Улицам Петербурга продолжают возвращать исторические названия, хотя к более поздним версиям горожане привыкли. Пояснениями, чем обоснованы те или иные переименования, а также мнением о том, каким топонимам в городе на Неве категорически не должно быть места, с «Родиной на Неве» поделился член Русского Географического общества и член Всемирного клуба петербуржцев Владимир Дервенёв.
– Вы ранее озвучивали позицию, что в Петербурге есть целый ряд неудачных топонимов. Какие конкретно вы имели в виду?
– Несуразно, с моей точки зрения, когда главное Высшее военно-морское училище России (Санкт-Петербургский военно-морской институт – прим. ред.) находится на набережной имени того, кто изменил присяге, кто предал офицерскую честь – на набережной Лейтенанта Шмидта. Неуместна для Петербурга набережная, носящая имя террориста – товарища Свердлова. Слава Богу, мы избавились от набережной Робеспьера, это название было забавно. Но у нас есть улица Марата, которая, по-моему, совершенно не к месту. Когда-то у нас была прекрасная улица Кабинетская, в честь кабинета (правительства Государя), а сейчас это улица Правды. В прошлом было много красивых названий, например, была улица Офицерская, сейчас это улица Декабристов.
В Колпино раньше была улица с названием Лагерное шоссе. Я знаю человека, у которого этот топоним был в прописке. Теперь это улица Вознесенская. Там же улица Урицкого стала Соборной. В Красном Селе пытаемся вернуть название Голицынскому проспекту, который ведёт в Стрельну. Сейчас это очередная улица Ленина, которых у нас в Петербурге больше десяти.
Советские улицы раньше были Рождественскими, на одной из них стоял храм, который был разрушен, а буквально в этом году возрождён – храм Рождества Христова на Песках.
Многочисленные Советские улицы раньше были Рождественскими, на одной из них стоял храм, который был разрушен, а буквально в этом году возрождён – храм Рождества Христова на Песках. Это архитектурная жемчужина расположена в скверике на Суворовском проспекте. Храм был снесён до основания, выбран был даже фундамент. Удалось его просто возродить. Притом был анекдотичный случай: не могли найти чертежи храма, и воссоздавали по фотографиям, открыткам и акварелям. Архитектурное бюро заслуженного и почётного архитектора и реставратора России Рафаэля Даянова очень долго работало. А как только они полностью закончили новые чертежи, вдруг позвонили из Москвы и сообщили, что в архиве нашлась целая папка с чертежами этого храма. Рафаэль Маратович тут же приехал в архив и с замиранием сердца начал сверять документы, и оказалось, что всё сошлось сантиметр в сантиметр. И вот сейчас эта жемчужина, храм Рождества Христова, стоит на шестой, прости Господи, Советской улице. Маразм полнейший, но, слава Богу, мы возвращаем Рождественским улицам название. Надеюсь, получится в следующем году.
– Поясните механизм возвращения названий?
– В Санкт-Петербурге существует замечательный, с моей точки зрения, закон, который предусматривает только возвращение исторических топонимов или наименование новых. Он запрещает переименование, и это хорошо. Хотя я не понимаю, как жить на улице, носящей имя упыря Белы Куна, который топил баржи с русскими офицерами, из пулемёта расстреливал в Крыму людей. На улице имени этого человека я бы жить не смог. Но изменить его нельзя, хотя, возможно, для подобных случаев существуют исключения из правил.
Я не понимаю, как жить на улице Белы Куна, носящей имя упыря, который топил баржи с русскими офицерами, из пулемёта расстреливал в Крыму люде. На улице имени этого человека я бы жить не смог.
Что касается возвращения исторических названий, возможны обращения от общественных организаций и от почётных граждан, которые имеют право на законодательную инициативу. Они подают прошение на имя губернатора или главы Комитета по культуре Санкт-Петербурга с предложением рассмотреть вопрос о переименовании. Оно передаётся в топонимическую комиссию, которая рассматривает предложение и выносит свой вердикт. Сначала решение принимает бюро топонимической комиссии. Если согласия в вопросе нет, то он выносится на большую коллегию, где разные стороны приводят свои доводы, почему переименование целесообразно или почему этого делать не надо. Чей аргумент весомее, тот и выигрывает – очень демократичная процедура. Практически как состязательность в судебном заседании получается.
– Какие, с вашей точки зрения, городские топонимы, не имеющие утраченных названий и шанса на переименование, неудачные? Помните, у людей были претензии, например, по поводу «района трёх дураков».
