После завершения августовского путча первый и единственный президент СССР Михаил Горбачёв, возвратившись в Москву из Крыма, где три дня был в заточении, произнёс ставшую знаменитой фразу: «Я вернулся в другую страну».
Да, осенью и зимой 1991 года происходили грандиозные процессы. Один из них — распад Советского Союза, государства, где многие из нас родились и выросли. Но мы поговорим сейчас о событии гораздо менее значительном, но по-своему важным и символичным. Конкретно: на невских берегах прекратила своё существование ведущая газета города «Ленинградская правда» — орган Ленинградского обкома КПСС, издававшаяся на протяжении 72 лет. Последний номер датирован 31 августа. А уже через три дня вышел первый номер новой газеты — «Санкт-Петербургские ведомости».
Несколько месяцами ранее «Ленинградская правда» последовательно выступала против возвращения городу его исторического имени: при этом в ряде появлявшихся тогда на страницах газеты материалах содержались достаточно здравые аргументы. Но Ленинград ещё оставался Ленинградом, а в городе уже выходила газета под названием «Санкт-Петербургские ведомости». Напомним, что Указ президиума Верховного Совета РСФСР «О возвращении городу Ленинграду его исторического названия Санкт-Петербург» был опубликован только 6 сентября.
В июле-августе 1991 года автор этого текста сотрудничал с «Ленинградской правдой» как внештатник. Недавно назначенный на эту должность заведующий отделом информации ныне известный журналист и писатель Анатолий Аграфенин понимал, что авторитетная, обладающая богатыми традициями и высокопрофессиональным коллективом газета нуждается и в омолаживании, и в новых творческих идеях. 16 августа, в пятницу, Анатолий Александрович попросил меня зайти к нему в кабинет.
«Хочу предложить вам работу в отделе информации. Вы согласны»? – сказал мой будущий начальник.
Я кивнул головой.
«Приходите в понедельник с документами и приступайте к оформлению», — завершил он наш краткий разговор.
Все попытки дозвониться до Аграфенина 19 августа успехов не увенчались. Мне удалось выяснить, что в девять утра началось заседание редколлегии, которое продолжается уже много часов. И никто из журналистов отдела информации никаких указаний до сих пор не получал.
В вышедшем на другой день номере были опубликованы как официальные материалы ГКЧП, так и небольшая заметка о позиции российского руководства, а также тексты, не имеющие отношения прямого отношения к происходящим в стране грандиозным событиям. Руководство газеты проявило столь необходимые в сложившейся ситуации осторожность и дальновидность: ведь никто не мог сказать, что может произойти уже завтра-послезавтра.
На второй день путча, 20 августа, утром Анатолий позвонил мне сам. «Срочно приезжайте в редакцию. Будет много работы», — сказал заведующий отделом.
До позднего вечера мы, журналисты-информационщики, носились по всему городу. Перед нами стояла задача — отразить во всей полноте картину того дня. Подписанный сразу несколькими авторами материал назывался «Когда-нибудь мы вспомним это»… Да, пророческим получился заголовок.
21 августа попытка госпереворота бесславно завершилась: можно было облегчённо вздохнуть. Но… По третьему этажу здания Лениздата, где работали журналисты «Ленинградской правды», пронесся тревожный слух: газету закрывают.
Вот что много лет спустя рассказывал автору Олег Кузин, в то время главный редактор «Ленинградской правды», а впоследствии и «Санкт-Петербургских ведомостей»:
— В те драматические дни Ленсовет принял решение закрыть газету «Ленинградская правда». Мне об этом сразу сообщил мой старший товарищ первый вице-мэр Вячеслав Щербаков. «Сохранить “Ленправду” уже нельзя, — сказал он. — Но есть такой путь спасения: мэр Анатолий Александрович Собчак хочет на базе “Ленинградской правды” возродить старейшую российскую газету “Санкт-Петербургские ведомости” и предлагает вам возглавить её. Мы провели в коллективе собрание и согласились с этим предложением. Мне удалось оговорить два условия: ни один сотрудник не должен быть уволен против его желания; новая газета будет независима от всех партий и политических движений.
Cобранию трудового коллектива предшествовало заседание редколлегии, о результатах которого читателей информировали в номере от 24 августа: «Изменить статус “Ленинградской правды” — объявить её общественно-политической газетой». А уже в следующем номере было объявлено о ликвидации «Ленинградской правды» и создании на её базе городской газеты «Санкт-Петербургские ведомости».
По этому поводу редакция приняла обращение к своим читателям. Вот небольшая цитата: «Преступный государственный переворот, во главе которого, а также в числе пособников, оказались многие члены руководства КПСС, обнаружил всю глубину кризиса в этой партии. На протяжении последних шести лет руководящие партийные структуры не только не смогли, но и не захотели активно включить КПСС в процесс перестройки, сковывали демократические устремления миллионов коммунистов».
Эти строки я читал вместе с одним популярным тогда ленинградским журналистом. На его лице сначала появилась саркастическая улыбка, а затем он вдруг вспомнил… персонажа культового фильма «Семнадцать мгновений весны», шефа гестапо Мюллера: «Мюллер редко ошибался, и когда служил Веймарской республике, избивая демонстрации нацистов, и когда перешёл к нацистам и начал сажать в концентрационные лагеря деятелей Веймарской республики».
Да, в те дни многие стремительно меняли свои политические взгляды: преподаватели научного коммунизма становились апологетами либеральных теорий, секретари райкомов с пеной у рта доказывали, что всю жизнь были сторонниками демократии.
Но всё же: прав ли был мой саркастически настроенный коллега?
«Не буду скрывать: мы тогда опасались, что читатели обвинят нас в предательстве, не станут читать новую газету, подписывать на нее, — рассказывал Олег Кузин. — Этого не произошло. В первую же подписную кампанию на “Санкт-Петербургские ведомости” подписалось больше петербуржцев, чем на все остальные городские издания вместе взятые».
На мой взгляд, история превращения «Ленинградской правды» в «Санкт-Петербургские ведомости» — свидетельство того, что реформировать что-то принадлежащее минувшей эпохи можно, не разрушая до основания, сохраняя всё самое лучшее. Именно такого подхода к переменам хотели вначале девяностых годов миллионы наших сограждан. Увы, многие из последовавших в стране после провала пути реформ проходили совсем по другому сценарию…
Давид Генкин
