Современная миграция всё больше похожа на кочевничество. Мы наблюдаем, по сути, новое глобальное переселение народов. Однако это переселение подчиняется политической и экономической логикам. Оно идёт по направлениям с юга на север и с востока на запад. Проще говоря, из зон нестабильности и неблагополучия в зоны, которые кажутся кочевникам процветающими. В кочевом потоке, наряду с теми, кого называют беженцами, всё ещё немало трудовых мигрантов.
Сообщающиеся сосуды
Ныне государства напоминают сообщающиеся сосуды, по которым движутся потоки трудовой миграции. Граждане стран «новой Европы» с паспортами Европейского союза устремляются в страны Европы старой, где им приходится конкурировать с приезжими из Африки, Азии и арабского мира.
«Посмотри на них, посмотри, как они шагают по трупам, как по мосту, и всё ради того, чтобы занять место в очереди длиной с хвост кометы в Комиссию по трудоустройству», — пишет о мигрантах испанский писатель Монтеро Глес в романе «Когда диктует ночь». «Любая эпоха производит то, что ей требуется, — продолжает он. — А этой эпохе рабы требуются больше, чем какой-либо другой. И они прибывают, ища защиты в бумагах, которыми распоряжаются министерства».
Миграция превращается в доходный бизнес. То, что дешёвая рабочая сила в лице мигрантов вытесняет с рынка труда местное население, — это одна сторона явления. Но есть и другая. Мигранты создают рабочие места!
Это приводит к тому, что старая Европы, обильно получая ферменты брожения в лице вечно недовольных мигрантов, то в одном месте, то в другом взрывается бунтами, погромами, массовыми изнасилованиями и бомбами террористов. Все мы помним, что происходило в предместьях Парижа, Лондона, Стокгольма. Не забыли мы и о террористической волне, которая накрыла европейские столицы несколько лет назад.
Одновременно страны «новой Европы» пополняются выходцами из европейской части бывшего Советского Союза. Из той же Украины. При этом миграция превращается в доходный бизнес. То, что дешёвая рабочая сила в лице мигрантов вытесняет с рынка труда местное население, — это одна сторона явления. Но есть и другая. Мигранты создают рабочие места!
Монтеро Глес, а живёт он в стране, по которой одна за другой прокатываются миграционные волны, не без злого ёрничества отмечает: «Вот они ассоциации, выступающие за метизацию и взаимопроникновение наций, всякие неправительственные организации и какие-то изолгавшиеся учреждения, защищающие права человека, которые тоже хотят попасть в кадр. Устраивайтесь поудобнее, словно говорят они вновь прибывшим, добро пожаловать в койку к этой старой шлюхе, мусольте на здоровье зловонное исподнее, она не будет против, если кто-то хочет подчистить и обновить прогнившее семя истории. Вы приехали не работать, не путайте, вы приехали, чтобы дать работу, позволить принявшей вас стране расплатиться с долгами. Точно так же, как врач благословляет рак, дающий ему работу и хлеб насущный, это сгрудившееся в лодках мясо даёт работу целому скопищу профессионалов: адвокатам, врачам, судьям, налоговым агентам, министрам, политической оппозиции и водителям грузовиков – ведь кому-то надо же их перевозить».
Монтеро Глес: «Это сгрудившееся в лодках мясо даёт работу целому скопищу профессионалов: адвокатам, врачам, судьям, налоговым агентам, министрам, политической оппозиции и водителям грузовиков»
И действительно: давайте представим, что миграции больше нет: все мигранты вернулись домой и больше никто не хочет искать счастье в чужих краях. Чем тогда, например, будет заниматься Международная организация по миграции (МОМ)? А ведь это солидная структура со штаб-квартирой не каком-нибудь Богом забытом месте, а в Швейцарии, в Женеве… 172 государства-члена, восемь государств-наблюдателей, включая Россию, более 400 представительств в мире… Более девяти тысяч сотрудников во всём мире. И все они работают отнюдь не на общественных началах. Они проводят семинары, конференции, кампании, тратя на это немалые деньги. Исчезни мигранты — и вся эта братия останется без работы… А, кроме МОМ, есть ещё сотни других организаций и ассоциаций, которые бдительно следят за соблюдением прав мигрантов.
