Как только российские, а теперь ещё и белорусские силовики разгоняют акцию протеста или демонстрацию за права и свободы, наша либеральная сеть начинает биться в истерике: «Твари! Мрази! Фашисты!» Наша либеральная оппозиция обожает протестовать против полицейского произвола, заявляя, что никто не смеет пресекать законное право граждан на собрания и шествия. Но были времена, когда российские либералы призывали силовиков жестоко наказывать протестующих.
Фашисты… Наши либералы далеко не всегда обозначали этим словом «силы порядка». «Асфальт на Ленинском подмели и вымыли. Осталась только боль. Безумно жалко мальчишек, брошенных как живой щит против красной сволочи. Ельцин выразил соболезнования всем пострадавшим. Он президент, ему нельзя по-другому. Мне несколько не жаль раненных бандитов… Московская милиция уже не могла привычными методами усмирить красно-коричневую сволочь. Наглость и безнаказанность фашистов давно переросла критическую массу», — писал после событий 1 мая 1993 года в Москве либеральный журналист Михаил Кохман в парижской эмигрантской газете «Русская мысль» (№ 3978, 7-13 мая 1993) в статье, озаглавленной «Всё позволено?».
Вообще в этом номере «Русской мысли» очень много либеральных рассуждений о необходимости демонстрации силы «молодой российской демократией». Так, известный диссидент Лев Тимофеев в статье «О политическом насилии» заявляет: «Спор о “сильной руке”, об авторитаризме как о единственной возможности покончить с коммунизмом в России, возникший три года назад, ещё в горбачёвскую эпоху (тогда на уровне теоретическом), теперь после референдума и особенно после первомайских вооружённых столкновений национал-коммунистов с милицией, приобретает новую практическую остроту». И дальше: «В последнее время, когда мы увидели возможность победы демократических, гуманистических принципов не только в сфере морали, но и в политике, вопрос о методах власти, которые могут и должны быть поддержаны нравственным авторитетом демократическом общественности, а значит – вопрос о насилии в политике выходит на первый план». Проще говоря, Тимофеев, который, конечно же, зачисляет себя в моральные и нравственные авторитеты демократической общественности, призывает власть не сюсюкать с «национал-коммунистами» и прочей сволочью, иначе гуманизм не пройдёт.
В демонстрациях против Ельцина участвовали настоящие ветераны, те, кто бился на фронтах Великой отечественной войны, но для либералов они были «фашистами», «красно-коричневыми»…
Напомню, что на протяжении 1993 года в Москве происходили стычки между противниками «молодой русской демократии», возглавляемой Борисом Ельциным и Егором Гайдаром, и силами порядка, которые защищали ельцинский режим. Оппоненты Ельцина в той или иной степени были на стороне Верховного Совета народных депутатов. 1 мая, вскоре после референдума, на котором большинство голосовавших поддержали Ельцина и одобрили предложение о досрочных выборах народных депутатов, события пробрели драматический характер. По сводкам ГУВД, пострадали 205 милиционеров, в том числе 181 сотрудник ОМОНа, 26 из них были госпитализированы. В одной из стычек смертельные травмы получил боец ОМОНа, который через несколько дней умер в больнице. В то же время, по информации от ГУВД, за медицинской помощью обратились 152 участника демонстрации и 12 из них оставили на больничной койке. «Правительственные органы вместо того, чтобы обеспечить спокойное проведение праздничного шествия, сами спровоцировали беспорядки и применили для разгона демонстрантов грубое насилие — дубинки, слезоточивые газы, водомёты. Имеются многочисленные пострадавшие» — с таким заявлением выступила пресс-служба Верховного Совета РФ.
Либералов напугала решимость противников Ельцина. И они требовали одного — навести порядок. Любой ценой. 3 мая в федеральный прямой эфир вышел «Пресс-клуб» Новой студии «Авторского телевидения». «Это довольно постоянная группа относительно молодых, весьма активных и достаточно известных журналистов, на суд которых в такой вечер отдаётся несколько документальных телевизионных сюжетов, как правило, о недавних событиях. В этот раз, в частности, о первомайском побоище», — поясняет «Русская мысль».
Это были те времена, когда в прямом эфире вещала Валерия Ильинична Новодворская. «Это не несанкционированная демонстрация, это начало фашистского путча, — чеканила она. — Верховный Совет в очередной раз продемонстрировал, что он не парламент, а штаб разбойников». По её мнению, гражданская война в России «перешла в открытую фазу». «Советы, — продолжала Валерия Ильинична, — уже однажды развязали гражданскую войну в 1917 году. И если вы не хотите, чтобы это повторилось, у нас остаётся один вариант — второго просто нет: немедленный роспуск всех советов, введение президентского правления».
