Иван Ильин: Война требует зрелого духовного опыта

Ilyn_Sopr_Zlu_siloy

Продолжение

В Германии Ильин работает в Русском научном институте Берлина, с 1923 по 1934 год. В 1939 году он уезжает в Швейцарию из-за напряжённых отношений с нацистской властью, с которой Иван Александрович, вопреки расхожему мифу, сотрудничать отказался.

Лекция 1:

Кстати, уже в 1934 году Ильин предрекал миру большую войну. Он написал тогда: «Мы видели великую европейскую войну. Но она будет лишь слабою тенью той войны, которая намечается в будущем: ибо будущая война будет стремиться не к ратной победе, а к духовному разложению, к порабощению или истреблению целых народов. Фурии её распечатают в каждой стране тот сосуд, в котором печать Сулеймана удерживает шайтанов гражданской войны и социальной революции; и тогда весь мир захлебнётся в крови и грязи…». Шайтаны – это, конечно же, духи национализма, которые дремлют какое-то время, а потом их активизируют, они пробуждаются и начинается национальная истерия, подобная той, что бушевала в Германии в 1933 году.

И после этих строк Иван Александровича нельзя обвинить в большом сочувствии немецкому национал-социализму. Да, он написал несколько хвалебных отзывов о национал-социализме. Но нужно воспринимать их в историческом контексте – многие белоэмигранты воспринимали большевизм как абсолютное зло и тот, кто противопоставлял себя этому злу и остановил процесс большевизации, мог восприниматься ими как некий освободитель. Но Ильин, в отличие от других своих соплеменников, очень быстро освободился от подобных иллюзий. Не будем забывать, что в это время Гитлера номинировали на Нобелевскую премию, его портрет красовался на страницах ведущих европейских журналов.

А шайтанов национализма мы до сих пор наблюдаем на Украине с 2014 года. Кто знал в большой России, где-нибудь в Воронеже, или в Липецке такие имена, как Ярош или Белый? Никто ­– они тихо дремали, делали своё дело, ожидали и в какой-то момент пробудились. Вот о таких как раз Ильин и говорит.

В Швейцарии Сергей Рахманинов буквально спасает философа от нищеты. Ильин обоснуется в пригороде Цюриха Цолликоне, где будет продолжать научную деятельность и писать книги до конца своей жизни – до 1954 года. Там пишутся «Аксиомы религиозного опыта», «Путь к очевидности» – одни из самых замечательных текстов Ивана Ильина. А можно вспомнить и не менее замечательные религиозно-философские тексты, написанные Иваном Александровичем в тот же период. Например, «Поющее сердце. Книга тихих созерцаний» – философский труд, приближающийся к поэзии. А ведь ещё Мартин Хайдеггер отмечал, что философия и поэзия – родные сёстры. Из более ранних текстов стоит упомянуть «Религиозный смысл философии. Три речи».

Из эмигрантских работ Ильина рассмотрим подробнее книгу «О сопротивлении злу силой», которая вышла в 1925 году в Берлине. Уже по названию становится ясно, против кого она была направлена: сопротивление злу силой рифмуется с толстовским непротивлением злу силой. Собственно, вся работа будет посвящена отрицанию идеи Льва Толстого, которая аналитическим образом выведена из Евангелия, из сказанного Христом о том, что злу не стоит сопротивляться: «Сопротивляясь злу, мы только лишь его приумножаем». Ильин посвятил свою книгу воинам, которые сражаются с большевиками: «Да будет ваш меч молитвою, и молитва ваша да будет мечом!». Да и само произведение, по сути, призвано этико-философски обосновать борьбу с большевизмом.

Работа «Сопротивление злу силой» вызвала огромную волну критики, поддержки, отрицания, в дискуссию с автором вступили многие русские мыслители-эмигранты. Стоит отметить, что об Ильине было достаточно много нелестных отзывов в среде эмиграции, поскольку Иван Александрович имел склонность ссориться с людьми: так случилось с Николаем Бердяевым, так случилось с евразийцами, так случилось со многими. Даже Пётр Струве относился достаточно сдержанно к Ильину, хотя и поддерживал его.

Одним из первых, кто откликнулся на эту книгу, был Фёдор Августович Степун. Он заявил, что книга Ильина – это помощь делу борьбы с большевизмом: «Какое-то воинство, которому в конце концов тошно станет быть интернациональным “красным” и которое неудержимо потянет вновь стать русским “христолюбивым воинством”, – это вновь нашедшее себя воинство с мечом, осиянным православным крестом, подымет борьбу за освобождение своей православной Руси».

Отец Василий Зеньковский дал не столь лестный отзыв: «Книга Ильина посвящена в значительной своей части оправданию “меча” – она не просто констатирует естественную неизбежность “меча”, – то есть орудия насилия в истории войны, грубо говоря, это символ физического насилия, но хочет показать его моральную правду – правду несправедливости! – хочет связать с проблемой меча всю “мудрость” христианства».

Пётр Струве написал, что книга Ильина – блестящая, но трудная.

Но самый острый спор у Ильина случился с Николаем Бердяевым. «Кошмар злого добра» – так называется бердяевская рецензия. Николай Александрович называет работу Ильина кошмарной и мучительной. Он пишет: «Духовный и нравственный сыск, разработанный в целую систему со всеми приёмами утончённого феноменологического метода, подозрительность и одержимость злом, которому нужно ежеминутно сопротивляться силой, свидетельствуют о духовно нездоровом состоянии, о религиозно непросветлённом отношении к жизни. И особенно тяжёлое производит впечатление, когда пишут о таких страшных вещах, как убийства, мечи, казни и пр. в стиле риторическом, с ложной возвышенностью и ходульностью». О пафосе книги Ильина Бердяев говорит как о пафосе несвоевременном, запоздалом – ведь гражданская война закончена, уже идёт строительство государства новой большевистской России. Бердяев, ставя в пример себя, пишет, что и сам совсем не толстовец и не сомневается в принципиальной допустимости действия мечом и силой, но при соблюдении целесообразности и духовной гигиены. Именно эта целесообразность, с точки зрения Бердяева, была Ильиным нарушена.

