Дирижёр Андрей Аниханов нечасто бывает в родном Петербурге. Но каждый его визит – событие для любителей музыки и для журналистов. В беседе с нашим корреспондентом маэстро рассказал, как повлияла СВО на жизнь театров и артистов, кто и как себя проявил, как, на его взгляд, за последние годы изменилась российская публика, во благо или во вред театрам новые веяния в режиссуре.
Утешать и вдохновлять
— Андрей Анатольевич, с каким чувством вы, петербуржец, несколько раз в году возвращаетесь в Петербург?
— С трепетом и волнением. Для меня это встреча не только с близкими, но и с родным городом. Трудно представить свою жизнь без него. Аура Петербурга заряжает энергией и пробуждает творческие фантазии, любовь к жизни.
— Вы раньше много выступали за границей. Теперь это закончилось?
— В общем, да. К сожалению, политические проблемы в жизни общества оказываются сильнее его гуманитарных целей. Все мы знаем, что гастрольная жизнь артистов нужна им не только для творческого развития. Она выполняет также важную миссию поддержания духовных связей между людьми разных стран.
— Другие отечественные музыканты тоже перестали ездить за рубеж?
— Конечно, я один из многих. Может за исключением тех, у кого были крепкие связи с крупными продюсерскими агентствами. Совсем гастрольная жизнь не остановилась. Некоторые коллеги продолжают с успехом выступать за границей. Одни ставят условием своей работы там — полный запрет на политическую подоплёку. Но есть и те, кто изрекает по отношению к Родине, которая им много дала в становлении и развитии, совершенно неприемлемые мысли. Такое поведение вполне объяснимо с точки зрения личной конъюнктуры. Понятно, что у кого-то за границей семьи, дети, постоянный хороший заработок… Но зачем же так убивать в себе чувство Родины?
Ненависть и злоба унижают и уничтожают самого артиста. Недавно мне переслали одно из последних интервью знаменитого пианиста Евгения Кисина. Многие помнят мальчика-вундеркинда, который уже в юношеские годы играл в Берлине с оркестром Герберта фон Караяна. Мальчик вырос и уехал в Америку, сейчас живёт и работает на Западе, даёт интервью с такими оценками бывшей Родины, которые ничем не отличаются от оценок самых оголтелых и злобных политиков нацистского толка. А ведь наши соотечественники должны очень хорошо знать историю и культуру своей страны, осознавать причины происходящего, и быть способны делать мудрые выводы, понимать сложность и неоднозначность сложившейся ситуации.
Лично я свою задачу вижу в том, чтобы наша музыка утешала, вдохновляла людей, какие бы потрясения не происходили в обществе. Ведь, отчасти, музыкант, артист — как священник в церкви. Музыка хранит душу человека. Она способна рассказать нам сейчас, что переживали и о чём мечтали люди много лет назад, помочь разобраться в чувствах нашего времени.
— Вы понесли творческий урон от того, что перестали выступать за границей?
— Конечно, нет. Если не считать заработков (смеётся). Но почти по этому поводу не переживаю. У меня и у тех, кто продолжает успешно работать в России, замечательная многочисленная публика. В разных городах и краях. Приятно, когда тебя не забывают и ждут. Ведь память об артисте и любовь к нему— главный итог жизни.
Андрей Аниханов — воспитанник хорового училища имени Михаила Ивановича Глинки при Государственной академической капелле. В 24 года он стал дирижером Михайловского театра (бывшего Государственного театра оперы и балета имени Модеста Петровича Мусоргского), а в 27 лет — его главным дирижёром. Был, наверное, самым молодым главным дирижёром в стране. Проработав там почти 19 лет, в 2008-м, через год после смены руководства в Михайловском, Андрей Аниханов принял решение покинуть любимый театр. Но не ушёл в творческое небытие, а, наоборот, оказался очень востребован в России и за рубежом. Стал приглашенным дирижером Большого театра, Римской оперы, Нового городского оркестра Токио. Татарского, Башкирского, Екатеринбургского театров оперы и балета.
Семь лет был главным дирижёром Ростовского государственного театра оперы и балета, и уже седьмой год он — главный дирижёр и худрук Волгоградского симфонического оркестра.
Живое и мёртвое
— Как в последние десятилетия изменилась музыкальная и театральная жизнь? Изменилось ли отношение публики к искусству?
— Может быть, публика и меняется, ведь уровень знаний падает. Но сердцем люди продолжают воспринимать многое правильно: чувства человека — одно из главных его богатств. Меняются жанры или мода театра. Печально, что нынешнее поколение режиссёров всё более отдаляет зрителя от первоисточника, внедряя свои, зачастую ущербные, мысли в тексты гениев, подменяя интеллектуальную суть произведения дешёвым антуражем и приземленным до плинтуса смыслом.
В музыке свои линии развития. Она всё-таки меньше страдает от хищного внедрения — авторскую партитуру переписать практически невозможно. Меняются в основном только виды воплощения. Раньше в СССР существовали, например, эстрадно-симфонические оркестры, но с появлением вокально-инструментальных ансамблей и синтезаторов, заговорили о том, что у этих оркестров нет перспектив, поскольку их дорого содержать. Но прошли десятилетия и отношение к ним изменилось. Сегодня, наоборот, считается, чтосимфонический оркестр украшает любой концерт. Потому что краски оркестра не заменишь никакой электроникой. Живое звучание струнных, духовых, ударных даёт неповторимую энергетику. Я уже не говорю про знаменитые театры и концертные площадки: они почти всегда полны. Интерес публики сохраняется, но довольно часто она уходит разочарованная.
Если говорить о публике, то в 90-е годы театры были очень доступны, демократичны. Тогда петербургская интеллигенция могла всей семьей придти на любимую постановку или концерт. Сейчас, когда билеты стоят по 10-15 тысяч рублей, а то и выше, вряд ли все, любящие искусство, могут себе это позволить. Удивляют и непомерные гонорары некоторых исполнителей. Не вызывает сомнения их мастерство, но странно, что в наше тяжёлое время элементарная жадность опять стала фактором, абсолютно отрицающим многие смыслы культуры.
Прежний театр был нацелен на то, чтобы в нём развивались люди, живущие на Родине. В опере и балете продолжалась традиции российской школы, работали отечественные постановщики. Сейчас немного всё поменялось. Довольно часто привлекаются громкие иностранные гастрольные имена. С одной стороны, это обогащает: иностранцы приносят с собой другие представления об искусстве, свои художественные идеи. Но я бы всё же видел в роли художественных руководителей именно представителей нашей отечественной школы, а замечательных гостей из-за рубежа — приглашёнными гостями.
Если взять родной для меня Михайловский театр, то Станислав Гуадасинский и Николай Боярчиков, которые руководили им по 30 лет, и с которыми мне посчастливилось там работать, следовали традициям русской оперы и балета —эта линия не прерывалась. Фёдор Лопухов, Пётр Гусев, Борис Эйфман, Олег Виноградов, Эмиль Пасынков, Эдуард Грикуров, Александр Дмитриев, Юрий Темирканов и многие другие составили славу этого театра. Но в данный момент, например, художественным руководителем балета Михайловского театра является известный и уважаемый испанец Начо Дуато. Стилистика театра, которая нарабатывалась десятилетиями, изменена. Все спектакли созданы в его эстетике. Это вполне естественно, но хотелось бы, чтобы и наши таланты работали в Петербурге. Продолжали славные традиции, cоздавали новое. Не уезжали из России.
Беседовал Вадим Казаков
В оформлении материалы использовано фото Натальи Коньшиной