Я искренне считаю Веру Водынски одним из самых талантливых режиссёров современной. Если вы слышите это имя впервые, то вам не повезло и повезло одновременно.
Не повезло – потому что не знали ранее и что живёте в эпоху, когда имя одного из самых талантливых представителей своей сферы узнаете внезапно и хорошо, что вообще узнаёте. Повезло – потому что теперь-то узнаете. А лёгкий культурный шок от сочетания доселе неизвестного имени и столь громкой вывески поможет лучшему усвоению материала. Шок – вообще хорошо, если его правильно использовать. Врачи не дадут соврать.
Дела не в том, что Вера моя хорошая, душевная, давняя подруга – скорее мне радостно, что я имею в друзьях режиссёра такого калибра. И не в том – хотя это уже ближе к делу – что она ученица и хранительница традиций выдающихся киномастеров, от Геннадия Полоки до Никиты Михалкова. Вера и сама великолепный, владеющий собственным почерком и стилем мастер короткометражного жанра.
Документальная лента «Поднебесье» и документально-художественная «Русский танец Окады Есико», социально-философская притча «Родители приехали ко мне на Шри-Ланку», антиутопический этюд «Неона», чеховская экранизация «Ведьма» — все эти произведения, не выстроенные по ранжиру и в каком-то иерархическом порядке, а однажды взятые и отсмотренные произвольно, заставляют понять две вещи. Какого калибра перед нами творец и художник и сколько в нём ещё нереализованного потенциала, сколько много ещё он (она) может сказать и показать, вместить в небольшой, отведенный жанром временной отрезок.
И вот телеканал «Спас» дал Вере возможность взять очередную творческую высоту. И за счёт своеобразия формата – не просто небольшой фильм, а цикл таких фильмов. И за счёт темы – рассказ о полуразрушенных, подлежащих восстановлению либо уже восстанавливаемых храмах по дороге из Москвы в Санкт-Петербург. Выбор маршрута в первый миг может показаться банальным, во всех смыслах – путём наименьшего сопротивления. Почему, например, не от Валаама или Оптиной Пустыни и не до, скажем, Прикамья, где Стефан Пермский крестил язычников?
Но что-то, кажущееся банальным, при вдумчивом обзоре может и не оказаться таковым. Москва-Петербург – не просто путь меж двумя нашими столицами. Это нить, пронизывающая и связывающая нашу историю, разные эпохи её, разные уклады, взлёты, падения, триумфы и трагедии. В этом плане конкурентов заданному вектору действительно нет. И на этой дороге между двумя столицами сквозь русскую историю и метафизику действительно с избытком хватает храмов, позволяющих раскрыть выбранную тяжелейшую и светлейшую тему.
Как-то поневоле подразумевается, что в таком фильме всё или почти всё повествование будет о тяготах Церкви в советский период. На самом деле, конечно, нет. По Руси и вере христианской жестко били иноземные нашествия, от Батыя до Гитлера, разного рода смуты времён, когда о большевиках и слыхом никто не слыхивал, жестокие модернизации, расколы, включая тот главный Раскол XVII века. Русь сталкивалась с внешними врагами и сама с собой, и 1917-й тоже оказался столкновением лоб в лоб собой. Много раз сказано, а протоиерей Олег Стеняев в первом фильме «Дороги» (так называется цикл) ещё раз напомнил, что большевизм выступил в роли радикальной обмирщённой версии христианства и построения Царства Божьего на земле, со своей троицей, иконостасом, крестными ходами-демонстрациями…
Вот что говорит сама Вера:
— Вы же снимали сериал о том, как большевики разрушали храмы?
— НЕТ, я не снимала сериал о том, как большевики разрушали храмы. Я вообще не знаю эту тему и не люблю пользоваться общими фразами. Да, большинство из 60 храмов, которые мы посетили, были разорены при покровительстве советской власти. Разорены не значит взорваны, значит — осквернены, разграблены, отданы под хозяйственные нужды. Некоторые храмы никогда не закрывались. Некоторые храмы пострадали в 90-е годы больше, чем при большевиках (как сегодняшний уникальный, с 500-летней историей, храм Рождества Пресвятой Богородицы в селе Рудня, например). Некоторые — в войну. Статистикой не владею (но буду заниматься, надеюсь, в 2021-м). Кстати, не бросаться общими фразами, в самом начале нашего пути, меня призвал отец Александр Ильяшенко, который немножко развивает эту тему в сюжете о своём храме Всемилостивого Спаса, на Новослободке. Посмотрите, любопытно.
А сериал «Дорога» снимался мной о людях, которые добровольно отказались от пути земного благосостояния и опекают вверенные им руины и прихожан. Это служение не привлекает внимание СМИ или там блогеров, или массовой аудитории, ни один настоятель не сделал себе имени на подвиге этого служения. Это безымянный подвиг, это неизвестные солдаты. Настоятель, который «поднял» храм, часто переводится на новое «непаханное поле», и его труд становится сродни труду иконописца, который не оставляет подписи на своём творении. Слава Богу, есть «Дорога», которая хоть как, хоть мимоходом, запечатлевает эти лики.
Да, Вера и её группа километр за километром, храм за храмом, эпоха за эпохой раздвигают покровы наносного и мимолётного, чтобы обнаружить под ним вечное сияние красоты и вечное торжество духа, как под слоем краски или штукатурки можно обнаружить икону или роспись храма. Но фильм, как опять же сказала Вера, не только о храмах, но и о людях. Тех, кто хранит вечное в плотном окружении мирского-мимолетного, иногда специально оборачивая первое во второе, чтобы спасти от гибели. О давно умерших и ныне живущих священниках, монахинях, людях околохрамового круга, простых прихожанах, которые в нелёгкие годы защищали и укрывали от разорения и забвения храмы, святые лики, утварь, друг друга, а теперь приводят в порядок спасённое и восстанавливают повреждённое и запущенное. Опираясь в первую очередь на свои силы, хотя нет, в первую очередь — на Божью помощь.
Это истинный, а не сконструированный в наркотическом угаре столичными политтехнологами «глубинный народ». Лёгкие Святой Руси, позволяющие ей дышать под водной толщью Града Китеж при любых властях и в любую пору испытаний.
Посмотрите «Дорогу». Не потому, что она широкая и ясная. Потому что она – наша общая.
Станислав Смагин
