За последние 100-150 лет человечество морально не прогрессировало, а деградировало. И одним из ярких показателей этой деградации стал нынешний уровень политических элит. Сегодня мы живём во время тотальной утраты политиками политической культуры. Многие из них позволяют себе в отношениях с оппонентами то, чего прежде воспитанный человек никогда бы не позволил. Хамство, необразованность, приспособленчество, ловля хайпа стали новой политической реальностью.
Перед судом истории
13 января по старому стилю исполнилось 145 лет Василию Шульгину. Чтобы понять, какими были раньше в России политики, стоит посмотреть старый советский документально-игровой фильм «Перед судом истории» с ним в главной роли. Шульгин играл в нём самого себя. Фильм снимался в 1961-1962 годах, а на экраны вышел в 1965-м. В фильме – разговор с 84-летним Василием Шульгиным, монархистом, националистом, бывшим членом Госдумы, который в 1917 году вместе с Александром Гучковым принимал в Пскове в царском вагоне отречение у Николая II. Глядя на этого депутата начала ХХ века, слушая его речь, наблюдая за манерами, жестами, трудно отделаться от мысли, что видишь человека с другой планеты. От Василия Шульгина трудно оторвать взгляд. Глядя на него, осознаешь духовную силу той прежней России.
Шульгин был не только известным думским политиком, но и одним из основателей белой армии. Один его сын погиб при обороне Киева в 1918 году, второй получил сабельный удар на Перекопе и сгинул в советской психушке. Сам Василий Шульгин ушёл с белыми, но дважды нелегально пробирался в СССР, пытаясь найти сына.
Во время Второй мировой войны Шульгин жил в Югославии. В 1945 году, когда в страну уже вошли советские войска, Шульгин однажды отправился за молоком. К нему на улице подошёл солдат, предложил «на 5 минут» зайти к советскому коменданту. Откуда эмигранта самолётом вывезли в СССР и осудили на 25 лет. В 1956 году по амнистии Шульгин был освобождён из Владимирского централа, но продолжал жить в ссылке во Владимирской области.
«Дедушка для битья»
Замыслом режиссёра фильма «Перед судом истории», лауреата четырёх Сталинских премий Фридриха Эрмлера, по его собственным словам, было запечатлеть на экране признание одного из лидеров белой эмиграции в том, что они проиграли, а коммунизм победил. Казалось бы, с престарелым Василием Шульгиным, отсидевшим срок в СССР за «антисоветскую деятельность» и жившем во Владимирской области под надзором КГБ, проделать это будет нетрудно. Но политик «старой школы» даже в такой ситуации сумел оказаться на высоте.
Фильм смотрится как поединок. Актёр, играющий анонимного советского историка, кажется, пригвождает Шульгина неудобными вопросами. Но тот так держится в кадре, что филигранно своего противника переигрывает. Причём делает это безукоризненно вежливо.
Поединок шёл и за кадром. Вроде бы примирившийся с советской властью, хорошо отзывавшийся о Ленине и Хрущёве, Василий Шульгин во время съёмок вдруг стал проявлять упорство и твёрдость. Из-за его несогласия быть «дедушкой для битья» заранее прописанные в сценарии сцены приходилось постоянно переделывать – вплоть до последнего дня съёмок. А на выходе получился фильм, который поставил «перед судом истории» вовсе не Василия Шульгина.
Он своих, белых, так и не сдал. В фильме он так отвечал оппоненту, что не только его слова, но и движения, позы несли скрытый, но вполне уловимый подтекст. Вот несколько приемов «актёрского мастерства» от Василия Шульгина, которыми он при съёмках советского пропагандистского фильма всё-таки сумел донести до зрителей свою правду.
Уроки актёрского мастерства
На экране демонстрируются кадры расстрелов во время Гражданской войны. «Советский историк» спрашивает Шульгина:
— За что расстреляли этих красноармейцев? И этих? Они хотели всего только мирной жизни для себя и других. Они хотели всего только работы, хлеба, свободы. И за это на них обрушили ненависть. Заставили русских людей расстреливать русских людей, вешать их, жечь, убивать, убивать, убивать…
Шульгин отвечает:
— Да, кругом лилась кровь. В этой братоубийственной резне её проливали и белые, и красные, потому что кровь родит кровь.
— Но руководители белых видимо не слишком берегли эту кровь, – продолжает «историк». – И вы, Василий Витальевич. Вы ведь тоже были в числе основателей Добровольческой армии и стояли в списке под номером 29.
— Да, тогда вначале нас было 29, – соглашается Василий Шульгин. – Потом нас стало больше. Значительно больше (чеканя голос). Нам поверили, за нами пошли, потому что на наших знамёнах было начертано «Великая, единая, неделимая Россия». И в борьбе за неё я сделал всё, что мог, помогая Деникину, Алексееву, Врангелю.
«Историк» продолжает перечислять других генералов и воздействовать на эмоции зрителя в духе каких-нибудь нынешних «белых касок»: «пролили море крови», «залил кровью», «реки крови текли»…
Шульгин отвечает языком мимики и жестов. Он садится, закатывает вверх, почти закрывает глаза. Всем своим видом демонстрирует: «Ну-ну. Продолжай. Знаем мы этот приём». На его лице даже читается что-то вроде усмешки. «Историк» продолжает перечислять белых генералов, а Шульгин вдруг начинает загибать пальцы.
— Всех их не перечислить, – заканчивает «историк».
– Да, всех их не перечислить, – охотно откликается Василий Шульгин, –поэтому я не буду перечислять красных командиров…
При этих словах он выставляет перед собой ладонями к кинокамере руки, на которых только что загибал пальцы. И растопыривает их. Странный жест, но от него становится интуитивно понятно, что этих красных командиров было очень много…
— И не буду измерять количество крови, ими пролитой, – заканчивает Василий Шульгин.
Он смог протащить в советский фильм 1960-х годов такие высказывания о белом движении:
«Мы уходили с разбитым сердцем, но с поднятой головой»;
«Мы свою белую мысль, идею борьбы с коммунизмом вынесли с поля битвы, как выносят сбережённое знамя»;
«Мы проиграли борьбу оружием, но не проиграли борьбы идей!».
***
Режиссёру Эрмлеру было позарез нужно, чтобы монархист Шульгин признал величие Ленина (вероятно в обмен на это в результате своеобразного торга монархисту и было позволено произнести несколько вышеупомянутых фраз). Но перед тем как похвалить вождя пролетариата, Шульгин сделал вступление: «Ну что ж, продолжая откровенный разговор (с упором на слово «откровенный»)…»
Этим он дал понять зрителям, что его дальнейшие слова носят вынужденный, компромиссный характер. Хотя сама формулировка, которую выдал Шульгин, предельно выверена, и вряд ли шла поперёк его совести:
— Как бы я ни относился к нему – к Ленину, считаю своим долгом засвидетельствовать, что Ленин стал святыней для многих.
Констатация факта – не более. И тут же чёткое указание на своё негативное отношение к вождю «как б я ни относился к нему».
А чуть дальше в фильме он похожим образом высказался о партийной программе, вынесенной на обсуждение XXII съезда КПСС. Режиссёр Эрмлер хотел, чтобы Шульгин поприсутствовал на съезде в качестве гостя и дал позитивную оценку программе. Это тоже должно было выглядеть, как признание им новой советской действительности. И Василий Шульгин похвалил программу, но как:
— Я считаю, что программа, предложенная XXII съезду, прекрасна. Людям необходимо верить в высокие идеалы. И в этом смысле она, программа, так сказать, утоляет и насыщает голод сердца…
С одной стороны оценка вроде бы позитивная, а с другой стороны – в ней есть утверждение, что советские люди живут с «голодом сердца».
***
В фойе Дворца съездов к Шульгину подводят ветерана, практически его ровесника, видного коммуниста, дважды героя Социалистического труда Фёдора Петрова.
— Я отчима вашего знал профессора Пихно и лекции его слушал, –замечает тот в ходе разговора. (Дмитрий Пихно – известный русский националист, журналист, экономист, член Госсовета – В.Ч.)
На что Шульгин отвечает:
— Но я не поздравил бы его с таким учеником. Покойный Димитрий Иванович всю свою жизнь, 25 лет боролся с учением Карла Маркса. А вы стали марксистом, да ещё каким!
Последнее Шульгин произнёс с улыбкой. Но такой, что непонятно, является ли она проявлением дружелюбия или иронии.
Все уходят. В фойе в гордом одиночестве остаётся один Шульгин.
Концовка фильма. В зале заседаний делегаты съезда, стоя, аплодируют. За кадром женские голоса выводят как молитву: «Ленин, Ленин». В этот момент в фойе одинокий Василий Шульгин ударяет тростью об пол. Очередной странный жест с его стороны. Но он напоминает удар волшебника посохом, высекающий чудо.
И чудо случилось. Если в отдельных эпизодах фильма исход поединка между Шульгиным и «советским историком» не выглядит однозначным, то после просмотра ленты целиком сомнений в победителе не остаётся. Не удивительно, что картину в итоге показывали только три дня в кинотеатрах Москвы и Ленинграда, а потом сняли с проката и положили на полку.
Но странное дело, четырежды лауреат сталинских премий режиссёр Фридрих Эрмлер потом признавался, что именно этот снятый с проката фильм – лучший в его карьере. А Василий Шульгин, по его словам, переиграл бы любого.
И как было не вспомнить удар волшебной трости Василия Шульгина через 30 лет – в 1990-е, когда коммунистическая махина, казавшаяся такой незыблемой во время XXII съезда КПСС, рухнула.
Владлен Чертинов
P.S. Фильм «Перед судом истории» есть в интернете. Лучше один раз увидеть.
