Игорь Пастушенко: «Мы всегда остаёмся русскими»

Pastushenko_coll

Полковник запаса Пастушенко о величии Байконура, родной Украине и трудовых мигрантах

Военная служба заставила Игоря Пастушенко изрядно поколесить по разным странам: Украина, Россия, Туркмения, Узбекистан, Казахстан. Но тогда это была одна страна. Спустя три десятка лет, отданных армии, Игорь Григорьевич с уверенностью говорит, что проблемы, появившиеся в отношениях между бывшими республика Советского Союза после его развала, во многом созданы искусственно и по большей части имеют очевидное решение. А что касается современной России, то это страна, которой можно гордиться — даже в сравнении с Советским Союзом.

Игорь Пастушенко — полковник запаса и кандидат экономических наук. Выйдя на пенсию по выслуге лет в 2010-м, он стал учредителем организации ветеранов тыла Ленинградского военного округа и секретарём Попечительского совета Санкт-Петербургского Кадетского корпуса Следственного комитета Российской Федерации. В разговоре с «Родиной на Неве» Игорь Григорьевич рассказал о своей службе в Средней Азии и годах, проведённых на Байконуре, а также поделился мнением о том, что происходит в отношениях между бывшими братскими республиками.

— Игорь Григорьевич, Вы много лет отдали Вооружённым силам. Почему был избран путь военного?

— Я родился в семье военнослужащего и пошёл по стопам отца. Учился в воинском училище в Саратовской области, потом был направлен в Среднюю Азию, в Туркестанский военный округ, и попал в самую южную его точку — в Кушку.

— Говорят, солдаты не хотели в Среднюю Азию попадать. Или это неправильные представления?

— В то время шла война в Афганистане, и нас всех направили туда. Путь в Афганистан лежал через Ташкент. Как вам сказать… Мы ехали восполнять потери людей. Если потери есть — нас посылают туда взамен. Так получилось, что в то время потерь больших не было, и нас распределили по Туркестанскому округу, где были свободные места. С 1984 по 1989 год я служил в Кушке. Потом меня перевели в Чирчик, это Ташкентская область, Узбекистан, оттуда уже — под Казахстан, а следом — на Байконур. В Санкт-Петербург, в Ленинградский военный округ, я приехал после Байконура.

— В чём заключалась служба на Байконуре? С космонавтами довелось пообщаться напрямую?

— Служба заключалась в обеспечении полётов. Я служил на Байконуре с 1993-го по 1999 год. А с космонавтами, конечно, общались постоянно. По долгу службы я общался абсолютно со всеми, кто там был, и практически со всеми, кто приезжал.

— Какие впечатления оставил Байконур?

— Не было точки на Байконуре, где бы я не побывал. Я видел величие этого строения, величие «Бурана», который там стоял, величие взлётной полосы, которая для него была построена — как зеркало. Это было величие нашей страны, Советского Союза и России в том числе. Сейчас Байконур остался в Казахстане, и он пришёл не в то состояние, в котором когда-то был. А вообще это грандиозная стройка, грандиозный город и грандиозный космодром, которого не было ни в одной стране мира и, наверное, не будет больше. Когда смотришь, как запускается ракета, невозможно передать те ощущения и тот звук, которые она издаёт, когда взлетает — какая это мощь, сила и гордость.

— А откуда смотрели?

— Там есть специальные места, смотровые, они находятся на расстоянии от 500 метров до километра в зависимости от старта. Вот оттуда персонал, который обслуживает, и гости, которые приезжают, смотрят пуски. Смотрели. Как сейчас, не знаю.

— Сейчас много говорят о возрождении российской космонавтики, «Роскосмос» анонсирует полёт на Луну. Как вам кажется, есть шанс вернуть советский уровень? И нужно ли это, или сейчас странам целесообразнее объединиться, а не стремиться к победе в космической гонке?

— Я думаю, величие в том понимании, каким оно было, уже и не нужно. Во-первых, присутствовала и гонка, и показуха между США и Советским Союзом. Сейчас этого не нужно. Хотя, может быть, было бы неплохо, чтобы «Буран» запускали. С другой стороны, американцы тоже отказались от своих Шаттлов: их шаттлы и наш «Буран» — это были идентичные ракеты, но они очень дорогие и у них маленький ресурс. Они не остались, значит, они не нужны. Для того чтобы пускать то, что нужно пускать, достаточно нашего Плесецка.

