Николай КУРДЮМОВ: «Нужны какие-то формы закрепления мигранта за работодателем»

Президент Союза «Международный альянс “Трудовая миграция”» Николай Курдюмов

На полях Форума труда-2019, прошедшего в Санкт-Петербурге 28 февраля – 1 марта, председатель профсоюза «Трудовая Евразия» Дмитрий Жвания побеседовал с известным экспертом в вопросах миграции, президентом Союза «Международный альянс “Трудовая миграция”» Николаем Курдюмовым о механизмах контроля за миграционными потоками в Россию.

Президент Союза «Международный альянс “Трудовая миграция”» Николай Курдюмов

Дмитрий ЖВАНИЯ: Николай Викторович, вы часто используете такой оборот, как» организованный набор нелегальной миграции». Поясните, в какой форме это происходит? Кто за все этим стоит?

Николай КУРДЮМОВ: Найти ответ, кто за этим стоит, должны структуры, которые этим занимаются. Но сама по себе форма очевидна для всех. Сейчас на рынке труда России 30-40 процентов мигрантов имеют неурегулированный статус. Что это такое? Либо они нелегально прибывают, либо нелегально работают, либо нелегально делают и то и другое. Поскольку все они работают, им же надо на что-то жить, мы понимаем, что сложился некий сектор обеспечения неурегулированных трудовых мигрантов, а их, по разным оценкам, полтора-два миллиона, а, может быть, и больше. И беда в том, что в этом процессе участвуют все те же игроки, что и в цивилизованном организованном наборе.

Мы понимаем, что и значительная часть российских граждан работают без оформления трудовых отношений, но с мигрантами тяжелей ситуация: они и пребывание должным образом не оформляют и попадают часто в безвыходные ситуации, они кому-то должны за содействие в трудоустройстве, им задерживается зарплата.

Есть псевдокадровые агентства, которые подбирают тех мигрантов, которые готовы трудиться, не оформляя трудовых отношений, может быть, даже не оформляя должным образом статуса своего пребывания. Есть работодатели, которые экономят на налогах. Мы понимаем, что и значительная часть российских граждан работают без оформления трудовых отношений, но с мигрантами тяжелей ситуация: они и пребывание должным образом не оформляют и попадают часто в безвыходные ситуации, они кому-то должны за содействие в трудоустройстве, им задерживается зарплата. А так как они с неурегулированным статусом, они прячутся от всех. Живут они где попало. И если они не завозят сюда болезни, о чём часто говорят, то уезжают отсюда с болезнями, которые приобретают, работая и проживая в тяжёлых условиях для здоровья.

Первое, что нужно сделать, если мы хотим о цивилизованных организованных отношениях в трудовой миграции, это начать бороться с этим блоком. Поскольку те организованные группы мигрантов, которые приезжают сюда, они вольно или невольно сталкиваются со своими соотечественниками, которые находятся в этом неурегулированном положении. Естественно, что они передают друг другу какую-то информацию, часто это информация на уровне «не надо тебе здесь работать, иди туда — там проще и больше получишь». Причём некоторые посредники занимаются этим не бескорыстно, а выполняя заказ работодателей.

Эта ситуация – ни для кого не секрет. Ею нужно заниматься. Кстати говоря, концепция миграционной политики, которая была принята не так давно, уделяет большое внимание механизмам контроля со стороны органов правопорядка, а оргнабору и другим формам организованной миграции в ней отведено значительно меньшее место. И это правильно в принципе. Для того чтобы построить что-то цивилизованное, нужно очистить фундамент от проблемных ситуаций.

Получается, что главная проблема – это наш рынок труда и наш бизнес?

Совершенно верно. Не трудовые мигранты завозят к нам какое-то желание уйти в тень или создать проблемы, вступить в преступные отношения. Они попадают уже в сформировавшийся рынок. И важно понимать, что основа в этих отношениях – это работодатель. Именно он является тем центром, вокруг которого идёт процесс кристаллизации. Если он будет действовать цивилизованно, откажется от привлечения неурегулированных трудовых мигрантов, то процессы начнут перестраиваться. А ему очень сложно это делать, поскольку у нас нет механизма, гарантированного для него. Он бы и хотел. А мы, к сожалению, не можем гарантировать ничего пока.

Именно работодатель является тем центром, вокруг которого идёт процесс кристаллизации. Если он будет действовать цивилизованно, откажется от привлечения неурегулированных трудовых мигрантов, то процессы начнут перестраиваться.

А вот как себя показывает патентная система? Она облегчает процесс адаптации мигрантов и контроля за миграционными потоками? Или, наоборот, делает эти потоки ещё более мутными?

Знаете, здесь очень много особенностей, плюсов и минусов. Если говорить о квотной системе для представителей дальнего зарубежья, то это, по сути, организованный набор. Все те механизмы, которые подразумевает организованный набор, они работают. Работники набираются заранее в государстве выезда, готовятся, оформляются, закрепляются за работодателем. А если они уходят от работодателя, то попадают в нелегальную зону. И это всё работало, пока наша бюрократия и коррупционная составляющая не развила процесс торговли квотами. Поэтому переход от квот на патент – это позитивно с точки зрения свободы как работодателя, так и трудового мигранта. Но и здесь есть проблемы, которые связаны с тем, что мигрант, оформляя патент, месяц бездельничает. А это самый первый месяц, когда закладывается дальнейшая судьба. Многие участники оргнабора просто убегают в это время.

Но и переходить к беспатентной системе, как для граждан Евразийского экономического союза, нужно очень аккуратно. Как отмечают многие работодатели, с гражданами Киргизии, которые получили много привилегий со вступлением их страны в ЕАЭС, стало очень сложно иметь дело. Они очень часто через месяц покидают организацию, их ничего не связывает с организацией, а патент хоть как-то влияет на закрепление. И многие просто отказываются принимать на работу граждан Киргизии. С них снята обязанность сдавать экзамен на звание русского языка, и мы отмечаем, что из Киргизии приезжают люди, хуже знающие русский язык. Тоже негативная тенденция. Со всем этим нужно работать.

Каждый статус имеет свой плюс и минус, если его рассматривать в общем контексте. Надо управлять процессами трудовой миграции.

То есть мы можем пока говорить о варваризации рынка труда?

Да, идёт, я бы сказал, хаотическое движение, различных групп с разным статусом. Они, распихивая друг друга локтями, занимают сектора на рынке труда. Но в принципе весь мир проходил через это. Нужно понимать, что интересно российской экономике, и влиять на процессы.

Можно ли оргнабор как-то совместить с рабочей визой, пусть она будет иначе назваться, чтобы человек не рыскал здесь в поиске работы, а ещё до отъезда в Россию оформлял отношения с работодателем?

На мой взгляд, какие-то формы закрепления мигранта за работодателем нужны. Только не квоты. Потому что квоты — это сразу торговля. Нужно искать формы, которые позволят без ухода в коррупцию закреплять мигранта за работодателем.

Вот эта система квот подразумевает жёсткое закрепление работника за работодателем, на что многие жалуются. Хотя это имеет прямой смысл, потому что работодатель, который знает, что мигрант к нему приезжает не на месяц, а на годы, как минимум — на год, он будет в него вкладывать, обучать его, заботиться о минимуме условий для него – социально-бытовых и прочих. На мой взгляд, какие-то формы закрепления мигранта за работодателем нужны. Только не квоты. Потому что квоты — это сразу торговля. Нужно искать формы, которые позволят без ухода в коррупцию закреплять мигранта за работодателем, чтобы он был заинтересован во взаимодействии с мигрантом.

Видеоверсия интервью:

Вам будет интересно