В очередной раз горит заброшенный и убитый доходный дом начала ХХ века на улице Розенштейна, 39. Велика вероятность, что нынешний пожар окончательно уничтожит это здание, и так-то фактически приговорённое к сносу лет 10 назад.
В конце XIX и в начале ХХ века район от набережной Обводного канала в сторону Нарвской заставы являл собой бурно развивающуюся промзону Петербурга. Этому способствовало расположение здесь двух вокзалов (Балтийского и Варшавского), ориентированных на пассажирское и грузовое сообщение между столицей Российской империи и западными провинциями — нынешними Эстонией, Латвией, Литвой, а также с Царством Польским, тоже входившим в её состав. Отсюда же отправлялись поезда в Германию и во Францию.
Кроме того, рядом располагались и активно развивались крупные заводы и фабрики. Достаточно назвать учреждённую в 1859 году компанию «Товарищество российско-американской резиновой мануфактуры» (ТРАРМ) немецкого предпринимателя Фердинанда Краузкопфа, которая в 1908-м была переименована в «Треугольник» (после 1917-го — «Красный треугольник»). Общая площадь территории этого предприятия и сейчас составляет 34 гектара, в начале XX века здесь работали более 6000 человек.
Понятно, что мелкому и среднему железнодорожному и «резиновому» менеджменту нужно было где-то жить, причём желательно поблизости от места службы. Это же относится к мелкому чиновничеству, трудившемуся вокруг да около этих транспортных и промышленных объектов, инженерно-техническому составу не самого высшего звена, да и высококвалифицированные рабочие тогда могли себе позволить съёмную квартиру.
При этом свободных земельных участков поблизости было не так уж много. В основном, они сосредоточились близ Лейхтенбергской (Розенштейна) и Везенбергской (Шкапина) улицами. Именно тут в начале ХХ века и развернулось активное строительство тогдашних «человейников». Один из них и спроектировал молодой архитектор Мариан Станиславович Лялевич, для которого это был первый заказ в Санкт-Петербурге, где он только что закончил с золотой медалью учёбу в Высшем художественном училище при Императорской Академии художеств.
Кстати
Талантливый зодчий, родившийся в 1876 году в Сувалкской губернии Царства Польского, очень быстро продвинулся в Санкт-Петербурге. В 1913 году он стал академиком архитектуры, построил в столицах империи ряд доходных домов и банковских офисов. В том числе и административное здание Товарищества российско-американской мануфактуры «Треугольник» на Маросейке, 12 в Москве. Но самым знаменитым его творением, безусловно, является здание Торгового дома Мертенса на Невском проспекте, 21, огромной триумфальной аркой замыкающее перспективу Большой Конюшенной улицы. После 1917 года Лялевич эмигрировал в Польшу, ставшую самостоятельным государством, и тоже реализовал там несколько интересных проектов. Жизнь архитектора закончилась трагически. В 1944 году во время Варшавского восстания он то ли погиб в уличной перестрелке, то ли был фашистами казнён.
Дом на улице Розенштейна, 39, который везде и всюду фигурирует как «Дом Лялевича», естественно, архитектору никогда не принадлежал. С его проектированием тоже не всё понятно, поскольку строилось здание, как значится во всех источниках в 1902-1904 годах, но в 1902-1903-м зодчий находился в пенсионерской поездке по Италии и Германии, которую предполагала полученная им по завершении учёбы в Академии художеств золотая медаль.
С заказчиком и последующими владельцами здания тоже далеко не всё понятно. По адресной книге «Весь Петербург», издававшейся ежегодно, исследователи вычислили, что впервые дом упоминается в 1904 году как собственность Абрама Юдовича (Юрьевича) Энненберга, проживающего на Владимирском проспекте, 10. О том, чем он занимался и каким образом сколотил капитал, необходимый для приобретения земельного участка и строительства очень большого доходного дома, информации нет. Правда, в справочнике фигурирует по тому же адресу возле нынешнего Театра имени Ленсовета Мирра Юрьевна Энненберг, владеющая сахарным заводом.
В справочнике за 1906 год хозяйкой дома значится графиня Софья Владимировна Гендрикова. О ней известно, что родилась она в 1871 году в семье будущего генерала от артиллерии Владимира Николаевича Хлебникова (1836-1915), на ней вторым браком женился гвардейский полковник граф Александр Степанович Гендриков (1859-1919). Он фигурирует в справочниках как учредитель и член Главного совета Союза Русского Народа (маркируется в качестве массовой черносотенной монархической организации, действовавшей с 1905 по 1917 год). Проживало семейство в Царском Селе, где графиня была председательницей Общества охраны материнства и грудных детей, а её супруг, помимо общественной деятельности, возглавлял правление акционерного общества «Гуго Стиннес» — подразделения немецкой горнодобывающей и металлургической группы компаний Hugo Stinnes GmbH (импорт леса из России в страны Западной Европы).
В справочнике 1917 года хозяйкой дома на Лейхтенбергской улице, 39, обозначена Варвара Степановна Манжелей (1854-1921), которая вообще-то проживала в Одессе, была замужем за ушедшим с военной службы в отставку генерал-майором Иваном Ананьевичем Манжелеем (1856-1830), он был сыном священника из Херсона. У них родились три сына и дочь, вышедшая замуж за грека по фамилии Хрисорули.
В советское время дом, естественно, превратился в «коммунальный рай». В годы Великой Отечественной войны от обстрелов и бомбёжек якобы не пострадал.
В 2005-2009 годах в квартале между улицами Шкапина и Розенштейна было снесено 23 дома, признанных аварийными. Тогда же был расселён и заброшен «Дом Лялевича». Весь этот разгром исторического квартала проводился, как утверждают эксперты и градозащитники, под девелоперский проект одной из бизнес-структур Олега Дерипаски.
В 2012-м озвучивалась идея превратить несколько старых домов в этом районе (в том числе и тот, о котором рассказываем) в многоэтажные паркинги. Потом здание пытались продать с аукциона, но по явно завышенной цене.
В 2017 году дом на улице Розенштейна, 39, не был признан выявленным историческим памятником, но попал в зону регулирования застройки, то есть его внешний вид, если дело дойдёт до сноса, придётся восстанавливать. Правила, правда, могут и поменяться.
За годы запустения дом стал притоном для бомжей и наркоманов, пожары здесь (случайные или нет) происходят регулярно.
Игорь Теплов
Использованы фотографии с сайтов «Градозащитный Петербург» и Citywalls
