«Наши» — прекрасное слово. Оно подчёркивает общность. Коллективное начало. «Наши» — это делегированное «мы». Это те, с кем мы. За кого мы. Любой болельщик не будет долго раздумывать, отвечая на вопрос, кто для него «наши». Это его любимая команда. «Во всём Союзе знаменит ленинградский наш “Зенит”!», «В России нет ещё пока команды лучше, чем наш СКА!» — исторические кричалки ленинградских (петербургских) фанатов. В них чётко подчёркивается этот «нашизм». Официальное молодёжное политическое движение пыталось присвоить слово «наши», но потерпела фиаско, ибо нельзя считать нашими тех, кто желает пролезть наверх, оторваться от общности.
Болельщикам очень хочется, чтобы их «наши», были такими же как они. Чтобы их команда представляла их — народ. Словосочетание «народная команда» порождает ассоциацию со «Спартаком», но на самом деле для претендентов на это звание немало и без него. Разве хоккейный «Автомобилист» не народная команда для жителей Екатеринбурга? А «Салават Юлаев» для уфимцев?
Заходя на форумы и сообщества болельщиков, легко понять, что наши люди не любят богатых. А ещё им всем нужен образ зла. Конкретное его воплощение. Видимо, с определённой заорганизованностью нашей общественной жизни (назовём это так), политические и социальные эмоции жителей России перетекают в другие сферы. В частности — в спорт, где наиболее ретивые болельщики противопоставляют «народные команды» «командам-олигархам». Это настолько же объяснимо, насколько наивно. И вот образ зла для большинства любителей хоккея в России – это петербургский СКА. Команда, которая принадлежит нефтегазовой корпорации «Газпром».
Я болею за петербургский СКА. Болею всю свою жизнь, так как родился и вырос в Ленинграде. В высшем эшелоне другой командой город на Неве представлен не был с середины 50-х. Я прекрасно помню те времена, когда СКА был действительно спортивным клубом армии, а его игроки – офицерами, пусть и формально. В моём архиве есть даже фото команды СКА середины 80-х, где хоккеисты запечатлены в форме офицеров советской армии. Я знаю, что за бронзовые медали Чемпионата СССР сезона 1986/1987 наши армейцы вместо премиальных получили командирские часы и альбомы с открыточными видами Ленинграда. Я нередко встречал хоккеистов того СКА в метро. И никто из них не выглядел как мажор. Для меня те, настоящие, армейцы были народной командой, и не только для меня, для всех ленинградцев.
В рыночные времена армии стало тяжело содержать дорогостоящие хоккейные организмы. Дело доходило до того, что СКА летал на выездные матчи на десантном самолёте. Клуб распродавал игроков, воспитанников петербургского хоккея, в благополучные клубы. Так, Максим Сушинский уехал в Омск, где местная команда «Авангард» находилась на балансе «Сибнефти», компании, которой тогда владел олигарх Роман Абрамович, а вратаря Максима Соколова отправили в металлургический Череповец.
Видимо, с определённой заорганизованностью нашей общественной жизни (назовём это так), политические и социальные эмоции жителей России перетекают в другие сферы. В частности — в спорт.
В 90-е годы в российском хоккее на первый план вышли команды, которые принадлежали тем, кто выиграл от приватизации государственной собственности. И по иронии судьбы, а лучше сказать — по логике реставрации капитализма, одной из них стала команда из пролетарского Магнитогорска — «Металлург». В советские годы она играла в первенстве команд класса «Б», где отнюдь не блистала, а в 60-е годы и вовсе выступала в хоккейном чемпионате Челябинской области. В 80-е годы «Металлург» не поднимался из Центральной зоны Второй лиги (третья по силе лига). Даже команда из Узбекистана, ташкентский «Бинокор», выступала в первенстве классом выше — в Первой лиге. В элитном дивизионе, Межнациональной хоккейной лиге, магнитогорский «Металлург» мы увидели только в сезоне 1992/1993 — после распада СССР, мощь индустрии которого олицетворяла легендарная «Магнитка».
