«Христианство — последняя великая идеология рабства»; «Белая раса — раковая опухоль на теле человечества». Эти высказывания принадлежат не каким-нибудь радикальным маргиналам, высыпающим подобные перлы в пабликах Вконтакте. Не принадлежат они и мыслителям прошлого, заклеймённым за человеконенавистничество их идеологий и отправленным в запасники истории.
Процитированные тезисы вышли из-под популярных людей с высоким социальным статусом, значительно повлиявших на жизнь и социально-политический облик США, а отчасти и всего мира во второй половине ХХ века — писательницы Сьюзен Зонтаг и философа Фрэнсиса Фукуямы. Зонтаг, умершая в 2004 года, была адептом левой идеи, пусть и в крайне своеобразной интерпретации, Фукуяма — респектабельный либеральный демократ.
Зонтаг и Фукуяма — не государственные деятели и не политики в строгом смысле слова. У них, вспоминая ехидную фразу Сталина о папе Римском, формально нет ни одной дивизии и даже батальона. Но они и такие же, как они, представители западной мысли порождали и порождают идеологический продукт, управляющий дивизиями и другими, не менее внушительными силами и ресурсами.
Ещё в начале второй половины ХХ века преобладающими в государстве и обществе были консервативные (во всяком случае, с сегодняшней позиции) тенденции.
Казалось бы, ещё вчера, по историческим меркам, мы жили в мире, который ворчунам по традиции казался распущенным и потерявшим всякие морально-этические устои. Помните, как в «Семнадцати мгновений весны» пастор Шлаг ворчит, слушая песню Эдит Пиаф «Милорд»: «Полное падение нравов. Я не порицаю, нет, просто я слушаю её и всё время вспоминаю Генделя и Баха. Раньше, видимо, люди искусства были требовательнее к себе: они шли рядом с верой и ставили перед собой сверхзадачи. А это?». Здесь, кстати, имеет место киноляп — «Милорд» был написан лишь в конце пятидесятых, и в 1945-ом, когда происходит действие «Семнадцати мгновений», по радио эта песня звучать никак не могла. Но сам дух пассеистских сетований о грехопадении мира и праведности его в прошлом, притом что при взгляде из завтрашнего дня предмет сетований кажется чем-то вполне приемлемым и достойным, передан вполне верно.
На Западе, при всей шумности разных суфражисток, либерализация пространства прав, свобод, культуры и искусства шла совсем не споро. Ещё в начале второй половины ХХ века преобладающими в государстве и обществе были консервативные (во всяком случае, с сегодняшней позиции) тенденции. В Италии разводы были разрешены после бурной общественной дискуссии лишь в 1971 году, и на какие ухищрения ради расторжения брака супругам приходилось идти раньше, можно узнать из знаменитой комедии, так и называющейся — «Развод по-итальянски». В Швейцарии женщинам избирательное право дали лишь в 1971 году, в Лихтенштейне и вовсе в 1984-ом. В ФРГ лишь в 1960-70-х стали отменять законы, запрещавшие женщине без согласия мужа устраиваться на работу и заводить свой банковский счёт, супружеская измена перестала быть уголовным преступлением лишь в 1969-м.
Мы живём в стремительно шагающем к своим последним временам мире, подминаемым под себя глобализмом, феминизмом, мультикультарилизмом, толерантностью и «правами человека» в их самом извращенном прочтении.
В США только в середине 1960-х окончательно был отменён «кодекс Хейса», устанавливавший крайне строгие цензурные запреты для кинематографа. Но общественная цензура по отношению к вольнодумцам никуда не делась. Так, в марте 1966 года в интервью лондонской газете Evening Standard Джон Леннон сказал: «Христианство уйдёт. Оно исчезнет и усохнет. Не нужно спорить; я прав и будущее это докажет. Сейчас мы более популярны, чем Иисус; я не знаю, что исчезнет раньше — рок-н-ролл или христианство. Иисус был, но его последователи тупы и заурядны. И именно их извращение губит христианство». В США, куда «битлы» вскоре собирались в турне, высказывание вызвало большой резонанс, люди жгли фотографии и ломали пластинки группы, многие радиостанции исключили их песни из своего вещания. Чтобы погасить это возмущение, буквально сразу после прибытия на американскую землю Леннон заявил: «Мне жаль, что я об этом сказал. Я не против Бога, не против Христа и не против религии. Я на самом деле не имел в виду, что мы лучше». Джордж Харрисон добавил к этому, что Джон, несомненно, христианин. Скандал поутих, хотя гастролям всё равно сопутствовала напряжённость.
СССР, в известном смысле, был значительно более либеральным и эмансипированным государством, чем США и страны Западной Европы. Но в том, что касается общественной жизни, СМИ и культуры и, в частности, присутствия в них вопросов пола и секса, после раннебольшевистского периода, когда царила свобода самого буйного пошиба и громогласно провозглашались лозунги вроде «Долой стыд!», наступил откат почти викторианского пошиба. Уж сколько была обсмеяна фраза времён начала перестройки «в СССР секса нет!», но ведь произнесшая её женщина имела в виду совсем другое — что секса нет как публичной темы и как источника постоянных бытовых обсуждений, сопровождаемых болезненным любопытством. И была права!
Идёт беспрецедентная атака на самого Человека. И как на образ и подобие Божие в глазах верующих, и как на Homo sapiens в глазах разумных атеистов и агностиков.