Дело в том, что во время войны Бердяев сам писал подобные статьи. Испытывая некое отвращение к армии во время мира, он совершенно иначе относился к ней во время войны. Но война закончена и воинственный пафос больше неуместен. Бердяев не поддерживал белое движение, поскольку не видел в большевизме абсолютного зла.

Более того, Бердяев в эмиграции пишет: «Ильин не хочет любить “ближнего”, он любит самого “дальнего”, любит абсолютное добро, носителем которого почитает себя. Он исповедует законническую, фарисейскую, буржуазную мораль и во имя её хочет истязать людей. Отрицание человека, нелюбовь к человеку есть его великий грех, измена христианству, религии Богочеловечества. Он не обнаруживает понимания благодати в христианстве, он весь в законе, он не понимает различения между злом и грехом, не знает, что зло есть последствие греха».

Бердяев нападает на Ильина в контексте противоречия между законом и благодатью: «Религиозная победа над злом является для него не покаянием и обращением грешника, а принуждением его к добру и казнью его». То есть преодоление зла, с точки зрения Бердяева, – внутренний подвиг, который совершается свободно путём покаяния или какой-то другой внутренней работы, а не через насилие, которое, по мнению Бердяева, оправдывается автором «О сопротивлении злу силой». Бердяев, как и Ильин, принимает войну и отчасти оправдывает её, осмысляет, видя в ней благодать. Но он однозначно осуждает казнь, в которой действует уже не благодать, а законничество, фарисейство.

Ильин отвечает на разгромную бердяевскую критику статьей «Кошмар Бердяева», где утверждает, что законническая, фарисейская концепция целиком выдумана оппонентом и приписана ему абсолютно безосновательно. Он высмеял Бердяев за то, что тот галлюцинирует и сам же впадает в ярость от собственных галлюцинаций.

Ильин ставит важный вопрос в своей книге: «Может ли человек, стремящийся к нравственному совершенству, сопротивляться злу силою и мечом? Может ли человек, верующий в Бога, приемлющий Его мироздание и своё место в мире, не сопротивляться злу мечом и силою?». Далее он пишет: «Вот двуединый вопрос, требующий ныне новой постановки и нового разрешения».

В наши дни этот двуединый вопрос требуется вновь поставить в нынешних военных конфликтах, неважно, в каких конкретно: Первая мировая, или Вторая мировая, или война на Балканах, или операция в Донбассе, или в Сирии, или в Ливии, или где угодно. И от ответа на него зависит вся последующая духовная работа, которая поможет нам осмыслить происходящие события. А вопрос этот, согласно Ильину, требует «зрелого духовного опыта, продуманной постановки и беспристрастного решения».

Но решать вопрос о том, когда следует пресекать злодейство физически, то есть буквально казнью, согласно Ильину, может лишь тот, «кто видел реальное зло, кто воспринял его и испытал, кто получил и унёс в себе его диавольские ожоги, кто не отвернулся, но погрузил свой взор в зрак сатаны, кто позволил образу зла подлинно и верно отобразиться в себе и вынес это, не заразившись, кто воспринял зло, но не принял зла».

«Именно благодаря тому, – пишет философ, – что находились люди, добровольно принимавшие на себя бремя активной борьбы со злодеями, эту, может быть, тягчайшую разновидность мирового бремени, – всем остальным людям открывалась возможность мирно трудиться, духовно творить и нравственно совершенствоваться». Таким образом, получается, что пресечение злодейства законническими методами представляют собой зло, но зло меньшее по сравнению с тем, с которым соприкоснулись государственные мужи, что взяли на себя бремя вершить справедливость и монополизировать насилие.

Ильиным написано немало публицистики, в которых Иван Александрович пытался предвидеть, предсказать, сконструировать образ будущей России, которую он чает, которую он ждёт и на которую надеется. России, переборовшей большевизм, избавившейся от него, но и не погрузившейся в тот хаос национального бурления, либерально-фашистской диктатуры, который мы наблюдали в 90-е годы и который Ильин отчасти предсказал – например, в статье «Что сулит миру расчленение России». Другие важные опусы: «Путь духовного обновления», «Основы борьбы за национальную Россию», «Наши задачи», «О сущности правосознания».

Ильин – один из немногих русских мыслителей, который в наше время удостоился почти полного собрания сочинений. Их изданием занимается Юрий Лисица – настоящий подвижник, исследователь, учёный, философ. На данный момент вышло 34 тома.

В заключении стоит отметить, что Ильин действительно на своём жизненном пути сделал некоторые ошибки – например, написал уже упомянутые хвалебные статьи о национал-социализме. Но, как заметил Александр Моисеевич Пятигорский, «ошибка философа – это философская ошибка». И поэтому к ошибке философа и подходить стоит философски. Например, поставить всё те же самые вопросы, которые ставил для себя Иван Ильин, оказаться в том же контексте, в котором оказался он. И тогда спросить себя: «А что я бы сделал на его месте?».

Лекция из курса «Философия войны и смерти» Андрея Коробова-Латынцева, адаптированная в текст публицистом Иваном Гладиным

Идёт сбор слушателей на бесплатный курс «Русская военная философия» Андрея Коробова-Латынцева.

Регистрация здесь https://solsevera.ru/russmillphilosophy

Вам будет интересно