Кинозлодеи обычно затмевают положительных героев. Вряд ли кто-то захочет с этим спорить. Они ярче, характернее, сильнее, убедительнее… список можно продолжать долго. Наши киноделы, создавая очередную недоисторическую или пропагандистскую халтуру, об этом не задумываются. А зря.
Когда в военном фильме или сериале последних лет нам показывают Сталина, я понимаю, что власти оказали Иосифу Виссарионовичу медвежью услугу, выписав его из кровожадных упырей.
Возьмём хоть «Зою». При всей идейной гнилости этой фильмы о подвиге во имя булочки и трамвайчика очевидно – Сталина в ней изобразили хорошим… пытались изобразить. И кого мы видим на экране? Какого-то невнятного персонажа, жалкого дедушку. Он, конечно, останется в нашей памяти, но только как эмо-Сталин из обзора Badcomediana. Другие сталины не останутся от слова совсем – нечему оставаться.
А ведь как вдохновенно работали наши творцы над сталинским образом в те годы, когда тот официально считался чудовищем! Они бредили им, они рассказывали в интервью, как усатый тиран являлся им во снах – поговорить о судьбе России или про попугать.
Драматург Эдвард Радзинский откровенно упивался демонизацией Хозяина. Но ведь упивался! И аудиторию заражал мрачной энергетикой выдуманного им образа. О, этот Сталин все знал наперёд! У, он и сейчас зловеще прохаживается где-то там, в темноте – поскрипывает сапогами, попыхивает трубочкой!
Экранный Иосиф Виссарионович тех времен был типичным голливудским злодеем: появлялся под пугающую, тревожную музыку, создавал вокруг себя напряжённую атмосферу, отпускал двусмысленные реплики с оттенком угрозы… И – завораживал. Чем? Своей загадочностью, непредсказуемостью затаившегося хищника, силой, пусть и злой.
Таким показал советского вождя, например, Алексей Петренко в фильме Юрия Кары «Пиры Валтасара, или ночь со Сталиным». Только в его Сталине было ещё и лукавое обаяние.
Своеобразного апогея сталинская инфернальность достигла в печально известных «Утомленных солнцем-2». Никита Михалков ушёл в отрыв и наделил «великого русского грузина» харизмой дьявола – в версии Аль Пачино, разумеется.
«И вот в какой-то момент выходит в гриме Сталина артист Суханов и останавливается на крылечке, – рассказывал постановщик «великого кино о великой войне» в интервью «Комсомольской правде». – Члены группы, в основном молодые люди, к нему поворачиваются и… все встают. Это меня поразило просто невероятно. Что-то такое магическое в этом было. Я не говорю, хорошо это или плохо».
Конечно, не говоришь, Никита Сергеевич – ты и сам наверняка в этот момент вскочил.
– Сатана?
– Зови меня «товарищ Сталин».
Перед хорошими сталиными из нынешних «нетленок» никто не встанет.
Иронично (можете произнести это с интонацией Михалкова), что с той же проблемой обаяния зла сталкивалось и сталинское руководство. Фильм, как любое настоящее произведение искусства – вещь живая, противоречивая, поэтому результат кинопроизводства может оказаться весьма и весьма непредсказуемым.
Вот вышла картина «Закон жизни» «о нравственном противостоянии секретаря обкома комсомола Огнерубова и комсорга медицинского института Паромова». И что же – карьерист и демагог Огнерубов, соблазняющий неопытных девушек и разлагающий актив, выглядел на экране куда привлекательнее, чем честный комсомолец Паромов, за что создателей картины разгромили в «Правде», а копии фильма изъяли из кинотеатров в срочном порядке. «Почему не хватает красок на то, чтобы показать хороших людей?» – бушевал Сталин, вызвав «на ковер» сценариста «Закона жизни» Александра Авдеенко.
И это был не единичный случай. Жданов, заведовавший агитпропом, рассказывал на «Совещании по вопросам художественного кинематографа» в мае 1941 года о причинах запрета ленты «На дальней заставе»: «Наши пограничники-красноармейцы показаны как последние вахлаки, как последние простаки, которых и надуть не грех. Шпион показан сильным человеком, наделённым сильными и волевыми достоинствами и качествами».
Кстати, к разговору о нехватке «красок» для показа «хороших людей» – кому-нибудь запомнился хоть один кинообраз Вождя и Учителя из сталинских же пропагандистских фильмов? То-то и оно. Говорил правильные вещи, мудро руководил – а в душу зрителям (ни советским, ни постсоветским) не запал, в отличие от Ильича в эталонном исполнении Бориса Щукина. Памятник всегда получался, а не живой человек с ярким характером.
Но не будем несправедливы к соотечественникам – западные киношники пляшут на тех же граблях. Только место Сталина у них занимает… Путин!
Для меня это стало очевидно, когда в третьем сезоне «Карточного домика» появился президент Петров. Он, конечно же, откровенный злодей: сажает (о, ужас!) американского гей-активиста, уничтожает своих противников, интригует и подкупает американских чиновников, шантажирует представителей самой демократичной демократии, да ещё и харрасментчает первую леди США – в общем, совершает всевозможные мерзости.
Только, как вы уже догадались, делает он это настолько харизматично и властно, что зрители невольно поддаются его чарам и замирают, когда актёр Ларс Миккельсен смотрит на них из темноты немигающим взглядом голодного аллигатора.
Если создатели сериала расскажут, что Путин являлся им в ночных кошмарах – я поверю.
Иван Гладин