А что мы видим сейчас на Западе и в западноцентричной цивилизации (как, впрочем, и в России и сфере притяжения русской культуры и традиции, просто пока в меньшей степени)? Мы живём в стремительно шагающем к своим последним временам мире, подминаемым под себя глобализмом, феминизмом, мультикультарилизмом, толерантностью и «правами человека» в их самом извращенном прочтении. Где пресловутые «окна Овертона», как бы над этим термином не иронизировали его противники, распахнулись настежь, впустив на планету сквозняки хаоса и безумия. Где сексуальные меньшинства из гонимых и презираемых париев превратились сначала в таких же, как все, а затем и в привилегированных членов общества, устраивающих репрессии всем несогласным. Где женщину под предлогом её освобождения лишают её самости и женственности, заодно превращая в инструмент подавления мужчин. Где под запрет всё больше попадает национальная и культурная идентичность, религия (особенно —христианство, Православие же и вовсе вызывает животную ненависть). Где глобализация насильственно стирает границы, и у бедняка из не западной, а порой и из западной страны отнимают его жалкую лачугу, ободряя тем, что ему принадлежит целый мир. Где под лозунгами свободы и равенства совершаются самые жёсткие и жестокие за всю историю гонения на эти свободу и равенство.
Более того — идёт беспрецедентная атака на самого Человека. И как на образ и подобие Божие в глазах верующих, и как на Homo sapiens в глазах разумных атеистов и агностиков. Разные идеологии знала наша планета, но никогда ещё она не видела претензии на ТАКУЮ перековку человеческого сознания и сущности. Например, нам внушают, что биологический пол человека имеет третьестепенное значение по сравнение с гендером, то есть его «социальным полом», и привычная мысль о необходимости или хотя бы желательности мужчине быть мужественным, а женщине – женственной, есть косный, архаический и тоталитарный стереотип. Гендер и биологический пол неотождествимы, каждый может быть, кем хочет. Вы думаете, всё ограничивается разрешением мужчине чувствовать себя женщиной, а женщине — мужчиной? Или, в крайнем случае и для богатства выбора, считать себя «два в одном», либо вообще не иметь внятного самоопределения?
Женщину под предлогом её освобождения лишают её самости и женственности, заодно превращая в инструмент подавления мужчин, под запрет всё больше попадает национальная и культурная идентичность, религия (особенно — христианство, Православие же и вовсе вызывает животную ненависть).
Нормальный рассудок при всей натуге больше вариантов и не придумает. Однако либерально-толерантные политруки измыслили несколько десятков вариантов гендера, причём список постоянно пополняется. И носителям каждого из этих вариантов предлагают, да что там, требуют создать полную отдельную социальную инфраструктуру, образовательные учреждения, туалеты, строчки для самообозначения в анкетах и всё остальное. Даже если человек не вписывается в одну из этих новоявленных маразматических групп, а предпочитает консервативно и архаично совпадать полом и гендером, одним лишь принятием всей этой мозгоедской и людоедской системы координат он наносит себе глубокие личностные и умственные увечья.
Есть, впрочем, альтернативный западный проект – старый недобрый военно-экономический империализм на службе «золотого миллиарда». Он, ведомый идеями Фридриха Августа фон Хайека и Айн Рэнд, с перечисленным выше человеконенавистническим маразмом находится в очень сложных, где-то конфликтных, а где-то союзнических отношениях. Но даже если он полностью отринет взаимодействие и в борьбе победит мультикультурно-феминистический глобализм, миру вряд ли будет сильно лучше. За пределами «золотого миллиарда» уж точно.
Если говорить о большой общности и масштабах нескольких поколений, то для нормального человека нет принципиальной разницы, зальют его напалмом с воздуха под музыку Вагнера, как в «Апокалипсисе сегодня» Копполы, или заставят принять инициацию «57 гендерами».
Возьмем, скажем, Донбасс, являющийся сейчас форпостом Русского мира и русской православной цивилизации. В борьбе против Донбасской Руси оба проекта стратегически сомкнулись, но тактически видят путь покорения мятежного региона по-разному. Одни, в первую очередь американские элиты, хотели бы втоптать Донбасс в землю (и это не метафора), как сербов бывшей Югославии; за главный образец берётся операция «Олуя» («Буря») 1995 года.
Другие, в первую очередь европейцы, хотели бы задушить липким ползучим апартеидом, как русскую общину Прибалтики, не убивать, а сажать в тюрьмы, лишать гражданских прав и возможности высказывания, а заодно всеми способами «европеизировать» и перековывать на свой салтык. Но если говорить о большой общности и масштабах нескольких поколений, то для нормального человека нет принципиальной разницы, зальют его напалмом с воздуха под музыку Вагнера, как в «Апокалипсисе сегодня» Копполы, или заставят принять инициацию «57 гендерами», а его детей в будущем, скорее всего, ещё и завербуют в один из этих гендеров.
В США победа Джозефа Байдена, очевидно, знаменует значительный успех концепции «двунадесяти гендеров». Конечно, она будет через конкретные персональные и политические течения уравновешиваться прагматическим империализмом, точно так же как империализм при Трампе уравновешивался «гендер-либерализмом». Так что это пока не полная победа одного из вариантов будущего. Но, безусловно, это серьёзный шаг к такой победе.
