовавших в такое трудное время футбольный матч! Сотни снарядов и бомб обрушили гитлеровцы на стадион, чтобы уничтожить футболистов, заглушить трансляцию. Но бомбы и снаряды только попортили футбольное поле, разрушили несколько рядов скамеек: со вчерашнего дня на стадионе не было ни одного человека».
Может быть, овчинка и стоила выделки: ради демонстрации стойкости жителей Ленинграда и его защитников и можно было бы пожертвовать несколькими рядами скамеек. Но если бы немцы действительно обрушили на стадион сотни снарядов и бомб, то это привело бы к гораздо большим разрушениям, наверняка погибли бы люди. Одно из полей стадиона «Динамо» было засажено овощами — стали бы жертвовать едой в голодном городе?
Скорее реальность ближе к тому, что рассказывает сын знаменитого вратаря «Динамо», участника блокадного матча Виктора Набутова — журналист Кирилл Набутов: «Как всегда, реальность скромнее, чем легенды, которые ей сопутствуют. Я разговаривал с австрийским коммунистом Фрицем Фуксом. Во время блокады он работал на ленинградском радио — на немецком языке вёл пропагандистские новостные выпуски, которые транслировались на вражеские войска. Ему кто-то на радио рассказал: «Слышал? На «Динамо» вчера играли в футбол» — «Да что ты? Конечно, я об этом расскажу!» И в выпуске новостей он сообщил о матче».
Кстати, Скрябин и Савченко, описывая первый блокадный матч, тоже переносят его на 6 мая. «Погода как по заказу — тёплая, солнечная (а Улитин говорил, что ленинградское солнце вышло «из затяжной депрессии» только 31 мая — прим. Д.Ж.). Трибуны стадиона «Динамо» заполнены любителями футбола. В двенадцать часов на поле вышел судья, по его свистку появились команды — сборная гарнизона и «Динамо». Трибуны приветствовали футболистов громом аплодисментов. Судья предупредил, что оба тайма будут проведены без перерыва. Первый удар по мячу достался военным. Игра началась. Динамовцы играли целеустремлённей и выкладывались до предела. Игра закончилась их убедительной победой — 7:3», — живописуют они.
Бремя первых
Благодаря дотошности Дунаевского запутанная история с первым блокадным матчем распутана. Но меня всё же удивляет то, что те, кто писали и всё ещё пишут о блокадном матче-фантоме, который якобы прошёл 6 мая 1942 года, когда погода была «как по заказу», не потрудились проверить информацию в газетном зале Публичной библиотеки. Достаточно же посмотреть, что писали ленинградские газеты в первой половине мая 1942 года, чтобы установить: был матч или нет. Пройди этот матч на самом деле, его не стали бы засекречивать, ведь его и организовали специально для воодушевления его жителей и защитников и для деморализации тех, кто его блокировал.
Если бы немцы действительно обрушили на стадион сотни снарядов и бомб, то это привело бы к большим разрушениям, наверняка погибли бы люди.
На презентации книги «Первый блокадный матч» известный петербургский спортивный журналист Константин Осипов спросил её автора: «А так ли это важно, когда прошёл первый блокадный матч — 6 мая или 31? Важно, что они были. А кто с кем играл, когда… — какая разница?» Блокадный матч, по мнению Константина, превратился в миф, сродни легенде о поединке Челубея и Пересвета. Так ли важны детали?
Дунаевский ответил: важны. Просто ради исторической правды. Тем более, что событие произошло всего 76 лет назад. По меркам исторической науки — совсем небольшой срок. Участники блокадного матча ещё не так давно были живы. Последний из них, динамовец Евгений Улитин, ушёл из жизни в 2002-м.
От искажения истины динамовцы в накладе не останутся. Все рассказчики о блокадном матче называют «Динамо» одним из его участников. А вот история «Зенита» от баек страдает. Известно, что «Зенит» был командой Ленинградского металлического завода имени Сталина, который в годы войны зашифровали в Н-ский завод. Костяк команды Н-ского завода составили именно те, кто до войны отстаивал честь «Зенита»: капитан Александр Зябликов, Анатолий Мишук, Георгий Медведев, Алексей Лебедев, Николай Смирнов. А ворота команды Н-ского завода защищал полевой игрок Иван Куренков, который до войны играл за ленинградский «Спартак», а затем, в 1944-м, стал капитаном «Зенита», когда команда выиграла Кубок СССР.
