— Запад – это идеология. В полном смысле этого слова. Идеология — это образ реальности, тоталитарно навязываемый всеми способами и с помощью всех технических и психологических средств массам населения.
Идеология Запада сегодня только и исключительно либерализм. Глобализация есть глобальное распространение либерализма на всё человечество. И кто с этим не согласен, тот уничтожается. Рано или поздно теми или иными средствами, но именно уничтожается. Таковы законы идеологии. Любой идеологии. Идеология обязательно оперирует с парой друг/враг. Для либералов либералы и сторонники либерального Запада – свои, то есть друзья. Противники либерализма – чужие, то есть враги. Чужих надо либо перевоспитать (превратив в своих), либо уничтожить.
Збигнев Бжезинский в 2005 году подарил мне свою книгу “The Choice: Global Domination or Global Leadership. New York: Basic Books, 2004” с посвящением: «Дугину с пожеланием того, чтобы он изменил свои взгляды на прямо противоположные». Вот ярчайший образец идеологического мышления. Если ты думаешь отлично от нас, либо меняй образ мысли (жизни, поведения, ценности), либо исчезни.
Россия присягнула Западу как идеологии в 90-е годы. И до самого последнего времени была в каком-то смысле верна этой присяге. Но уже в конце 90-х стало понятно, что этот путь ведёт Россию к гибели. Запад требовал все бóльших и бóльших уступок. Не просто дальнейшей либерализации, но и разрушения самой Российской Федерации с параллельным переводом освободившихся от русского влияния зон под прямой контроль НАТО и Запада.
Путин, став президентом, стал несколько оппонировать этой – военно-стратегической – части присяги, данной реформаторами в 90-е Западу. Вначале довольно робко: мы принимаем либерализм, но сохраните за нами контроль над своими территориями.
Этот компромисс действовал какое-то время. Но Запад продолжал давить, а Путин становился всё более и более твёрдым в своей приверженности суверенитету. Ситуация накалялась. Россия как часть Запада разделяла либеральную идеологию, но отчаянно пыталась сочетать это с суверенитетом. Отсюда суверенная демократия, противоречивый и не слишком обоснованный, но точный термин. Это именно то, чего хотела Россия: быть частью глобального Запада, но суверенной его частью.
Это был компромисс, который медленно как туман рассеивался все последние 22 года. Идеология Запада оставалась бескомпромиссной: тот, кто принимает либерализм, должен подчиняться Западу. Во всём. «Суверенными» и «демократическими» являются те, кого таковыми считает Запад. А значит, они уже не суверенны, так как зависят от внешнего признания и не могут быть независимыми и свободно распоряжаться своей судьбой и своей политикой. С демократией ещё сложнее, так как сам Запад становится всё более и более тоталитарным и недемократичным, оставаясь при этом либеральным (по сути, речь идёт о мировой капиталистической олигархии, правящей с порой на всё более управляемый монополистами рынок).
Россия окончательно порвала с Западом и его идеологией только сейчас. До последнего Путин старался сохранить связь с глобальным (либеральным) миром – с его идеологией, с его технологиями, с его протоколами и алгоритмами, с его правилами и его принципами. Струна натягивалась всё больше и больше, но сейчас она порвалась.
Россия отказалась от Запада как Идеи. Можно сказать и иначе: Запад отключил Россию от своих глобальных сетей. Это совершенно новая ситуация. И для России, и для Запада. Причём и при Империи, и при коммунистах нас с Западом что-то связывало – евроцентричная элита в первом случае, марксистская (западная) идеология и общие корни с европейским Просвещением – во втором.
Сегодня же Россия рвёт с Западом более основательно. Отбрасывая его как идеологию, мы оказываемся в совершенно новых условиях. Это беспрецедентно.