Я вот не скажу, что у нас сейчас хуже, чем в Советском Союзе. Просто меньше, наверное, рекламы и освещения достижений. Если раньше запускали ракету, то везде, по всем средствам массовой информации, об этом рассказывали, в газетах писали. С космонавтами делали интервью, прямые включения с орбиты в ходе программы «Время». А сейчас при запуске объявили, что успешно запустили, и на этом всё — проехали. Я думаю, только из-за этого складывается впечатление, что немножко хуже стало. Если бы так же рекламировали и освещали эту космическую работу, как тогда, то увидели бы, что она не менее важная и не менее значимая, чем была в Советском Союзе.

Я был в Плесецке, и видел, что это тоже грандиозное наше сооружение, величественное. Им тоже нужно гордиться, но почему-то гордятся мало, а больше рассказывают, что и куда запустили в Китае и кто планирует лететь на Марс. Вот обратите внимание, сейчас по всей России налажена хорошая телефонная связь. И это не от того, что телефоны стали лучше, а от того, что запушено больше спутников. Но человек, который берёт телефон в руки и звонит, может быть, даже и не знает, что для того, чтобы у него была связь, есть спутник, который летает и обеспечивает работу. Всё у нас делается, но об этом почему-то мало рассказывают, хотя люди выполняют свою работу и выполняют очень хорошо.

— Где вас застал переход от Советского Союза к новой России? В этот момент что-то для вас критически поменялось?

— Период этот застал меня в Казахстане. Что поменялось — как бы вам сказать? Вот мы всё-таки российские люди. Из-за чего мы переезжали в Россию, стремились туда потому, что национальные армии старались, чтобы мы приняли присягу этих республик. Я не захотел принимать присягу Казахстана, и перевёлся на Байконур. Хоть Байконур в Казахстане стоял, но там были российские войска.

— Изменения в стране, очевидно, отразились на армии. На вашей части это сказалось, может быть, в плане обеспечения?

— В этот период вообще ничего не было. Если при советской власти, хоть и говорят, что было плохо, но практически всё было, то при переходном периоде вообще же ничего не было, одни талоны. А талоны отоварить было практически невозможно.

— Восстановление армии тоже, наверное, на ваш период службы пришлось? Говорят, сейчас армия усилилась.

— Когда я служил, министром обороны был Сергей Иванов. С того периода мы жили в постоянных реформах. Это сейчас армия стабилизировалась, она стала сильной, крепкой и перевооружилась. А вот с советских времён до времён Шойгу армия постоянно реформировалась, искала своё место в новой России. И только сейчас она окрепла, и вооружение получила. Тогда она была переходная. Хоть мы служили уже в России, но ощущение было, что мы в маленьком Советском Союзе, потому что уставы не менялись, ничего не менялось.

— Вы родились на Украине. Могу спросить, что чувствовали в период, когда началось расхождение России и Украины?

— В моё время Родина была одна — Советский Союз. Переехав из Украины в Саратов, я не ощутил никакой разницы. Не было ощущения попадания в другую страну, всё было родное, и принимали всех одинаково. Что чувствовал, когда Украина начала отдаляться от нас? Сначала горечь чувствовалась, обида. Понимаете, Украина всё-таки — частично Галичина, а частично — Малороссия. И в советское время влияния Галичины не было заметно. Когда я там жил, никто про Бандеру вообще не вспоминал. Да, учили в школе, что был такой предатель Бандера, а в народе никто даже разговоры про это не вёл. Все были советские, русские люди. А вот потом эта Галичина пришла, которую мы не ощущали. Хотя, когда я учился в Вольском училище, у меня была стажировка в Западной Украине. Вот у них там мы не ощущали себя, как дома. Даже я, украинец. Они не считали, нас, восточных украинцев, настоящими украинцами. Даже тогда!

— То есть на единства на Украине не было даже в советские годы?

— Да, мне кажется, что не было. Наверное, причина в том, что они, Западная Украина, пришли из Польши, из Венгрии. Наверное, мировоззрение другое было заложено в мозгах, воспоминание о том образе жизни, который был у них до вступления в Советский Союз. Вот, как сейчас, мы, русские, имеем своё мировоззрение — и, если, не дай Бог, что-нибудь случается, мы всегда остаёмся русскими. И у них же осталось то мировоззрение, которое сформировалось у них вне Советского Союза.

— У вас есть предположения, как могут дальше развиваться отношения, братские народы же были. А сейчас даже на футбольном чемпионате они, говорят, против нас болеют.