Правда, Улитин, вспоминая о блокандном матче, поставил в ворота заводчан Мишука: «Вдруг Толик Мишук — вратарь «противника» — принял мяч шнуровкой прямо на голову, не удержался, упал и… не встаёт. Мы замерли. Не встаёт. И тогда судья, тот самый, довоенный, подошёл к упавшему и тихонько потряс его за плечо: «Вставай, простудишься!» — это была его излюбленная шутка в мирное время, только не было в этот раз в его голосе жёсткой иронии. И Толик поднялся, не ушёл на «скамейку запасных», а после матча, мы узнали, что его только-только выписали из госпиталя с последней степенью дистрофии. Много позже врачи сказали Толику, что именно мощная спортивная нагрузка в тот день помогла ему избежать смерти — организм сумел полностью мобилизовать весь энергетический резерв». Но скорее всего ветеран просто перепутал обстоятельства матча. Ещё раз: воспоминания, тем более записанные со слов журналистом, который потом подвергает текст литературной правке, — весьма ненадёжный источник!
Футболисты команды Балтфлота, как и других команд, которые играли в блокадных матчах после 31 мая 1942 года, тоже были героями. Как были героями те, кто полетел в космос после Юрия Гагарина. Но Гагарин — первопроходец. Герой героев. И футболисты ЛМЗ тоже были такими — они вместе с динамовцами и другими спортсменами, которые участвовали в соревнованиях 31 мая, первыми показали, что Ленинград не намерен сдаваться. Нельзя лишать первенства тех, кто был первым на самом деле. Понимая это, Дунаевский и заставил себя перекопать десятки, если не сотни документов.
Лучшей памятью героям-футболистам могло бы быть петербургское дерби между «Зенитом» и «Динамо». Было бы здорово, если бы Петербург в элитном дивизионе представляли обе эти команды. И атмосфера на этом дерби должна была бы быть особой — петербургской. Ленинградской.
Лучшей памятью героям-футболистам могло бы быть петербургское дерби между «Зенитом» и «Динамо». Было бы здорово, если бы Петербург в элитном дивизионе представляли обе эти команды. И атмосфера на этом дерби должна была бы быть особой — петербургской. Ленинградской. В память о тех, кто сыграл 31 мая 1942 года на запасном поле стадиона «Динамо», болельщики той и другой команды могли бы стоять на одной трибуне и вместе болеть за город на Неве. Так делают баски на матчах между «Атлетиком» из Бильбао и «Реалом Сосьедад» из Сан-Себастьяна. Зачем слепо копировать московские, римские, миланские или генуэзские традиции дерби?
Но всё это пустые мечты. Никогда такого не будет. Я это прекрасно понимаю. Почему? Есть много причин. После развала СССР «Динамо» перестало быть ведомственной командой. Динамовский, как сейчас говорят, бренд пытались использовать то одни предприниматели, то другие. И все не слишком успешно. После очередного «возрождения» петербургское «Динамо» тихо почило в бозе. Его олигархический хозяин решил, что клуб выгодней перевезти в Сочи и назвать его именем этого южного города. И всем этим людям наплевать на то, что писал в газете «Красный спорт» великий композитор Дмитрий Шостакович, рассказывая о матче ленинградского и московского «Динамо», который прошёл в сентябре 1942 года: «Я, как ленинградец, испытал сильное волнение, когда увидел возглавляемых капитаном Аловым футболистов-динамовцев, любимцев города Ленина, успехи и неудачи которых мы, ленинградцы, всегда остро переживаем». Эти люди, нынешние, не переживают: ни остро, ни мягко. Поиграли с «Динамо» и бросили. Но если бы сейчас (не дай Бог) мы бы вновь оказались в ситуации весны 1942 года, с кем бы играл «Зенит»? Да и играл бы вообще этот «Зенит» в той ситуации…
Дмитрий ЖВАНИЯ, кандидат исторических наук, лауреат премии «Золотое перо» в области спортивной журналистики (2015)