Россия и великая Степь
Что касается России, то она, как и в древние времена, первой принимает на себя миграционный удар кочевников с Востока. Но проблема именно трудовой миграции для нашей страны в общем и целом — свежая. И во многом она — следствие распада Советского Союза и попыток вписаться в рынок государств, которые были его республиками.
Будем честными: большинство русских людей рыночные преобразования не взбодрили, а, наоборот — погрузили в апатию, или, по терминологии Льва Гумилёва – обскурацию. В то же время наши гости с Востока находятся на подъёме. Несмотря на программы по решению демографической проблемы, собственное население России сокращается, а население того же Узбекистана каждый год прирастает на 300-400 тысяч. Похожая картина в других странах региона. И немудрено, что он выбрасывает избыточные рты. Дома их не прокормить! Тем, чем занимаются эти люди в России, вполне могли бы заниматься и местные… Но обскурация – железный закон этногенеза. Не хотят наши люди работать «за гроши», предпочитая сидеть на печи в ожидании выгодного предложения, а до поступления этого предложения медленно деградировать.
Как и в древние времена, Россия первой принимает на себя миграционный удар кочевников с Востока. Но проблема именно трудовой миграции для нашей страны в общем и целом — свежая.
Сколько в нашей стране трудовых мигрантов — точно неизвестно. Исследователи из Высшей школы экономики Елены Варшавской и Михаила Денисенко пришли к заключению, что в России трудятся семь миллионов мигрантов: как легальных, так и нелегальных. Если их подсчёты верны, то получается, что трудовые мигранты составляют десять процентов от общего числа занятого российского населения, которое составляет 77 миллионов человек. 10 процентов – это очень много!
Патентная импотенция
Миграционная проблема весьма болезненно затрагивает гуманитарный, социальный, экономический, культурный, религиозный аспекты российской жизни. Но, пожалуй, острее всего она отражается в сфере безопасности.
Государство, которое не контролирует рынок рабочей силы, рано или поздно распишется в своей немощи. На первый взгляд российское государство держит миграционный рынок под контролем, выдвигая мигрантам весьма жёсткие требования. Однако на самом деле в России на миграционном рынке царит хаос. Рабочий патент так и не стал инструментом контроля над миграционными потоками из стран, чьим гражданам не нужно отрывать визы для въезда в Россию, в том числе из Узбекистана и Таджикистана.
Большинство русских людей рыночные преобразования не взбодрили, а, наоборот — погрузили в апатию, или, по терминологии Льва Гумилёва – обскурацию. В то же время наши гости с Востока находятся на подъёме.
Когда правительства России и Узбекистана подписали соглашения об организованном наборе трудовых мигрантов, появилась надежда, что наконец-то миграционные потоки, как минимум, из одной страны Средней Азии войдут в чётко обозначенные берега. Так, 7 ноября 2017 года в рамках реализации Соглашения в Самарканде по инициативе правительства Санкт-Петербурга был открыт первый Центр предвыездной подготовки и отправки граждан Узбекистана для работы в Россию.
Однако скрещивание организованного набора с патентной системой не только потерпело полное фиаско, но и скомпрометировало организованный набор. Это скрещивание заставляет человека, взявшего кредит, чтобы приехать в Россию на заработки, сидеть без дела около месяца, ожидая патента, при этом он должен платить за проживание и питание. А кредитные проценты набегают! Вынужденное безделье порождает недовольство, которое затем выливается в трудовые конфликты. А то и вовсе участники оргнабора уходят в тень.
Провал органабора повод для вмешательства на российский рынок труда со стороны Узбекистана. Правительство этого государства под предлогом защиты трудовых прав его граждан издало постановление (от 12 сентября 2018 года за номером 725) «О мерах по дальнейшему совершенствованию и коренному пересмотру системы организованного трудоустройства граждан Республики Узбекистан за рубежом», которое заменило единого оператора оргнабора, созданного при российском участии и открывшего тот самый центр в Самарканде, множеством локальных операторов – частными агентствами занятости.