Обозреватель радио «Свободы» Марк Дейч заявил, что нельзя «потакать этим людям», иначе они обнаглеют ещё больше. И остальные делали подобные заявления: не потакать, разогнать, приструнить. Сумбур внёс лишь Эдуард Лимонов, которого пригласили в эфир, видимо, считая, что писатель, высланный из СССР по израильской визе, будет петь в унисон с диссидентами и либералами. «Зрителей Эдуард Лимонов поразил верностью советским идеалам», — отметил недоумённо Александр Гинзбург, автор отчёта по программе в газете «Русская мысль».
Прошло менее чем полгода и бригада Ельцина реализовала предложения отпетой демшизы. 21 сентября первый президент России издал указ о роспуске Верховного Совета. Вскоре в газете «Известия» появилось обращение «приличных людей» того времени. Стиль его напоминает письма трудящихся с требованием сурово наказать «врагов народа», которые публиковали советские газеты в 1937-1938 годах.
«Мы “жалостливо” умоляли после августовского путча не “мстить”, не “наказывать”, не “запрещать”, не “закрывать”, не “заниматься поисками ведьм”. Нам очень хотелось быть добрыми, великодушным, терпимыми. Добрыми… К кому? К убийцам? Терпимыми… К чему? К фашизму?
И “ведьмы”, а вернее — красно-коричневые оборотни, наглея от безнаказанности, оклеивали на глазах милиции стены своими ядовитыми листками, грязно оскорбляя народ его законных руководителей, сладострастно объясняя, как именно они будут всех нас вешать… Что тут говорить?
Хватит говорить… Пора научиться действовать. Эти тупые негодяи уважают только силу. Так не пора ли её продемонстрировать нашей юной, но достаточно окрепшей демократии?»
Под обращением подписи Алеся Адамовича, Александра Гельмана, Льва Разгона, Риммы Казаковой и, конечно же, Булата Окуджавы. Ельцин выполнил их пожелания.
Сколько погибло защитников Верховного Совета РСФСР, мы точно не знаем. По данным Генпрокуратуры, в Белом доме погибли 148 человек. Газета «Аргументы и факты» со ссылкой на солдат внутренних войск писала, что они собрали останки почти 800 защитников, были в том числе «обугленные и разорванные танковыми снарядами», захлебнувшиеся в затопленных подвалах Белого дома. Бывший депутат Верховного Совета от Челябинской области Анатолий Бароненко говорил о 900 погибших. «Независимая газета» напечатала откровения сотрудника МВД, пожелавшего, чтобы его не называли по имени: «Всего в Белом доме было обнаружено около 1500 трупов. Все они были тайно вывезены оттуда через подземный тоннель, ведущий от Белого дома к станции метро “Краснопресненская”, и далее за город, где были сожжены».
Но либералам было не жаль защитников Верховного Совета — они же «коммунофашисты», «красно-коричневые», «тупые негодяи», которые мешали внедрению в России демократии. Либералы 90-х были кровожадны, как людоеды. «Для меня это был финал детектива, — после расстрела Верховного Совета откровенничал куплетист Окуджава. — Я наслаждался этим. Я терпеть не мог этих людей, и даже в таком положении никакой жалости у меня к ним совершенно не было».
В январе 1994 года журнале «Огонёк» (№ 2-3, стр.26-27) была опубликована статья Новодворской «На той единственной гражданской». «Если бы ночью нам, демократам и гуманистам, дали танки, хотя бы самые завалящие, и какие-нибудь уценённые самолёты и прочие ширли-мырли типа пулемётов, гранатомётов и автоматов, никто не поколебался бы: “Белый дом” не дожил бы до утра и от него остались бы одни развалины, — рубит Валерия Ильинична, рассуждая о событиях 3 октября 1993 года в Москве. — Я желала тем, кто собрался в “Белом доме”, одного — смерти. Я жалела и жалею только о том, что кто-то из “Белого дома” ушёл живым. Чтобы справиться с ними, нам понадобятся пули. Нас бы не остановила и большая кровь… Я вполне готова к тому, что придётся избавляться от каждого пятого. А про наши белые одежды мы всегда сможем сказать, что сдали их в стирку. Свежая кровь отстирывается хорошо».
В 2013-м Новодворская вновь вернулась к теме разгона Верховного Совета:
«Наша вторая гражданская началась и закончилась в октябре 1993 года, 20 лет назад. И почти все её участники живы, кроме главных победителей — Бориса Ельцина и Егора Гайдара. И не было никакого расстрела парламента. Во-первых, там, где красный флаг и баркашовцы, там нет парламента. Было театрализованное представление, хеппенинг для слабонервных Хасбулатова и Руцкого. Много копоти, много шума, много эффекта. Стреляли болванками, а не снарядами, устроили “психическую атаку”, и никто за циклопическими стенами не пострадал. “Альфа” всех собрала в кошёлку, и они пошли с охотой, потому что, в отличие от нас, очень хотели жить», — написала она. «Никто за циклопическими стенами не пострадал»… Выходит, врала даже Генпрокуратура, называя число погибших? Но это риторический вопрос. Валерия Новодворская прекрасно знала, что в здании Верховного Совета погибли если не сотни, то десятки людей. Но для неё расстрел Белого дома был театрализованным представлением, хеппинингом. Белорусский батька Александр Лукашенко должен ещё долго учиться, чтобы такие хеппининги устраивать в своей стране.
