«РУССКИЕ. Нация. Цивилизация. Государственность. Право русских на Россию» — свежая книга публициста Егора Холмогорова со звучным, практически лозунговым названием, вышла в свет и доступна в книжных магазинах с доставкой на дом — как и подобает в сегодняшнее непростое время.
Мы поговорили с Егором Станиславовичем не только о книге, но о том из чего происходит уникальность Родины и складывается её неповторимая самобытность.
«Родина на Неве»: Здравствуйте, Егор! Коронавирус безобразничает, поэтому первый же вопрос — как ваше здоровье? Ждать ли вас в Петербурге после окончания карантина?
Егор Холмогоров: К сожалению, события, связанные с пандемией коронавируса сорвали намечавшийся в марте мой приезд в Санкт-Петербург и презентацию книг, которая должна была состояться в замечательном магазине «Листва».
Побывать в очередной раз в Санкт-Петербурге, добраться до Копорья, Ладоги, Выборга, Орешка, как я это неоднократно делал за последние годы, на сей раз не удастся – и это очень грустно.
Пренебрегать угрозой я никому не рекомендовал бы, поэтому соблюдаю самоизоляцию, хотя чувствую себя неплохо и имею наконец возможность спокойно заниматься наукой. Но скоро, я надеюсь, увидимся.
В аннотацию книги вынесен вопрос — «Русский» – это существительное или прилагательное? А в чем вообще разница и почему обычному человеку должен быть важен ответ на этот вопрос?
Важно это потому, что в какой-то момент в наше общество была заброшена бредовая русофобская идея, что «русский — это прилагательное», которое может прилагаться к чему и кому угодно, а значит никакого народа с этим именем нет, а «русским» может называть себя кто попало – как в «Брате-2»: «Мы, русские, никогда друг друга не обманываем».
Этот миф о прилагательности русских – ложь и манипуляция, как и утверждение, что такого «прилагательного» самоназвания нет ни у кого больше. Например, слово français – француз, значит именно «французский».
Русский – это русский человек. Именно так говорили и писали на протяжении столетий, начиная с Повести временных лет. Одно слово не воспринималось без другого – русские люди, русская земля. Так писали в летописях, в Степенной книге, говорили в проповедях.
Только в XVII веке в Соборное уложение, записывая нормы, касавшиеся браков между русскими людьми и литовскими жёнками-пленницами, устали в какой-то момент вписывать слово «люди», так и появилось просто «русские». По сути, это, конечно, совершенно не прилагательное. Это существительное, скрыто включающее понятие «человек» – так же как англичанин называет себя englishman, английский человек.
С тезисом «никаких русских нет» мы давно знакомы, но есть и противоположная крайность — «русские настолько уникальны, что у них особая историческая миссия». Вы согласны с тем, что такая миссия существует?
Она несомненно существует! И не одна. В книге я перечисляю пять элементов такой нашей русской особости. Мы самая северная цивилизация на планете. Мы положили конец варварским набегам на цивилизованные народы из Великой Степи. Мы не даём образоваться ни на Западе, ни где еще некоей «мировой империи», которая диктовала бы всем свой порядок – проекты Наполеона и Гитлера гибли именно в России, и ещё неизвестно чьи ещё амбиции мы похороним.
Мы нация, которая взяла на себя ответственность за Православное Христианство — стала Святой Русью, среди прославленных Церковью святых именно русских у Бога больше всего, мы, можно сказать, переехали на Небо целым государством. Наконец, именно русские научились ставить самые острые и последние вопросы к Богу и бытию – перечитайте Достоевского, никто в мире, ни на Западе, ни на Востоке не научился в такой степени ставить вопрос ребром.
Но всё же обычно за подобными речами следуют идеи о том, что русские не могут просто жить для себя, обеспечивать свой комфорт, они вечно должны быть для всех подряд эдаким народом-спасателем…
Точно вам скажу, что гнобить себя ради чьей-то выгоды миссией русского народа не является. Всё самое важное для истории и для бытия мира заключено в русской культуре, в русском самосознании. Стало быть, чтобы исполнить свою миссию русские должны быть собой – могучими, многочисленными, уверенными в себе и своём самосознании. Напротив, если мы будем разменивать себя на паразитов и попрошаек, урезать собственное национальное бытие во имя каких-то фантазий, мы со своей миссией не справимся.