На первый взгляд российское государство держит миграционный рынок под контролем, выдвигая мигрантам весьма жёсткие требования. Однако на самом деле в России на миграционном рынке царит хаос.
Под чьим контролем находятся эти частные агентства? Даже если под контролем узбекского государства, для нас это не очень хорошо, учитывая коррупцию и семейственность узбекского госаппарата. Но скорее их «держат» узбекские этнические сообщества, которые занимаются поставкой в Россию дешёвой рабочей силы, получая за это весьма немалый процент. Не исключено, что консультационные услуги им оказывают «международные гуманитарные фонды», которые, зорко следя за «защитой прав человека», никогда не упустят шанс оскандалить российско-узбекские отношения.
Аналогичное соглашение об оргнаборе Россия подписала с Таджикистаном, но его реализация напарывается на те же камни, причём не подводные, а весьма очевидные.
И анклавизация всей страны
В последнее время звучат предложения принять Узбекистан и Таджикистан в Евразийский экономический союз (ЕАЭС) и вовсе отменить рабочие патенты для их граждан, как это было сделано, например, для граждан Кыргызстана. Если это и решит вопрос, то только геополитический – Россия подтянет к себе почти все страны Средней Азии, которые ещё в XIX веке превратились в поле для «большой игры» между российской и британской империями.
«Вступление в ЕАЭС открывает для Кыргызстана новые перспективы. Снимаются барьеры на пути движения товаров, услуг, капитала и рабочей силы», — читаем мы на сайте Евразийской экономической комиссии. После вступления Кыргызстана в Евразийский экономический союз его граждане получили «право работать в любом государстве Союза на тех же условиях, что и граждане государства трудоустройства».
Работодатели в России менее охотно соглашаются трудоустраивать на легальной основе мигрантов из Киргизии, так как для них это влечёт за собой дополнительные издержки.
И что? Миграционный рынок стал ещё более мутным! Киргизы, а это в большинстве своём, как отмечается в недавно проведённом исследовании Тань-Шаньского аналитического центра Американского университета Центральной Азии (ТАЦ АУЦА), «сельские жители с юга страны со средним образованием», приезжая в Россию, обращаются за содействием с трудоустройством к своим диаспорам, а не выходят открыто на российский рынок вакансий, «как граждане государства трудоустройства». «Склонность действовать через своих приводит к тому, что механизмы защиты трудовых прав, которые стали доступны киргизстанцам после вхождения республики в ЕАЭС, остаются невостребованными», — признают авторы исследования ТАЦ АУЦА.
Причём социологи отмечают: «Работодатели в России менее охотно соглашаются трудоустраивать на легальной основе мигрантов из Киргизии, так как для них это влечёт за собой дополнительные издержки. Поэтому граждане КР всё реже заключают официальные договоры. Интеграции мигрантов из Кыргызстана в российское общество практически не происходит. Наоборот, в больших городах формируются “распылённые кыргыз-тауны” — сети заведений (парикмахерские, медицинские, в том числе — гинекологические кабинеты, спортивные клубы, брачные агентства и т.д.), в которых работают и в которые обращаются исключительно киргизы».
Труд мигрантов востребован в нашей стране. Плохо это или хорошо? Конечно, плохо. Лучше поощрять инновационное развитие экономики, а не открывать двери необразованной рабочей силе.
Учитывая, что многие мигранты из Кыргызстана предпочитают искать счастье в Москве и Петербурге, в городах, где пока ещё преобладает славянское население, они увеличивают число инокультурной миграции, что всё чаще оборачивается конфликтами на этнической почве. До уличных войн дело пока не доходит, но это – пока, учитывая, что в российских городах созданы спортивные клубы, в которых представители диаспор занимаются боевыми искусствами.