Те, кто протестовал против ельцинского режима в начале 90-х, фашистами не были. Их идеологию широкими мазками, сам того не желая, довольно точно обрисовал всё тот же диссидент Тимофеев. По его верным наблюдениям, она «явилась на смену коммунистической доктрине, окончательно себя изжившей». «К пропагандистской проработке “образа врага” деятели “непримиримой оппозиции”, идеологи национал-патриотического толка относятся с тщательным вниманием, — пишет Тимофеев. — Создаётся конструкция, исполненная строгой, хотя и мрачной гармонии: страну захватили оккупанты: западные недружественные режимы долго искали возможности расправиться с Россией, ослабить её и для этого засылали различных агентов — от агентов влияния до прямых шпионов — чтобы внедрить их в структуры высшей власти, и в конце концов им это удалось. Теперь Россию фактически оккупировали. Её богатства — как материальные, так и интеллектуальные – подвергаются планомерному и целенаправленному разграблению. Задача патриотов — любыми средствами скинуть ненавистный “режим Ельцина”».
Что не так в этой картине? В чём неправы были лидеры «непримиримой оппозиции» и «идеологи национал-патриотического толка»? Богатства России — как материальные, так и интеллектуальные — разве не грабили? Что произошло с нашими заводами? Разве наша страна не находилась во внешнем управлении? Напомнить, что собой представлял тогдашний министр иностранных дел РФ Андрей Козырев и где сейчас живёт этот подонок? Это для Петровской и Лариной, которые на «Эхе Москвы» устраивают трескучее шоу комических старух, 90-е — годы, когда мы дышали «воздухом свободы». Для нашей страны — это время позора и унижения, депрессии и развала. Это настолько очевидно, что не хочется тратить время на то, чтобы доказать это цифрами.
Все нынешние либералы выросли из шинели Валерии Новодворской. Все. Даже те, кто в 1993-м были детьми. Она довела до логического завершения идеологию «русского» либерализма, а идеология «русского» либерализма — это русофобия. Иногда она прячется под маской сожаления о неготовности русского народа к демократии, о генетической предрасположенности русских к смирению перед властью. Новодворская ничего не скрывала. И в этом смысле она была намного честнее, чем её соратники, последователи, продолжатели.
Полицейский произвол — это, конечно, очень плохо. Я был много раз не только его свидетелем, но и жертвой. Но лицемерие либералов, их ханжество ещё хуже, оно вызывает отвращение.
Я написал этот текст не для того, чтобы переубедить либералов, переспорить их. «Напрасный труд — нет, их не вразумишь, чем либеральней, тем они пошлее», — лучше, чем Фёдор Тютчев не скажешь, не напишешь. Я написал этот текст для тех, кто, не будучи либералами, сочувствует им как «жертвам чекистского режима». Не надо им сочувствовать. Не надо их жалеть. Свались им в руки власть, они превратятся в держиморд почище, чем многие нынешние «силовики». Они же демократию будут защищать, светлые либеральные идеалы от всякой «фашистской нечисти». Ведь так уже было в нашей стране: они ею правили, они её насиловали.
В начале 90-х они мечтали о «русском Пиночете», который силой проведёт в немытой России рыночные реформы и демократические преобразования, без оглядки на «красно-коричневых», а главное, не жалея народ. В начале 2000-х многим из них показалось, что «русский Пиночет» пришёл. Многие из тех, кто сейчас подписывает письма с требованием прекратить преследования то одного, то другого сомнительного персонажа, казнокрада, педофила или наркомана, в 2000-м умилялись, глядя на молодого преемника. И в начале вроде всё шло по их сценарию: коммерциализация образования, здравоохранения, монетизация льгот, сотрудничество с НАТО. Но потом пошло не так, как они хотели. Преемник, на которого они возлагали большие надежды, отыграл назад — вернулся к патерналистской модели правления. Иначе править Россией невозможно. А недавно по его инициативе были внесены социальные и консервативные поправки в Конституцию, которая в редакции 1993 года, по мнению Новодворской, была «роскошной». И нынешняя злость либерального старичья так сильна ещё и от того, что оно просчиталось.
Радоваться тому, что кто-то из либералов истероидного типа поджог себя в знак протеста против полицейского произвола, конечно, не стоит. Но и горевать вместе с ними тоже не надо. Их вдохновители получали удовольствие, глядя, как Белый дом покрывается чёрной копотью. Они веселились, зная, что в Белом доме не по своей воле горят его защитники. Они наслаждались хеппинингом. А теперь мы посмеёмся над их «дискотеками».
Читайте также:
