Петербуржец, руководитель поискового объединения «Северо-Запад» Илья Дюринский уверен: поисковик — это именно профессия.
Две крайности
Пока 13 марта 1988 года в Калуге не прошёл первый крупный съезд поисковиков, советское государство смотрело на «копателей» косо. Официально считалось, что «незахороненных у нас нет», а если останки кого-то и находят в лесу, то это — фашисты.
Но в конце 1980-х годов в отношении к поисковикам произошёл перелом. Государство стало им даже помогать. Начались «вахты памяти», Министерство обороны выделяло поисковым отрядам технику, палатки, полевые кухни, обустраивало их лагеря, вплоть до того, что в этих лагерях проводились дискотеки! На излёте СССР поиски останков советских солдат были признаны важным государственным делом, составной частью увековечения памяти павших.
Но потом наступили «чернушные» 90-е. Если в советское время наличие не захороненных бойцов отрицалось, то в «ельцинские годы» страна впала в другую пропагандистскую крайность — их стали использовалось в обличении прошлого: дескать, в Советском Союзе многие погибшие были «брошены и забыты»: некоторые журналисты даже распространяли версию, что государству были выгодны без вести пропавшие, чтобы родственникам убитых денежные компенсации не платить.
Наша справка
Всего в Петербурге около 100 поисковых отрядов, в России — больше 5000, в них состоит порядка 50 тысяч человек, среди которых много молодёжи.
Когда Илья Дюринский только пришёл в поисковое движение ещё школьником в 1983 году, его тоже очень волновал вопрос — почему так много незахороненных? На Невском пятачке, например, у каждого раскопа белели кости. Сейчас после 40 лет поисковой работы он знает ответ.
Почему их столько
— Дело в том, что мы плохо представляем себе масштаб бедствия, которым являлась Великая Отечественная война. Количество погибших было огромным и не всегда существовали возможности всех их найти и предать земле. Там, где позволяли условия — в полях, возле дорог павшие бойцы в основном были захоронены. На архивных картах видно, как по мере продвижения фронта появлялись братские могилы в лесах. Всех тех, чьи останки мы сегодня находим, по каким-то причинам похоронные команды тогда не увидели. Например, тело погибшего засыпало землей или вбило в грунт взрывом, залило водой в воронке во время дождя или замело снегом. А когда снег или вода сошли, фронт уже сдвинулся дальше. Надо учитывать и то, что у нас, на Северо-Западе очень быстро всё зарастает, например, ты повредил дёрн, выкопал яму в лесу, через год-два это место уже не найти —оно покрылось густой травой и кустарником. Так же спустя пару лет уже было невозможно найти погибшего в лесу солдатика. А сразу после войны специально поисками не занимались: было не до того — все силы бросили на восстановление страны, лежащей в руинах. Так что причины вполне объективные. Без вести пропавших из экономии средств специально тоже никто не плодил. В 1943 году даже были утверждены бланки на них, по которым их родственникам делались выплаты.
В 1993 году Илья с товарищами создали поисковое объединение «Северо-Запад», в прошлом году оно отметило 30-летие. Сейчас в него входят 23 отряда, включающие порядка 250 человек. В одной из экспедиций в «Долине смерти» (в Мясном бору на Новгородчине) в воронке поисковики «Северо-Запада» нашли документы штаба 2-й Ударной армии (три мешка — 20 папок). Но главное, за эти 30 лет они обнаружили и захоронили с воинскими почестями останки 3271 бойца, а 311 из них смогли установить поименно.
Поиски с научным подходом
Изменился сам характер поисковых работ. Теперь находки не просто фотографируются, но и заполняются «поисковые баннеры» — на лист клеенки нанесён контур скелета человека, каждая из костей помечена цифрой. Найденные останки раскладывают на этом баннере и фото вместе с заполненными сопроводительным бланком отправляют во Всероссийский информационный поисковый центр «Отечество» в Казани (тоже кстати созданный поисковиками). Там обрабатывают информацию, поступающую от всех поисковых отрядов. В Центре развивают технологии, позволяющие читать угасшие бланки солдатских медальонов. А в этом году он за счёт президентских грантов закупил оборудование для выделения ДНК-профиля и проведения ДНК-анализа.
— Поисковик — это профессия, хоть за неё и не платят деньги, — убеждён Илья Дюринский. — Она уникальна тем, что к нам стекается максимальная информация о войне из разных источников — из архивов, от ветеранов, историков. Но поисковики зачастую разбираются в истории лучше историков, потому что наши находки могут их информацию подтвердить или опровергнуть.
Война реальная и киношная
На протяжении десятилетий в СССР, а потом и в России память о Великой Отечественной войне хоть и поддерживалась, но для многих людей сама эта война всё же стала чем-то абстрактным. Иначе бы массово не появлялись в наши дни гламурные фильмы о ней с непременными любовными сценами и медсестричками с накрашенными губами (поисковики называют таких персонажей «контуженными в губы»). Реальная правда о войне имеет мало общего с тем, что зачастую показывают в фильмах о ней.
Наша справка
Отряд «Северо-Запад» в ходе поисковых работ:
— нашёл и вытащил из болот и лесов и передал в музеи четыре танка и две пушки;
— провёл 38 экспедиций по подъёму самолётов;
— отыскал 44 родственников найденных погибших бойцов;
— нашёл и передал саперам 12469 взрывоопасных предметов;
— нашел и передал в милицию (полицию) 1286 элементов оружия разных систем;
— передал в Германию останки 90 немецких солдат;
— передал в Финляндию останки 56 финских солдат;
— провёл 93 выставки на военно-патриотическую тему в школах, вузах, музеях.
— Война — это прежде всего неимоверно тяжёлый каждодневный труд по тасканию, копанию и выживанию — в снегу, в воде, под дождём из свинца и песка во время обстрелов, — говорит Илья Дюринский. — Есть снимок фронтового фотографа Онохина «Подносчик патронов», сделанный на Волховском фронте. На фото — бравый парень с винтовкой на одном плече, и двумя ящиками патронов на другом — каждый весом 33 килограмма. Попробуй потаскай такое по многу раз за день. Я разговаривал с бывшим бойцом партизанского отряда на Брянщине. Он за все полтора года жизни в лесу ни разу не ночевал в землянке, всегда только на улице — и в дождь, и в лютый мороз спал в ватнике и плащ-палатке под елью. Чтобы не быть застигнутым врасплох немцами — в этом случае из землянки никто бы не успел выскочить.
Поисковая работа наглядно показывает в каких неимоверно тяжёлых условиях одержали победу наши деды и прадеды, какой великий подвиг они совершили. Их вдохновляющий пример приобрёл ещё большую актуальность в свете последних событий на Украине. Илья Дюринский дважды пытался уйти на фронт добровольцем, но в военкомате Центрального района его не взяли по здоровью (в 2016 году у него был инсульт), а в ЧВК «Вагнер» — по возрасту.
Он считает, что сегодня можно и нужно обращаться к опыту Великой Отечественной. Например, в конце той войны, когда у немцев появились фаустпатроны, наши танкисты сооружали защиту от них из подручных средств, которую прозвали «кроватями». Цепляли к бортам танков в том числе и реальные металлические панцирные койки. А СВО наши бронемашины начали без подобных средств защиты от дронов и «Джавелинов». И лишь по ходу боевых действий на боевой технике начали появляться современные аналоги «кроватей».
Лучшая форма патриотического воспитания
Поисковое движение в России добилось впечатляющих результатов. Если раньше человеческие кости на Невском пятачке попадались на каждом шагу, то теперь их там отыскать очень трудно. То же самое касается и других мест боёв. Останки бойцов сегодня можно найти только на большой глубине или там, где грунт перемешан с камнями и невозможно пользоваться щупом (если у солдата не было металлических предметов, которые «звенят», то и обнаружить его в таком грунте удастся лишь методичным перекапыванием).
Когда-то, ещё в школе, Илья первые найденные в местах боёв артефакты отвозил в Музей артиллерии. Позднее объединение «Северо-Запад» серьезно пополнило своими находками с экспозицию Музея Обороны и Блокады Ленинграда. А со временем Илья Дюринский с товарищами стали сами создавать музеи. Благодаря им в 2006 году появился музей «Военной археологии», а в 2009-м — фортификационный музей «Сестрорецкий рубеж».
Поисковое движение России сегодня включает десятки тысяч человек, но лишь единицы из них после начала СВО стали релокантами, зато очень многие поисковики сегодня воюют. Илья Дюринский считает розыск погибших солдат и увековечение их памяти вопросом государственной важности, а поисковое движение —лучшей формой патриотического воспитания.
Вадим Казаков