В 90-е годы, на волне приватизации, в элитный дивизион выплыли и другие «металлургические» команды, которые во времена СССР в высшей лиге никогда не играли — череповецкий, новокузнецкий и липецкий «Металлурги».
Видимо, Виктор Рашников, основной владелец Магнитогорского металлургического комбината, больше любит хоккей, чем хозяин «Северстали» Алексей Мордашов, и абсолютно точно он его больше любит, чем владелец Нововолипецкого металлургического комбината Владимир Лисин. Поэтому «Магнитка» трижды за последние годы играла в финале Кубка Гагарина, а «Северсталь» всего четыре раза пробивалась в плей-офф этого турнира, причём три раза вылетала на первой его стадии, новокузнецкий «Металлург» вообще попрощался с Континентальной хоккейной лигой, так как не смог предоставить необходимые финансовые гарантии. Что касается липецкой команды, то 20 июня 2015 года ХК «Липецк» отказался от участия в чемпионате Высшей хоккейной лиги (второй по силе дивизион российского хоккея) из-за отсутствия необходимого финансирования, сейчас в Липецке существует лишь молодёжная команда.
«“Металлург” — команда нашего города и всей нашей страны», — сказал мне магнитогорский мальчик лет семи у «Арены-Металлург», которого папа вёл на пятый матч финальной серии розыгрыша Кубка Гагарина со СКА в сезоне 2016/2017. Устами младенцев глаголет истина — эта мудрость давно стала штампом. Чаще малыши воспроизводят то, что слышат от родителей, от взрослых. А всё взрослое население Магнитогорска было уверено, что вся Россия болела в финале за их любимый «Металлург», ибо это – «народная команда», а СКА – «олигарх».
«Магнитогорск — это город металлургической промышленности, а Рашников управляет ММК, одной из крупнейших металлургических компаний России. Комбинат спонсирует команду. Говорят, что Рашников стоит около 3 миллиардов долларов — да, 3 миллиарда долларов США — что делает его четырнадцатым-пятнадцатым по размеру богатства человеком в стране, — вспоминает канадский специалист Дейв Кинг о начале своей работы главным тренером «Металлурга» в 2005 году. — Он — один из олигархов, о которых так много говорят… Рашников был просто инженером, который сумел собрать при переходе от коммунизма к капитализму необходимые ресурсы, позволившие ему и его инвесторам купить государственный металлургический завод по цене много ниже рыночной… Он находится в великолепной физической форме. Он выглядит как высеченный из гранита. В нём безошибочно виден лидер. Он внушает уважение. Даже при первой встрече с ним легко понять, как он смог стать руководителем ММК во времена, когда за контроль над активами комбината, несомненно, шла борьба. Сегодня он ездит по всему миру, защищая бизнес-интересы MMK, но, по словам Величкина, он посещает практически все домашние матчи команды, если находится в городе».
Если до создания КХЛ хоккейные клубы были исключительно игрушками олигархов, которые могли в любой момент бросить их финансирование так же резко, как отключить от содержания надоевших любовниц, то с появлением КХЛ олигархов на самом высоком уровне обязали вкладывать в хоккей.
А вот как Дейв Кинг описывает жилище вице-президента «Металлурга» Геннадия Величкина: «Я уже не был уверен, что ожидать увидеть, так как моё первое впечатление от Магнитогорска было такое — скромный, город производства и рабочих. Поэтому я был шокирован, когда мы подошли к его дому в огороженном пригороде, который мог бы с таким же успехом быть в фешенебельном пригороде Финикса, Майами или иного американского города. Это был не дом. Это был, практически, дворец, как будто сошедший со страниц журнала Architectural Digest. В саду при доме устроен водопад, деревья освещаются отражённым светом, есть пруд с рыбами. Трое из руководителей клуба — Величкин, Олег Куприянов (человек с чёрной сумочкой, полной американской валюты) и Владимир Алеко, тоже финансист — живут здесь по соседству. Горячие ванны. Сауна, огромный телевизор со спутниковыми каналами и бильярдный стол. Я бывал в домах многих генеральных менеджеров клубов НХЛ, и этот впечатлял никак не меньше».
