После первой стремительной недели наступления военная операция перешла на этап подтягивания резервов и укрепления коммуникаций. Кто-то верит в скорое победоносное продолжение. Кто-то же полагает, что операция завязла, или вовсе ждёт очередного «Минска-3» или «Хасавюрта-2». Таких людей можно понять: опыт – штука ультимативная. И лично у меня, уж поверьте, он точно такой же. Так что задаваемые вопросы вполне законны. Но я считаю, что спрашивать сейчас нужно о другом. Или, по крайней мере, начинать спрашивать. Главный вопрос, который сейчас должен рассматриваться самым внимательным образом: а что будет дальше?
Вот именно об этом я сейчас и хочу поразмышлять. В данной статье и в нескольких следующих. Если вы полагаете, что для таких рассуждений ещё рано и сначала кампанию надо выиграть, то частично я с вами соглашусь: выиграть надо. Вот только для таких рассуждений самое время даже не сейчас – оно было вчера и позавчера. А завтра уже будет поздно. Так что разговор этот я начну. Будет он совершенно концептуальным – для полной конкретики и в самом деле ещё рановато. Ну, что ж, всё в нашем мире начинается с концепций.
А российская армия продолжает идти вперёд. С востока на запад, как шла уже не раз. И впереди у неё неизвестность. Я говорю это не в упрёк и не с целью подорвать значимость того, что она делает. Я всего лишь излагаю реальность: впереди у неё сейчас абсолютная terra incognita. Это не та Украина, о которой кто-то ещё помнит с советских времён. И даже не та, что была ещё восемь лет назад, до второго Майдана. Это нечто совершенно иное – абсолютно трансформировавшееся. Нет, форма, на самом деле, изменилось не так уж и сильно. А вот содержание… Изменились люди. Вернее, их изменили. Все эти восемь лет их методично меняли с применением самых продвинутых технологий.
Что именно там сделали с людьми – это тема для совершенно отдельного разговора. Сегодня поговорим немного о другом: что стало с обществом на данной территории. А общество это глубоко травмировано. Причём насколько глубоко, ещё даже близко не осознано. А ещё оно глубоко расколото. В самой сердцевине. Не надо обманываться нынешним показным единством, которое данное общество как бы демонстрирует «перед лицом российской агрессии».
Когда давление бандеровского государства, его пропаганды и его перманентного террора исчезнет или хотя бы критически ослабнет, это единство пойдёт такими трещинами, что в них будет тонуть даже эхо. И нет, это будут трещины не только политические. Это будут трещины экзистенциальные, ментальные и психологические. Трещины, которые пройдут по очень многим швам.
И у меня для вас новость: со всем этим данное расколотое общество окажется у нас. Потому что Украина, по факту, станет внутренней проблемой России. Всё это будет инкорпорировано в наше пространство. И моментально начнёт раскалывать российское и белорусское общество. Оно ударит в них словно таран и это неизбежно. Потому что кто бы что ни говорил, но украинцы – это всё равно русские. И те самые швы, по которым расколото украинское общество, у русского (российского) и белорусского общества точно такие же. По сути, современная, постмайданная бандеровская Украина – это результат эксперимента, целью которого было выяснить, что станет с Россией после определённого воздействия. Подобные последствия и так были нелокализуемы – они и до этого перехлёстывались через границу и расходились по обществу России, как круги по воде, а теперь будут и подавно.
Кто-то скажет, что лекарство от этого – та самая неведомая «денацификация Украины», заявленная в качестве одной из целей военной операции. Я говорю «неведомая», потому что данное понятие официально нераскрыто – нам попросту не сказали, что именно имеется в виду. Ну, что ж, сама по себе денацификация действительно понадобится. Хотя бы потому, что предыдущие даже не восемь, а тридцать лет там шёл обратный процесс – нацификация. Я когда-то писал большой текст на эту тему и там описал возможную дебандеризацию довольно подробно.
Сейчас же, поскольку, повторюсь, понятие денацификации не раскрыто, я изложу варианты, как подобное послевоенное общественное урегулирование происходило в разных странах:
1. Проведение жесточайших политических и физических чисток с широким применением формализованного и неформализованного насилия в отношении причастных к ушедшей формации либо коллаборационистов. Этот путь характерен для стран, переживших оккупацию. Им после Второй мировой войны прошли Франция, Югославия и Албания.
2. Преодоление прошлого с использованием системных правовых и репрессивных методов, включая политические чистки и массовое уголовное судопроизводство: денацификация Германии и Австрии после Второй мировой войны были именно таковы.
3. Компенсации жертвам репрессий, в том числе живущим в других странах: по этому пути так же шли Германия и Австрия после 1945 года.
4. Обеспечение компромисса между судебными преследованиями и политическими санкциями: ЮАР после краха режима апартеида, Камбоджа в процессе прекращения гражданской войны с «красными кхмерами».
5. Амнистирование и помилование лиц, ответственных за преступления прежнего режима: Германия в 1950-е годы, Чили в 1980-90-е годы, СССР по отношению к бандеровцам в 50-60-е годы.
6. Игнорирование и замалчивание: Испания после диктатуры Франко (т.н. «Пакты Монклоа»), Пакистан после гибели генерала Зия Ульхака, Турция после ухода хунты генерала Кенана Эрвена.
Уточню: я сейчас просто излагаю, как оно бывало. Не собираюсь данные варианты сравнивать и высказывать о них своё мнение. Полагаю, моя личная точка зрения и так очевидна.
Вот только денацификация Украины – это не та проблема, о которой следует думать в первую очередь. Да, я рискну высказать такую крамольную мысль. На самом деле удаление из данного пространства и данного общества нацизма – это, в общем-то, технический вопрос. Проблема в другом: а что вы желаете инсталлировать на его место, господа?
У меня для вас ещё одна новость: у российского общества на самом деле очень схожий набор ментальных травм. На Украине всё это было просто доведено до абсолюта. А в сердцевине явления лежало и лежит то же, что и в России (да и в Белоруссии, хоть и в меньшей степени) – историческая и идейная растерянность, а также вызванное ею отсутствие внутреннего единства. Вот где корень того самого раскола. И российское, и украинское, и белорусское общество после крушения СССР одинаково дезориентированы. Ими одинаковым образом утеряны духовное единство, идейная целостность и историческое достоинство. На Украине всего лишь легализовали местного генерала Власова, вот и вся разница.
И у меня вопрос: если мы начнём заменять улицу Бандеры на улицу Маннергейма – что получится?
Можете не отвечать.
Так вот, друзья, главной задачей для нас сейчас является не денацификация, а преодоление того самого раскола. И в российском обществе его необходимо преодолевать одновременно с нынешним украинским. Оба этих общества должны пройти даже не денацификацию (повторяю – это технический вопрос), а серьёзнейшую трансформацию. Только тогда из происходящего сейчас что-то выйдет.
(с) Павел Кухмиров
