Трёхсотлетие Российской империи на фоне злободневных проблем и насущных задач проходит достаточно буднично. Не каждый в курсе, что за дата приходится на 22 октября (2 ноября по новому стилю). А ведь именно в этот день, по окончанию Северной войны, когда по прошению сенаторов Пётр I принял титулы Императора Всероссийского и Отца Отечества, российское государство было провозглашено империей. Есть мнение, что нынешняя власть не хочет, чтобы современная Россия считалась правопреемницей не только СССР, но и Российской империи. Его разделяют, правда, не все.
В эти дни исполняется 300 лет со дня объявления России империей. Но, похоже, никто, кроме фанатов «Зенита», которые перед матчем Лиги чемпионов с итальянским «Ювентусом» вывесили изображение Петра I с надписью на английском «Российская империя. 22.10.1721», об этом не вспомнил. Возникает вопрос, почему нынешняя власть не хочет, чтобы современная Россия считалась не только правопреемницей СССР, но и Российской Империи? Напомним, осенью 1721 года царь Петр Алексеевич Романов принял титул императора в Свято-Троицком соборе Санкт-Петербурга, а российское государство стало называться империей.
Публицист, кандидат исторических наук Дмитрий Жвания считает, что отражённое в вопросе положение вещей вполне естественное и имеет под собой определённые основания: «То, что Российская Федерация, признавая себя наследницей СССР, не признаёт себя наследницей Российской Империи, — совершенно естественно. И есть несколько причин этой естественности. Начнём с того, что Россия унаследовала от СССР национально-территориальное деление — все эти псевдогосударственные образования.
Владимир Ильич Ленин исходил из принципа: прежде чем объединиться, мы должны размежеваться. В национальной политике этот принцип вылился в создание республик и национальных автономий разного уровня. Атрибуты государственности получили даже те народы, которые в принципе не могли создать нечто похожее на государство в связи, например, с кочевым образом жизни, или народы, которые доселе жили родоплеменным строем и не имели в своём языке такого слова, как «государство».
Административное деление России на национальные лоскутки сопровождалось политикой «коренизации» и «позитивной дискриминации» русских. Большевики считали, что эта политика изживёт «русский великодержавный шовинизм», а потом все народы сольются в единый советский народ. Как мы могли убедиться, размежеваться удалось довольно быстро. Но советской общности в общем и целом не возникло. В конце 80-х и начале 90-х годов ХХ века бывшие «братские народы» убивали друг друга едва ли не со сладострастием».
«Чтобы Россия вновь стала империей, необходимо национальные республики, которые входят в её состав, преобразовать в обычные губернии и наместничества. А мы видим, что это непросто, — продолжает Дмитрий Жвания. — Из-за большевиков дело зашло слишком далеко. Попытка объединения Архангельской области и Ненецкого автономного округа напоролась на активное сопротивление ненцев-оленеводов. Процесс объединения приостановили, несмотря на то, что в Ненецком округе русские составляют более 60 процентов населения, а ненцы — немногим более 16 процентов (остальные — коми, украинцы и другие народы). Да и ненцы, которые появились на этой территории приблизительно в то же время, что и новгородские колонизаторы, в начале II тысячелетия нашей эры, до Октябрьской революции ни о каком собственном государстве и не помышляли. И тем не менее 15 июля 1929 года большевики создали Ненецкий округ Северного края. Зачем? Зачем делать на части территории России «титульным народом» явное меньшинство? Размышляя об этом, невольно приходишь к теории заговора.
Я — сторонник возвращения к дореволюционной административной системе. Ленинская национальная политика обанкротилась, обернулась кровавыми банями. Но одновременно я понимаю, что резкая реставрация имперского административного деления приведёт к национальным волнениям, к дестабилизации государства. Реставрировать имперское территориальное деление надо шаг за шагом, сопровождая этот процесс развитием национально-культурных автономий, чтобы народы, которым большевики даровали псевдогосударственность, не чувствовали, что их лишают национальной идентичности. А главное — не надо плодить «новые сущности», создавая новые регионы, как, например, это произошло в начале 90-х, когда Санкт-Петербург и Ленинградская область распались на два разных региона».