12 лет назад, когда в этом клубе работал Дейв Кинг, общий бюджет «Металлурга» был выше нижнего потолка зарплат в 21,5 миллиона долларов, закреплённого в то время в НХЛ.
Откровенно говоря, я не уверен, что Магнитогорск только выигрывает от любви Рашникова к хоккею. Наверное, этот город и его жители чувствовали бы себя лучше, если бы их земляк-олигарх увлекался… архитектурой, например.
На самом деле Магнитогорск — уникальный город. Заложенный в 1929-м, он мог бы стать музеем под открытым небом. Музеем эпохи сталинской индустриализации. Видно, что он строился как рабочий город нового типа. Как социалистический город. Его центр продуман до мелочей. Великолепные дома в стиле сталинского ампира. Широкие площади, прямые проспекты, парки отдыха, учреждения культуры… Только сейчас всё это находится в запущенном состоянии. Величественные дома уродуют аляповатые рекламные вывески, а также застекленные балконы в стиле «кто во что горазд». Везде грязь, мусор, пыль… Если город отреставрировать, помыть, благоустроить и правильно позиционировать, он станет туристическим центром. Многим людям будет интересно узнать, что конкретно воплощала собой индустриализация СССР. Не всё же золотое кольцо объезжать… Но сейчас Магнитогорск воспринимается как провинциальная промышленная дыра, в которой, по воле местного олигарха, существует хоккейная команда высокого уровня.
Люди – иррациональные существа. Зная прекрасно, что игрок приезжает на матч отнюдь не на «Жигулях», болельщик всё равно относит его к «нашим».
Хоккейный клуб «Металлург» висит довольно тяжёлой гирей на балансе «Магнитки». К чему это приводит? Недавно защитник «сталеваров» Пол Постма в беседе с корреспондентом «Спорт-Экспресс» заявил: «Я был немного удивлен тому, как себя преподносят российские хоккеисты: все эти дорогие машины, часы за 30 тысяч долларов — немного смахивает на показуху». Сам он, по его словам, предпочитает тратить заработанное на путешествия, чтобы потом было, что вспомнить. Правда, он ошибается. Все эти «тачки» и часы – вовсе не показуха со стороны русских хоккеистов. Это реализация их мечты о прекрасном. Но это немного другая тема – разбогатевшие плебеи.
«Магнитка», на которой работают больше 18 тысяч человек, — прибыльное предприятие. Средняя зарплата на заводе, как сообщил председатель совета директоров «Магнитки» в беседе с президентом России Владимиром Путиным ещё два с лишним года назад, весьма высокая по провинциальным меркам — 55 тысяч рублей. Однако средняя зарплата — это, да простят меня за штамп, что-то типа средней температуры по больнице. Магнитогорцы называли мне другие цифры. Якобы зарплата простого рабочего «Магнитки» — не выше 30 тысяч. А чтобы заработать больше, под 50, нужно работать, как они говорят, в том самом режиме «прощай, молодость». То есть — сверхурочно, в горячих цехах.
Магнитогорский металлургический комбинат направляет на экологические программы миллиарды рублей. Однако дышится в Магнитогорске тяжело. Наверное, как и во всей индустриальной Челябинской области, которая признана самым загрязнённым регионом России. Так, в Магнитогорске отмечается повышенная концентрация фенола, который оказывает общетоксическое действие, вызывая нарушения деятельности сердечно-сосудистой системы и аллергию.
«Я не понимаю мужиков, которые работают в режиме “прощай, молодость” за 40 тысяч рублей в месяц и ходят на каждый матч “Металлурга”, а билеты-то недешёвые, на рядовые матчи — минимум 500-600 рублей», — сказал молодой охранник магнитогорского металлургического комбината. Но таких, как он, в городе не так много. Каждый домашний матч «Металлурга» вызывает в городе ажиотаж. Наши играют!