Здесь можно наметить две фазы нашего идеологического самосознания и оформления нашей цивилизационной позиции:
1. Вначале Россия попытается довести до предела логику суверенного либерализма. Мол, мы сохраняем все атрибуты западной идеологии, но их толкование будет специфическим – русским и суверенным. Поэтому в военной операции на Украине мы отчасти повторяем сценарии самого Запада: превентивное наступление, обнаружение запрещённого оружия, коварные планы противника организовать вторжение, факты геноцида и злостного насилия над мирным населением, гуманитарная катастрофа и т.д. Всё это мы слышали в Ираке, Афганистане, Сирии и т.д. от самих американцев.
Сегодня в случае Украины Запад имеет на это прямо противоположную точку зрения, которую мы стараемся игнорировать и настаивать на своём. Как сам Запад говорит: мы истина в последней инстанции, кто против, тот «террорист», и мы его упраздним (cancel) и отключим (disconnect), так и мы теперь в ответ провозглашаем то же самое: мы истина в последней инстанции, кто против, тот «террорист», и мы его «демилитаризируем» и «денацифицируем». Это зеркальное отражение самого Запада и его манеры вести себя как единственный суверенный полюс. Мы же говорим, есть ещё один полюс, который может себе позволить ту же самую линию поведения. Вам можно, и нам можно.
Если мы сможем на этом настоять (а я верю, что сможем), то полностью отвоюем многополярный миропорядок и свой статус в нём как суверенного независимого полюса. Но уже в ходе этой ещё далеко не законченной борьбы, станет ясно, что мы не сможем в далёкой и даже среднесрочной перспективе противостоять Западу и его идеологии на основании его же собственных принципов, правил и ценностей, только с иным центром. Тут первая фаза завершится.
2. Вторая фаза будет заключаться в том, что, вступив в прямое и жёсткое противостояние с Западом, мы будем просто обязаны выдвинуть альтернативную идеологию. Свою Идею. Понятно, что мы отвергаем. Но что мы утверждаем, совсем не понятно. А мир ждёт от нас этой позитивной программы уже сейчас. Причём довольно внятной.
Против кого мы на самом деле ведём военную операцию? Мы говорим «против нацизма». Неубедительно, недостаточно, невнятно. Запад визжит гораздо громче и настойчивей: мол, «русские напали на украинцев, и русские агрессоры, а украинцы жертвы». Выглядит извне это именно так, ведь западная пропаганда не замечала и не замечает (и вот главное: и не заметит!) украинского нацизма. На все наши доводы нам ответят океаном фейков и дезинформации.
Конечно, победителей не судят, и после победы мы будем долго и упорно предоставлять свидетельства. Но всё это будет бессильно, если мы не ответим открыто на главный вопрос: во имя чего на самом деле в глобальной перспективе мы делаем то, что делаем? И тут мы должны сформулировать Идею. И она просто не может быть больше либеральной, зеркально повторяющей Запад только от лица России. Мы не можем заявить: мы – «истинный Запад» и «истинный либерализм», а Запад – это не Запад и его «либерализм» – это на самом деле «фашизм». Вы сами-то видите, насколько неубедительно это звучит. В это никто не поверит даже в России, а тем более вне её.
Вот тут мы должны сказать что-то новое. Совсем новое и понятное как нам самим – русским, украинцам, белорусам и нашим братьям по Евразии, так и всем остальным. От нас ждут Слова. Быть может, вторая фаза нашего идеологического самоопределения, которая призвана поставить точку в нашем разрыве с Западом и его идеологией, наступит быстрее, чем кажется. Честно говоря, это требуется уже сегодня, сейчас. От этого зависит: поймут ли нас и подержат ли нас те, кто в принципе готов к этому.
Надо понять фундаментальный факт: мы порвали с Западом и либерализмом всерьёз и надолго. Теперь это необратимо. И либо мы будем строить иной мир и новый миропорядок – внутри и вовне наших границ, либо … Сами догадайтесь «либо что…» Здесь я не хочу нагнетать ситуацию, которая и так уже объективно носит откровенно апокалиптические черты.