Однако не только национально-территориальный аспект отдаляет Россию современности от великой Российской Империи, считает собеседник издания: «Основной вопрос — качество элиты. Нынешняя элита в общем и целом — продукт перерождения советского партийно-хозяйственного слоя и части «силовиков» плюс она вобрала в себя немного нуворишей. Эта братия хочет сохранить за собой всё, что она «заработала»: особняки с прислугой, счета в иностранных банках, заграничные виллы, личные самолёты и прочее. В этом-то и заключается её «умеренный консерватизм».
Нынешняя «элита» не имеет убеждений. Точнее, она убеждена в одном: главное в жизни — это деньги. Поэтому она не в силах предложить нашей нации никакой другой идеи, кроме идеи беспринципного обогащения: «если ты такой умный, то почему ты такой бедный? «. Вот наши люди и обогащаются разными способами — кто как может: кто обманывает ближнего, кто продаёт воздух, кто берёт взятки. Никакой национальной солидарности, взаимовыручки, никакого «сотрудничества труда и капитала» нет и близко. В современной России всё исчисляется материальными показателями. Чем они выше, тем человек успешней. Есть, конечно, исключения, но они настолько яркие, что подтверждают правило.
Главным нервом дореволюционного русского консерватизма была имперская идея. А идея империи во многом революционна. Без идеи империи консерватизм превращается в проповедь мещанского благополучия и умеренности — лишь бы не стало хуже. Империя предполагает мобилизацию населения, активность государства, расширение его влияния, завоевание им новых пространств (вовсе не обязательно военным путём) — это с одной стороны, с другой стороны — империя это, говоря языком Константина Леонтьева, — «цветущая сложность». Ею надо уметь управлять. На одном кумовстве, семейственности, которые процветают сегодня, не выехать. В государственном аппарате империи нет мест для дебилов и папенькиных сынков. Империя имеет и моральное измерение. Это — государство чести.
Нашим «умеренным консерваторам» никакая империя, конечно же, не нужна. Её возрождение — слишком хлопотное и опасное дело, чреватое потерей богатства, в том числе того, что лежит в оффшорах и на счетах в западных банках. Наша элита не то что бы ненациональна, она — антинациональна. Уверен, что она клянёт тот день, когда глава российского государства Владимир Путин решил вернуть России Крым и Россия попала под западные санкции».
«Так что удивляться тому, что официальная пропаганда не заметила 300-летнего юбилея Российской Империи, не стоит. Нынешние хозяева жизни в России не хотят иметь с Империей ничего общего, да они и не имеют ничего общего с тем славным российским прошлым. Они — его отрицание», — резюмирует Дмитрий Жвания.
Доктор исторических наук Аркадий Минаков, профессор исторического факультета Воронежского государственного университета и один из ведущих исследователей русского консерватизма, высказывает свой взгляд на ситуацию:
«Действительно наша элита — пусть это название условное, но под ней мы будем понимать прежде всего тот слой, который обладает монополией на принятие решений в сфере политики, экономики, культуры и т.д. — органически не приемлет идею правопреемственности с тысячелетней историей России.
Объясняется это следующим обстоятельством: наша элита является продолжением того правящего слоя, который сформировался после катастрофы 1917 года. Иначе говоря, нынешняя элита является продолжением советской партийной и хозяйственной номенклатуры. Она обладает родовыми признаками этого слоя: чрезвычайно замкнута, для того чтобы попасть в правящий слой, необходимо пройти множество фильтров, множество условных инициаций, что исключает попадание в него случайных людей. Этот слой не чувствует ни малейшей связи с дореволюционным прошлым, с дореволюционной традицией. И в целом, несмотря на то, что по некоторым количественным и качественным характеристикам он отличается от традиционной советской номенклатуры, его можно обозначить как постноменклатурный. Это важно подчеркнуть.
Ещё один пример исключительно важный. Вот — 1917 год. Сколько представителей прежней имперской элиты вошло в состав новой советской номенклатуры? Ответ очевиден: ни одного человека. Если говорить именно о политической номенклатуре, политической элите. Вопрос второй. А сколько представителей традиционной коммунистической номенклатуры брежневской и горбачевской вошло в состав ельцинской элиты в 90-е годы и продолжает занимать лидирующие позиции сейчас? Ответ очевиден: большинство. Подавляющее большинство. Поэтому органическое неприятие дореволюционной традиции нынешней элитой абсолютно неудивительно».
Член Русского Географического общества и член Всемирного клуба петербуржцев Владимир Дервенёв не согласен с утверждением о том, что о знаменательной дате «никто не вспомнил». Он сам является соорганизатором недавно открывшейся в Петербурге выставки «300 лет Российской империи в лицах». На выставке, разместившейся в Фонде исторической фотографии имени Карла Буллы, представлены скульптурные портреты великих людей той эпохи. В основе экспозиции — образы тех, кто был гордостью Российской империи.