Что касается СКА, то праздник на его улице начался в конце нулевых. Его купил «Газпром» и стал вливать в него деньги. С чем это связано? Почему именно петербургский хоккейный клуб в итоге стал самым богатым? Мы можем только догадываться.
В человеке живёт потребность в ассоциации с себе подобными. Это ещё князь Кропоткин доказал. И стадион – это то место, где эта ассоциация складывается.
Наверное, на самом высоком уровне решили вновь сделать хоккей национальным видом спорта. Добиться того, чтобы мы опять могли гордиться достижениями нашего хоккея. Ставка на футбол не сработала. Хоккейная сборная России 15 лет не могла выиграть чемпионат мира, и она сделала это в мае 2008 года на родине хоккея — в Канаде, в Квебеке. А чтобы побеждать на международном уровне, нужен крепкий национальный чемпионат. Исключения из правил есть, когда в НХЛ приглашали словенцев или поляков, но они крайне редки.
Если до создания КХЛ хоккейные клубы были исключительно игрушками олигархов, которые могли в любой момент бросить их финансирование так же резко, как отключить от содержания надоевших любовниц, то с появлением КХЛ олигархов на самом высоком уровне обязали вкладывать в хоккей. И не ниже определённого уровня. Хотите выше? Пожалуйста. Потолок зарплат в КХЛ дырявый, как швейцарский сыр. Словом, если в России и есть «народные команды», то они не играют в КХЛ — это точно. Российский хоккей давно стал заложником олигархии.
Без всякого сомнения, КХЛ задумывался и как политический проект по продвижению влияния России, как орудие мягкой силы, однако в связи с выходом из этой лиги донецкого «Донбасса», пражского «Льва», загребского «Медвешчака», а теперь ещё и братиславского «Слована» эта функция ослабла.
Изначально КХЛ и СКА руководили одни и те же люди, точнее, один и тот же человек — топ-менеджер «Газпрома» Александр Медведев. Однако именно в эти годы СКА только и делал, что разочаровывал, вылетая на первых стадиях розыгрыша Кубка Гагарина. И это говорит о хоккейной честности Медведева. И тем не менее болельщики других команд невзлюбили СКА за то, что армейский клуб якобы использует административный ресурс. И эта инерция продолжается. Несмотря на то, что КХЛ с 2014 года возглавляет Дмитрий Чернышенко, а в Совет директоров КХЛ, наряду с нынешним президентом СКА Геннадием Тимченко, входят Виктор Рашников, вице-президент «Металлурга» Геннадий Величкин и другие представители «клубов-олигархов», большинство хоккейных болельщиков твёрдо убеждены, что лигой управляет исключительно бонзы СКА. Отсюда, из нежелания разобраться, и нелюбовь к армейцам с Невы.
Конечно, подходя к проблеме рационально, нужно протестовать против вливания огромных денег в футбол или хоккей. Левые проели плешь всем, кто их слушает хотя бы изредка, рассуждениями о большом спорте как о механизме социальной сублимации, а проще говоря – механизме отвлечения народа от борьбы за улучшение своего собственного положения. Всё так. Все эти игрища выпускают пар в свисток. Но люди – иррациональные существа. Зная прекрасно, что игрок приезжает на матч отнюдь не на «Жигулях», болельщик всё равно относит его к «нашим». В человеке живёт потребность в ассоциации с себе подобными. Это ещё князь Кропоткин доказал. И стадион – это то место, где эта ассоциация складывается, пусть и ситуативно.
Меня иногда спрашивают, как мои антибуржуазные взгляды и убеждения сочетаются с болением за «олигархический СКА», за который играют миллионеры. Отвечаю: никак. Нет никакой логики. С другой стороны, люди болеют за футбольные, хоккейные и другие команды потому, что они испытывают потребность в коллективном переживании. Природа боления иррациональна и нематериальна, а значит — антибуржуазна. Скоро начнётся новый сезон, и его жду. И буду болеть за «наших».