Холмогоров — правый монархист, критик советской системы, человек далекий от идей социалистов. Но при этом вы поддерживаете такие меры как прогрессивное налогообложение, всеобщее медицинское страхование, поддержку государством семей, предпринимателей и т.д. Выходит, ваша позиция где-то между левым и правым?
Прежде всего, я хочу, чтобы наше государство последовательно осуществляло доктрину сбережения народа. За последние столетия русскими слишком часто разбрасывались, пускали в расход ради той или иной завиральной идеи. И нас стало гораздо меньше, чем могло бы быть, и мы слишком часто начали забывать кто мы такие. А самозабвение происходит в том числе и из-за того, что человек не может вечно жить плохо, жить в унижении, жить на приставном стульчике. А русских в России только недавно признали государствообразующим народом, причём и то, в довольно лукавой формуле, где имя народа не упомянуто, а только язык. И это ненормально.
Я верю в то, что однажды у нас будет государство, которое мы построим на формуле: «русских надо беречь». А это значит и поддержку многодетных семей, и надёжную, не «оптимизируемую» систему здравоохранения, и расстановку приоритетов, когда больница в Лодейном поле значит больше, чем бесконечное перекладывание бордюров в Москве. Если наше государство будет беречь русских, вместо того, чтобы переистощать народ, то в какой-то момент запустится наша спонтанная самодеятельность, на которую мы и без того горазды – русские люди начнут украшать свою прекрасную Родину так, что ей позавидуют самые прекрасные и раскрученные места на планете. Потенциал для этого есть.
Важную часть вашей книги и в целом публицистики занимает идея цивилизационного подхода. Что это за подход?
Много лет назад я задался вопросом, есть ли какие-то особые узнаваемые черты, которые определяют лицо русской цивилизации, по которым она узнаваема из космоса. И я понял, что есть – и написал систему из десяти категорий, которые, как мне кажется, безошибочно описывают наше культурное лицо. И я с тех пор много раз убеждался в своей правоте.
Вспоминаю поездку на русский Север летом 2018 года, когда мы с женой на машине объехали Ярославскую и Вологодскую области, Соловки, Карелию и Ленинградскую область. И всюду я сталкивался с фактами, подтверждавшими мою теорию. Прежде всего, мы ехали на Север, туда, где нигде в мире цивилизованные люди в таких количествах не живут – и, однако, русские всё это заселили, украсили церквями, красивыми городами, монастырями.
При этом нами руководила ещё одна черта – вера в возможность создать рай на земле – не коммунистический, а самый натуральный, Божий. Ещё в XIV веке новгородский архиепископ уверял тверского, что новгородцы видели где-то на севере райский сад – и вот я убежден, что русский человек ищет свой райский сад на своей земле и стремится его обустроить. Мы плыли на Соловки и Яндекс-карты утверждали, что плывём по Северному Ледовитому Океану, однако на Соловках даже дыни и финики монахи ухитрялись растить. Русский общежительный монастырь был именно такой попыткой обустройства рая на земле, а шатровая церковь, которая ставилась на русской земле – воспринималась как лествица к небу. Жаль, что жена меня уговаривала на обратном пути заехать в Кондопогу, посмотреть тамошнюю потрясающую шатровую церковь, а я сказал успеется – не успелось, маньяк её сжег. Это нам всем урок, нельзя быть варварами на своей земле.
Это пример возвышенный и красивый, но это всё же более философский взгляд, нежели рациональный. Хочется подумать и о чём-то «поближе к земле»…
Или поближе к воде! Пожалуйста, русские реки – категория абсолютно физическая и смыслообразующая для русских. Если бы не реки, то такой огромной России никогда бы не было. Пространство России, это пространство, где возможен легкий переход из одного речного бассейна в другой. Поэтому у нас получилась такая огромная страна.
А начиналась она в ваших краях — на Волхове от Ладоги. Это было место, где русское пространство как бы замыкалось от внешнего мира – волховские пороги не позволяли викингам свободно пройти дальше, чтобы двигаться внутрь Руси, где на торговых путях было соблазнительно много серебра, они должны были договариваться со славянами, сотрудничать, использовать вместо своих морских кораблей славянские речные. Так две великие исторические силы волей-неволей подружились на ладожской земле благодаря особенностям ее рек и начали строить Россию.
Это очень важно помнить, что родная земля создаёт нас, а мы создаем её, или, напротив, можем по-хамски испохабить. И вот я надеюсь, что мои работы дают людям немного любви и понимания России, так, чтобы им хотелось беречь свою землю, видеть всю её красоту и богатство смысла и делать лучше и прекрасней.