– Вы имеете в виду проспекты Энтузиастов, Наставников, Ударников? Там не трёх, там пяти (Передовиков и Большевиков). Здесь я как раз мало вижу неправильного, названия отразили историческую эпоху, определённый период времени. А вот в Красном Селе есть зачем-то топонимический объект – проспект Будённого. Будённый никогда в жизни не был в Красном Селе, он и в Ленинграде-то не был, и этот город не любил. Зачем такое название улице, которая раньше называлась Монастырской, потому что она вела в монастырь? Нынешнее название совершенно неуместное, как и улицы Клары Цеткин, Розы Люксембург, никакого отношения к городу они не имели. Да и вообще много глупых названий…
Был интересный случай: безымянный сквер возле Исидоровского храма на углу Лермонтовского проспекта и проспекта Римского-Корсакова предложили назвать в честь родоначальника композиторской школы Азербайджана Узеира Гаджибекова, просто потому что он жил напротив, учась в консерватории. С инициативой выступила азербайджанская диаспора. Но сквер примыкает к уникальному русскому православному Свято-Исидоровскому Храму, построенному в честь священномученика Исидора епископа Юрьевского и 72-х прихожан, убиенных иже с ним. Для этого храма Иоанн Кронштадтский от Синода просил соизволение, чтобы службы там вели не только на церковно-славянском, но и на эстонском языке. Потому что это был храм эстонской православной общины, и стояла задача проповедовать так, чтобы как можно больше эстонцев пришли в православие. И Синод дал такое соизволение. Странно было бы, если у прилегающего к храму сквера появилось название в честь азербайджанского композитора с не очень православной фамилией.
Странно было бы, если у прилегающего к храму сквера появилось название в честь азербайджанского композитора.
Слава Богу, в топонимической комиссии здравые люди, сквер рекомендовано назвать Исидоровским. (В сентябре этого года комиссия одобрила присвоение имени основоположника азербайджанской классической музыки, обучавшегося в 1913 году в Петербургской консерватории, У. А.Гаджибекова скверу на улице Композиторов у дома №19 – прим. ред.).
– Как вы относитесь к народным и политическим акциям, когда безо всяких согласований улицам присваивают те или иные названия, просто размещая на них таблички или бумажки? В городе, например, периодически вместо той или иной улицы появляется улица Сталина.
– Это маразм. История и география – это очень точные науки, а если каждый будет делать, что ему заблагорассудится с историей или с географией, то мы просто потеряем страну. Это созвучно будет с тем, что в юмореске говорил покойный Задорнов: давайте памятникам делать головы на резьбе – пришла очередная власть, открутили одну, прикрутили новую, и памятники сносить не надо.
Уже поздно что-либо называть именем Сталина, хотя он сделал немало, особенно, в Великую Отечественную войну.
Сталин был своеобразный человек, многогранный и противоречивый. Но уже поздно что-либо называть его именем, хотя для России он сделал немало, особенно в Великую Отечественную войну. Но эту страницу истории мы перевернули, причём перевернули ещё в начале 60-х. Что самое интересное, перевернул её гораздо больший упырь, чем сам Сталин – Никита Сергеевич Хрущёв. Он был одним из самых кровавых участников репрессий. Даже есть приписка Сталина на записке Хрущёва, где Хрущёв просил увеличить квоту на расстрел – там красным карандашом рукой Сталина было написано дословно «Никитка, дурачок, уймись». И потом главным разоблачителем культа личности и репрессий оказался именно Хрущёв – метаморфозы истории. Также мы перевернули и эту историю с Хрущёвым.
– Чем руководствуются, когда выбирают названия для новых районов Петербурга?
– Руководствуются местностью и историей. Когда мною и Всемирным клубом петербуржцев предлагались топонимика на намывных территориях, то так как это морская территория, и там раньше было море, были предложены связанные с морем названия. Здесь появился и проспект Крузенштерна, и бульвар Головнина, и улица Лисянского, и улица Айвазовского. В районе бывшего Комендантского аэродрома возникли улица Ильюшина, Парашютная улица, улица Королёва и прочие. В районе Мурино улицам присваивают имена деятелей науки. Слава Богу, в Питере о названиях думают.
– А каким типам топонимам в современном Петербурге однозначно не место?
– Не стоит использовать имена современных политиков или тех деятелей, кто жил не так давно. Это касается и людей искусства, культуры. Есть, безусловно, исключения, такие как Даниил Гранин, чьим именем был назван сквер. Для таких личностей могут быть исключения из правил, они должны быть настолько непререкаемым авторитетом для всех, что против никто не будет выступать. А вообще топонимический объект, исторический, географический должен выстояться как хорошее вино. Должно пройти время, чтобы стало понятно, насколько человек достоин увековечения.
Юлия Медведева