«Как это «никто не вспомнил»? Мы вспомнили. И не сказал бы, что власти не хотят, чтобы Россия считалась правопреемницей Российской империи. Это не только «считается» властью, но, к слову, даже утверждено в судах нескольких европейских государств, конкретно — в судах Французской республики. Ещё в 2012 году Россия выиграла суд, по которому Николаевский собор в городе Ницце, который построил санкт-петербургский архитектор Михаил Тимофеевич Преображенский, перешёл Российской Федерации. То есть всё у нас помнят, — вступает в дискуссию с авторами тезиса Владимир Дервенёв. — Единственное, что многое в этом году из-за пандемии проходит скомкано, отмечается не так, как хотелось бы. Но, например, в том же Эрмитаже организована выставка».
«Я абсолютно не приемлю, когда последователи большевиков кричат о том, что история нашего государства начинается с 1917 года. А потом последователи либеральных братьев наших меньших кричат о том, что история новой России начинается с Ельцина, с 1991 года, или с 1993 года — расстрела парламента. <…> Для меня Россия — это история многовековая, более тысячи лет. Менялись названия, но ни на минуту она прекращала своё существование. Все названия — это просто звенья одной цепи, это имена великой нашей России, история которой не прерывалась ни на минуту.
Собственно говоря, так к России относятся и за рубежом: нас всегда называли русскими. Советскими мало кто именовал, ни наши враги, ни, прости Господи, партнёры. Всегда называли нас Россией и только так. Названия у страны менялись, а суть оставалась. Русские — это нация не узконациональная, а имперская, которая вливала в себя всё самое лучшее из разных народов, и ни один народ не потерял свою национальную идентичность, входя в семью русского народа. Мы прекрасно дополняли друг друга. Достаточно вспомнить, что говорил тот же Суворов, в жилах которого русской крови практически не было: «Мы русские — какой восторг!». А что кричали последние защитники Брестской крепости, более половины гарнизона которой были чечено-ингуши — что «русские не сдаются». Мы все русские. А вспомнить то же Куликово поле: и на той, и на другой стороне были и русские, и татары. И что интересно, татарских полков на стороне Дмитрия Донского было больше, чем на стороне татар. Но это было русское воинство против татарского. Мы русские, с на ми Бог. Как бы ни говорили, что якобы ещё чуть-чуть нажмут, и Россия распадётся, но Россия вечна, пока мы ходим под покровительством Божьей матери и под иконами, на которых Спаситель».
«А с тезисом, что власть не хочет, чтобы современная Россия считалась правопреемницей Российской империи, я категорически не согласен. Власть как раз считает Россию преемницей, и слава Богу. Правда — вот такая спираль истории — усиленно против этого выступали больше ста лет назад и большевики, и либералы. И сейчас против этого выступают и большевики, и либералы. Достаточно вспомнить последнее голосование, когда большевики новые слились в едином страстном поцелуе с навальнятами и выступили единым фронтом против действующей власти. Ничего нового: ровно так было и сто лет назад. Российскую империю уничтожали те же либералы и те же большевики. Это спираль российской истории. Удивительно, но факт», — высказался Владимир Дервенёв.
Политолог Дмитрий Солонников дал свою оценку тезису о нежелании властей считать современную Россию правопреемницей Российской империи.
«Я думаю, что идея империи сильно скомпрометирована всякими ряжеными наследниками Романовых, которые проводят всякие фейковые мероприятия то в Петербурге, то за границей. Официальный российский Кремль иметь с этим отношения не хочет. Сейчас в информационной повестке Российская империя — это костюмированная свадьба в Исаакиевском соборе. Официальная Москва к этому отношения не имела, не имеет и иметь не будет. В этом отношении реальных наследников этой идеологии в живых сейчас не осталось, тех кто жил в Российской империи и может претендовать на её культурное и историческое наследство в отличие от советской империи. А те, кто пытается себя с ней ровнять, это правда в основном всякие костюмированные игроки. С ними Кремль не хотел бы иметь чего-то общего. Поэтому тема остаётся в прошлом. Это часть истории, а не часть современной политики. В отличие от советской империи, которая пока ещё часть современной политики», — прокомментировал эксперт.