Снятие барьеров на пути рабочей силы из Средней Азии чревато ещё и ростом опасных болезней. В связи с тем, что мигранты из Киргизии избавлены от необходимости открывать патент для работы в России, они в большинстве своём не проходят медосмотр, которая, помимо прочего, включала флюорографию и тест на ВИЧ-инфекцию. По данным исследования ТАЦ АУЦА, это негативно отражается на их осведомлённости о состоянии собственного здоровья. Лишь 32% респондентов (выборка 700 человек от 18 до 60 лет) проверилось на туберкулез и 29% — на вирус иммунодефицита человека. В 2016 году эти цифры составляли 49% и 51%.
А ведь в Узбекистане и Таджикистане эпидемиологическая ситуация весьма непростая. Недаром в Узбекистане в 2011-2015 годы действовала государственная программа «О дополнительных мерах по снижению заболеваемости туберкулезом», после чего власти страны приняли пятилетний «Национальный стратегический план по борьбе с туберкулезом на 2016 — 2020 годы». Эти программы и планы, как минимум, указывают на наличие проблемы.
Цифровое облако
Вряд ли в России в ближайшее время чернорабочих заменят роботы и другие «умные машины». Труд мигрантов востребован в нашей стране. Плохо это или хорошо? Конечно, плохо. Лучше поощрять инновационное развитие экономики, а не открывать двери необразованной рабочей силе. Но российский капитализм такой, какой есть — дикий. Российское государство — социальное лишь на бумаге Конституции. Но учитывая обскурацию российского народа, видимо, нужно смириться с тем, что дальше будет только хуже, а значит, мигрантов будет ещё больше.
Чтобы не превратиться в огромное Сан-Марино, в государство без внешнеполитических амбиций, нашей стране нужно активно контактировать с бывшими окраинами Российской империи. Как минимум! И вот под этим углом зрения трудовая миграция из стран Средней Азии в Россию приобретает геополитический смысл. Средняя Азия — это подбрюшье России, и она должна быть спокойна за него.
Российский капитализм такой, какой есть — дикий. Российское государство — социальное лишь на бумаге Конституции. Но учитывая обскурацию российского народа, видимо, нужно смириться с тем, что дальше будет только хуже.
Было бы здорово, если бы наши предприниматели открывали в Средней Азии свои производства. Резон понятен – дешёвая рабочая сила. Создавая рабочие места в «странах исхода», мы бы уменьшили миграционные потоки их них, а значит — смягчили бы все проблемы, порождаемые миграцией. Об этом миллион раз говорил французский политик Филипп де Вилье, который, чтобы доказать свою правоту, поддерживает «стратегический проект» в Бенине. Но наша экономика во вне имеет лишь сырьевые амбиции. Это печально, но это — факт. Поэтому, исходя из этой данности, до изменения ситуации в самой России, Среднюю Азию мы можем удерживать сейчас лишь через создание легальных каналов трудовой миграции. Мигранты из этого региона должны чувствовать себя в России комфортно, чтобы потом, по возвращению домой, быть «агентами» её влияния.
Но как контролировать миграционные потоки? Что касается медосмотров, то пусть эти озадачатся работодатели. Как в советские годы. В конце концов предпринимателям не выгодно, чтобы на их предприятиях бушевали эпидемии.
Вокруг мигранта в нашем пространстве должно образоваться цифровое облако, которое нельзя будет разогнать никакими усилиями.
Но нужен глобальный контроль, а не только медицинский. Почему бы рабочие визы и патенты не заменить специальными SIM-картами, которые будут вставляться в специальные смартфоны? Пусть мигрант потратит деньги не на патент, с помощью которого его трудно контролировать, а на такой вот телефон со всей информацией о трудоустройстве в России, в том числе с информацией правого характера (например, куда обратиться, если обманул работодатель), но и все трансакции пусть он проводит через него. Вокруг мигранта в нашем пространстве образуется цифровое облако, которое нельзя будет разогнать никакими усилиями. Облако в переводе на латынь – nimbus.Честным людям такой нимб лишь облегчит жизнь в России, а нечестным… А вокруг нечестных нимб не может появиться в принципе.
Дмитрий ЖВАНИЯ, председатель профсоюза «Трудовая Евразия»
