После коротких товарищеских проводов я и мой напарник, заскочили на подножку уходящего поезда. Время следования 24 часа, пункт назначения – Ростов-на-Дону. Этот город был первой нашей большой остановкой на пути следования к сердцу русской весны, к осаждённому городу Донецку, овеянному ореолом воинской славы. Мы отправились туда как волонтёры добровольческого движения «Интербригады».
Мой напарник пытался попасть в Донецк ровно год назад, но тогда все пути были перекрыты, и без проблем с пограничниками не обошлось.
Так или иначе, но мы уже сидели на боковушке мчащегося через поля поезда. Мы ехали, опьяненные романтикой дальнего путешествия. Как же не романтизировать происходящее, когда за окном поля сменяют леса, леса сменяют поля и только редкие огоньки пылают в бесконечной снежной пустоши?
Поезд сбавил ход где-то под Новочеркасском. Мы шли мимо, построенных на склонах лачуг и железнодорожных переездов. В целом характерная картина тех мест. Населённые диаспорами цыган, они отдаленно напоминают Индию.
Ростов-на-Дону начался незаметно, как большая станица, как узел из грунтовых дорог и частных секторов. Затем мы видели портовые краны, возвышающиеся над доками. Вагон очнулся и засуетился, люди собирали вещи, отдавали белье проводницам, чтобы побыстрее занять место в очереди на выход.
Мы спрыгнули и вышли на свет божий и, ощутив на южный ветер, сильно обрадовались и оживились после утомительной духоты плацкарта. Пробравшись через вокзальную сутолоку, мы вышли на привокзальную площадь. У перехода нас встретили новые московские трамваи, вдали высилась башня с циферблатом, лепки мастеров советского модернизма.
Это игру в урбанистическую современность нарушала стоящая неподалеку дорожная развязка, обилие цыган, нищих и попрошаек. Это были первые впечатления по приезду в город, и на этом они должны были ограничиться.
Прямо через дорогу от железнодорожного вокзала располагается вокзал автобусный, туда-то и лежал наш путь. Мы зашли в стеклянный атриум автовокзала и прошли тщательный досмотр. Между Успенским КПП, открывающим ворота в Донецк, и автовокзалом существует договорённость, что рейсы из этого автовокзала не досматривают, но тогда мы этого не знали. Моего товарища заставили достать камеру. Сладкое волнение тревожило нас перед кассами. Каково же было наше разочарование и удивление, что автобус прибудет только к двенадцати часам, а билеты можно будет купить в одиннадцать.
Характерно южная черта работы разного рода инстанций – кромешные опоздания, неточности и поломки всего и вся. Автобус следовал из Краснодара и было неизвестно, сколько там мест занято и сколько освободится по приезде в Ростов-на-Дону.
Но сейчас у нас было пять часов свободного времени в малознакомом нам городе. Мы решили связаться с местными волонтерами Интербригад, чтобы они нам устроили экскурсию по городу.
Выйдя с вокзала, я понял, что с нами что-то не так. Я ловил на себе и своём компаньоне косые взгляды людей. Я осмотрел нас. Мой напарник – маленький азиат в спортивных очках, с рюкзаком защитного цвета, поверх которого, практически во всю спину была налеплена зетка.
На мне — парка аляписто-камуфляжного цвета, скорее потешная, чем маскировочная. Красная хипстерская шапка, подвернутые усы и огромный рюкзак. Если бы не было этих усов и этой шапки, то я вполне бы мог сойти за ополченца 14-го года…
А город был наполнен солдатами. Они тащили за собой огромные котомки, поясные аптечки, рюкзаки. Обвешанные нашивками тактикульные молодые ребята с кучей прибамбасов и матёрые мужики в уставных берцах. Этих мужиков мы видели по всему югу, на каждом втором полустанке кого-то отправляли воевать…
Я понял, что на общем фоне мы выглядим как придурки. Я достал из своего рюкзака чёрную куртку и снял хипстерскую шапку — так стало лучше.
Мы двинулись в центр города, любоваться красотами и видами города, «стрелка» была назначена у цирка. По иронии судьбы напротив городского цирка находилось отделение полиции.
Ростов-на-Дону — город, для которого война стала промыслом. Огромный транспортный хаб, в котором расцвели все виды услуг. Сюда солдаты приезжают в отпуск отдыхать и тратить деньги. Неизвестно почему, но точкой притяжения участников СВО стал один из ресторанов быстрого питания на перекрёстке центральных улиц, хотя поблизости от него расположено множество других заведений.
