«Улица корчится безъязыкая — ей нечем кричать и разговаривать», — писал молодой Владимир Маяковский в поэме «Облако в штанах». Сейчас бы он так не написал. Улица, если под улицей понимать человеческие массы, кричит, вопит, заглушая всё — все смыслы. Социальные сети ей в помощь. То, что должно было облегчить общение между людьми, породило бесконечный поток медиа-идиотизма.
Вещать о победе человека массы давно не актуально. Это ещё в середине XIX века делали англичанин Джон Стюарт Милль и его прилежный читатель родоначальник «русского социализма» Александр Иванович Герцен; в начале ХХ века – Гюстав Ле Бон; в первой половине ХХ века — Хосе Ортега-и-Гассет, а потом… наверное, мрачный румын Эмиль Чоран.
Массы давно победили. Они не могли не победить — на первый план их вывела промышленная индустрия. Герберт Маркузе в «Одномерном человеке» пишет: «Развитая индустриальная цивилизация — это царство комфортабельной, мирной, умеренной, демократической несвободы, свидетельствующей о техническом прогрессе <…> Люди узнают себя в окружающих их предметах потребления, прирастают душой к автомобилю, стереосистеме, бытовой технике, обстановке квартиры. Сам механизм, привязывающий индивида к обществу, изменился, и общественный контроль теперь коренится в новых потребностях, производимых обществом. Преобладающие формы общественного контроля технологичны в новом смысле». Маркузе сумел увидеть, что «индустриальное общество владеет инструментом преобразования метафизического в физическое, внутреннего во внешнее, событий в сознании человека в события в сфере технологии». «Такие пугающие фразы (и реальность), как “инженеры человеческих душ”, “перекачка мозгов” (head shrinkers), “научное управление”, “наука потребления”, дают (в убогом виде) набросок прогрессирующей рационализации иррационального, “духовного” — отказа от идеалистической культуры», — доказывал он.
В индустриальные времена масса была пассивным объектом информационной обработки. О воздействии рекламы на её сознание написано множество исследований. Рекламисты и другие «инженеры человеческих душ», чтобы понять, что собой представляет масса, заказывали социологические опросы и т.д. И всё равно масса оставалась вещью в себе. Она воспринимала господствующие идеи, но как она их переваривала — это «душевные инженеры» точно не знать не могли.
Постиндустриальная улица не мучается от безъязыкости. Она постоянно занимается своей собственной репрезентацией. Толпа стала медийной. «Мы живём в медиа. То, кто мы, что мы делаем и что всё это значит для нас, не существует за пределами медиа», — отмечает профессор журфака МГУ Виктор Коломиец.
Лет пятнадцать назад левые публицисты восхищались социальными сетями, доказывая, что Тахрир в Египте и другие порывы «арабской весны» умные ребята, «революционеры нового поколения», организовали с помощью фейсбука и твиттера (сегодня это запрещённые в РФ социальные сети). Мы сейчас не будем рассуждать, хорошо это или плохо — «арабская весна». Так или иначе, уже давно понятно, что социальные сети – это орудия манипуляции даже не столько сознанием людей, сколько их эмоциями, и направлением их в нужное для организаторов «вёсен» и прочего «карнавала» русло.
Процент «умного интернета» весьма невелик. Чтобы убедиться в этом, достаточно «посерфинговал» по страничкам «обычных людей». Котики, собачки, цветочки, овощи, выращенные на грядке… Но это ещё не так печально. А вот что заставляет людей играть в виртуальный огород? Неужели недостаточно дачного? Или игра в виртуальные поцелуи? Но и это ещё не предел.
Ролики с аннотациями типа «смотреть до конца», «ржака», «убойный юмор», «жёсткий прикол» и тому подобное — парад человеческой тупости. Нынче, чтобы прославиться как «сам себе режиссёр», не нужно снимать «забавный случай» на видео, посылать его в редакцию развлекательного канала или передачи, ждать решения профессионалов о судьбе твоего ролика… Зачем всё это, когда есть смартфон с камерой и социальные сети? Теперь каждый может открыть видеоканал и стать ведущим «популярной передачи». Рассказывай, о чём хочешь.
Наши дамы очень любят оповещать окружение, что они хорошо отдохнули на курорте. Весьма популярная аватарка: дама в откровенном купальнике, часто фото со спины, голова вполоборота (в женщине должна быть загадка). Иногда попадаются и фото мужчин в плавках.
Нельзя не обратить внимание на желание сетевой аудитории зафиксировать всё и вся: что надел, что поел, как вспотел, где был, кого видел. Ещё не так давно люди в возрасте «поздней молодости» (30+) выкладывали на свои страницы блюда, заказанные в ресторане. Я понимаю желание показать, что тебе довелось съесть что-то экзотическое. Но выкладывать в сеть фото рядовых блюд, например, итальянской кухни или какой-нибудь ординарный коктейль — что это за синдром? «Мы с мужем сходили в выходные ресторан и вот, что мы съели и выпили»… И что? Как надо воспринимать этот медиа-посыл? Тот, кто в тот вечер наелся магазинных пельменей, должен лопнуть от зависти, почувствовать себя ничтожеством? Но обычно «лента друзей» имеет социально-однородный характер. Получается, что люди красовались друг перед другом.
Красоваться друг перед другом хотя бы естественно. А вот красоваться перед самим собой, делая бесконечные селфи, а потом ретушировать их — это уже диагноз. А теперь ещё нейросети предлагают решительно омолодиться или превратиться в персонажа какой-нибудь средневековой легенды.
Нельзя осуждать нас за желание запечатлеть себя в этом мире. Но наша нынешняя репрезентация очень далека от альбомов с фотографиями, которые делали люди не такого далёкого прошлого.
Раньше, чтобы заявить о себе, нужно было быть писателем, беллетристом, художником, публицистом, журналистом на худой конец. Сегодня достаточно иметь смартфон. Любые тупость и пошлость превращаются в медиа-событие. Народ всегда мечтал, чтобы его услышали. Его мечты стали явью. Его не только слышат; его ещё и видят.
Если «первая фаза господства экономики над общественной жизнью в отношении определения любого человеческого творения повлекла за собой очевидное вырождение “быть” в “иметь”», то потом, как утверждал Ги Дебор, наблюдалось повсеместное сползание «иметь» в «казаться». А кажимость, как потом подсказал француз Жан Бодрийяр, — не более чем симулякр, подобие реальности, которое не только кажется более реальным, чем физическая и социальная реальность, но и заменяет её. Сейчас и казаться не нужно. Главное, не нужно казаться умным. Ибо идиотом нынче быть не стыдно. А быть медиа-идиотом даже почётно, а часто ещё и прибыльно.
На протяжении всей истории люди пытались изменить мир под себя. Сегодня мир меняет их, превращая в медиапродукт. «Человек, захваченный и погруженный в медиакультуру, сам становится продуктом медиа», — доказывал в статье «Киберпространство или невыносимая замкнутость бытия» словенец Славой Жижек ещё 25 лет назад. То, что преподносится как свобода безграничного самовыражения, на самом деле социальная и культурная инженерия, призванная превратить нас в дурачков. Философы-традиционалисты любят поносить Рене Декарта за его превозношение человеческого разума. Скоро им будет не о чем беспокоиться. Разум станет достоянием истории.
Если честно, я порой тоже становлюсь жертвой медиа-помешательства. Ведь, как утверждал Карл Маркс, нельзя жить в обществе и быть свободным от него.
Дмитрий Жвания