— Я думаю, что это всё напускное. В глубине души, в основной массе, люди чувствуют то же, что и мы, переживают и радуются, празднуют победы вместе с нами. А вот та верхушка, которая пришла к власти, делает определённый «шум». Не звуковой, а шум, который выходит, когда варенье варишь, который нужно ложкой собрать и выбросить. Я думаю, у них сейчас он как раз вскипает, и заставляет делать их эти все нехорошие знаки. Со временем, я думаю, всё устаканится и будет, как было.

— Вы много лет провели в Средней Азии, что думаете по поводу трудовой миграции оттуда, её называют проблемой для российских городов. Но и без рабочих рук не справиться…

— От Средней Азии очень интересные впечатления. Когда я там служил, у меня была мечта с выходом на пенсию остаться жить в Ташкенте — до того это был гостеприимный и хороший народ, и всё было слаженно. Я ощущал себя, как дома. А сейчас всё изменилось — может быть, из-за того, что нет больших природных ресурсов, что страны бедные — но жизнь там тяжёлая. Зарплаты, пенсии у них мизерные. Люди едут сюда, чтобы заработать для своих семей.

Вообще узбеки — это крестьяне. Если казах женится, он ставит юрту и покупает скот, чтобы его пасти. Они не особо любят деревни. Казаху нужен простор, чтобы пасти скот на огромных территориях. А узбеки — это дехкане. Если узбек женился, ему нужно поставить дом и иметь клочок земли, чтобы на нём работать, и они постоянно в труде. Народ очень трудолюбивый, и сюда они приезжают для того, чтобы заработать и кормить свои семьи.

Конечно, бывают и нехорошие моменты, особенно, в молодёжной среде. А в связи с тем, что у них сохранилась «клановость», они действуют сообща. Случается, что люди со Средней Азии неправильно здесь люди себя ведут. Но вообще среднеазиаты очень гостеприимный народ.

— Постоянно идут споры, нужны нам мигранты или надо запретить трудовую миграцию, потому что на мигрантов управы нет.

— Тут просто нужны хорошие законы, которые будут регулировать их жизнь здесь. Если бы было чётко расписано, как они должны жить, как должны трудоустраиваться, как мигранты должны вести себя в быту, то было бы всё гораздо проще. А если всё брошено на самотёк, и отдельных законов по ним не делается, то всё так и получается.

— Вы сотрудничаете с партией «Родина». Чем она вас привлекает?

— Она мне близка по духу: во-первых, привлекает патриотизм, который есть в этой партии, во-вторых, отношение к Родине, к труду и к ветеранам — меня устраивает её подход ко всему этому.

— Расскажите о вашей текущей деятельности?

— Я являюсь учредителем Совета ветеранов тыла Ленинградского военного округа, где мы поддерживаем военнослужащих, оказываем им помощь. У людей бывают разные жизненные ситуации, мы стараемся, чтобы не было ни брошенных, ни одиноких людей. А в попечительском совете занимаемся с детьми, которые обучаются в кадетском корпусе Следственного комитета, рассказываем о нашей Родине, о службе.

Беседовала Юлия Медведева

Краткая биография Пастушенко Игоря Григорьевича

Родился 1 августа 1963 года в городе Гайсин, Винницкой области, Украинской ССР в семье военнослужащего. В 1980 году окончил среднюю Гайсинскую школу №6;

В 1980-1984 годах учился в Вольском Высшем Военном училище тыла (ВВВУТ имени Ленинского Комсомола);

В 1984 году направлен для прохождения военной службы в Туркестанский Военный Округ.

Служил в городе Кушка, Туркменская ССР;

В 1987 году был переведён для дальнейшего прохождения военной службы в г. Чирчик, Ташкентской области, Узбекская ССР;

В 1989 году окончил Экономический факультет Ленинградской Академии тыла и транспорта имени А.В. Хрулёва;

В 1990 году переведён к новому месту службы в город Учарал Талдыкурганской области Казахской ССР Среднеазиатский Военный Округ;

В 1993 году проходил военную службу в городе Ленинск, Кызыл Ординской области, на космодром «БАЙКОНУР»;

В 1999 году переведён к новому месту службы в Санкт-Петербург в Управление Командующего Ленинградского Военного Округа;

С 2010 года военный пенсионер по выслуге лет;

В настоящее время И. Г. Пастушенко занимается общественной деятельностью, является учредителем общественной организации ВЕТЕРАНОВ ТЫЛА ЛЕНИНГРАДСКОГО ВОЕННОГО ОКРУГА;

Избран секретарем попечительского совета Санкт-Петербургского Кадетского корпуса Следственного Комитета Российской Федерации.

Вам будет интересно