Вокруг города и в его окрестностях расположены десятки тренировочных полигонов, расположений, складов, ремонтных баз и прочего добра. На руку ростовчанам играет и то, что большая часть российских компаний боятся «заходить» в Донецк по причине того, что их владельцы опасаются попасть в санкционные списки.
Наш ростовский товарищ рассказал нам о работе гуманитаршиков в Ростове. С местными организациями дело обстоит туго, их представляют разве что парламентские партии, да несколько пенсионных кружков. В остальном на месте работают опорные точки гуманитарных проектов из Москвы и Питера. Ещё наш местный товарищ поделился с нами печальными историями, поведанными ему раненными бойцами, лежащими в местном госпитале, и младшим медицинским персоналом: якобы нечистые на руку чиновники от военной медицины из кожи вон лезут, чтобы минимизировать количество выплат раненным. Так, попавшим в госпиталь солдатам отказывают в полном обследовании, а в медицинском заключении указывают лишь симптомы ранения, чтобы лишить раненных выплат, например, контуженным пишут в заключении: «острая реакция на стресс» и «астеническое состояние». В итоге контуженные бойцы, не получив должного обследования, вынуждены ехать обратно на «передок», так и не восстановившись. Якобы дело доходит до того, что у раненых вымогают взятки на выдачу справок для получения выплат.
Мы вернулись на автовоказал. Подойдя к кассам, мы выяснили, что автобус задерживается, время его прибытия неизвестно, как неизвестно и количество свободных мест. Стоящий рядом пенсионер поспешил с нами поделиться информацией о том, как тут делаются дела. Подчас начинаются драки из-за мест. Время шло. Толпа вокруг узенького окошка кассы сжималась. На просьбы кассирши разойтись до объявления о продаже билетов никто не реагировал, все дорожили своими местами в очереди.
Наконец автобус прибыл. Мест хватило всем. Ещё 20 минут, посадка и готово. Свет погас, и мы тронулись в путь. Мрачные виды развязок сменялись миллиардами крыш, затем пустыми полями. В душе росла тревога.
Наконец мы подъехали. В салон поднялся человек в форме и осветил лица пассажиров фонариком. Совсем молодой пограничник в очках. Недолго поговорив с водителем, он бегло проверил наши паспорта. Мы проехали чуть дальше, здесь нам велели выходить из автобуса и идти на проверку. Толпа заполнила пункт досмотра. Мы приближались к стеклянной будке, в которой сидела женщина, проверяющая паспорт и спрашивающая о целях визита. Из всей толпы солдат, пенсионеров, тетушек и даже одной девочки, мы были единственными молодыми людьми, отправляющимися в Донецк. Но, когда подошла моя очередь отвечать, что я волонтёр, ничуть не удивились, задали ещё пару вопросов и отпустили.
Автобус въехал на тёмную узкую дорогу, вдоль которой росли диковинные для северного человека южные деревья, которые сажают вдоль посевных полей, чтобы защищать их от пылевых бурь. Интернета больше не было. Автобус вошёл в область мрака, в первобытную темноту, сгущающую мысли.
Я глядел на грубые лица людей, окружающих нас, и чувствовал себя в ином мире, где законы Российской Федерации — какая-то новинка, где до того жили по древним и таинственным правилам непрекращающейся войны, со смертями, антидиверсионными работами, допросами и комендантскими часами.
Вдруг перед нами, как из неоткуда, появилось облако белого света. Это было КПП. Автобус встал. С минуту ничего не происходило. Только краем глаза я видел чёрные силуэты, закованные в броню, с автоматами наперевес. «Всадники смерти» — подумал я про себя. И в то же время, я понял, как невелика грань между всадниками смерти и святым воинством. У нас собрали паспорта, и отнесли их туда, откуда сиял ослепительный прожектор, к облаку света. Увлекшись своими мыслями, я не заметил, как энергичный армянин-водитель вернулся в автобус и вернул паспорта. А затем я тихо и мирно уснул.
— Вставай! — раздалось у правого уха. — Мы уже в Донецке, говорят, через пять минут будем на месте
И правда. Масляный свет заливал незнакомые мне улицы и автобусные остановки. Дух мой метался и торжествовал, всё ещё отказываясь верить в то, что моя маленькая персона оказалась в сердце Русской Весны. Я твёрдо знал, что это начало поездки, которая изменит меня, разделит жизнь на до и после. И я не ошибся. Но об этом в другой раз.
